Рождественское чаепитие в ноябре пятьдесят второго года

      «Многие верующие ведут себя так, словно не догматикам надлежит доказывать общепринятые постулаты, а наоборот – скептики обязаны их опровергать. Это, безусловно, не так. Если бы я стал утверждать, что между Землей и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть моё утверждение…»       Бертран перечитал написанное и довольно хмыкнул.       Теперь больше всего сейчас ему хотелось чаю.       Спина уже болела от неудобной спинки стула, и всё крепло желание встать. Мешали два обстоятельства: глубокая ночь (не хотелось бы будить жену) и пустая строчка на том месте статьи, где должен быть заголовок. В конце концов Рассел, вздохнув, придвинул к себе пишущую машинку.       «Существует ли…» – начал печатать он, и вдруг странный громкий звук прорезал тишину его кабинета. Бертран обернулся и вскочил в изумлении, уронив стул.       Прижимаясь боком к книжному шкафу, у стены стояла синяя полицейская будка (по крайней мере, это значилось над дверью) – стояла так, будто появилась не сию секунду, а уже давно подпирает стопки книг. Только что ничего не было и вдруг… такое. Будка заняла всё пространство от шкафа до кресла, и бог знает, что случилось теперь с ковром, на котором она стояла. А ещё…       Бертран с некоторой опаской вытащил из-под будки один из своих домашних шлёпанцев и щёлкнул пальцем по дверце. Чешуйка синей краски упала на ковёр.       «Ну что ж, – подумал Бертран, нервно приглаживая седые волосы, – похоже, я сплю. Сон удивительно реалистичный, но с кем не бывает, а?»       Запахнув на груди халат, он смело постучал в дверь. Ответом ему была тишина. Бертран интеллигентно кашлянул.       – У вас простуда? – донеслось из-за двери. – Какая жалость, мистер Рассел! В космосе сегодня прохладно. И даже ветрено. Солнечные ветры так коварны, никогда не знаешь, в какой день решат задуть.       Речь эта сопровождалась бряцаньем цепочки и звяканьем замка – будто хозяину будки никак не удавалось открыть дверь. Но наконец она распахнулась, опрокинув шаткую пирамиду книг у шкафа. Небрежно ступив на неё, из будки вышел молодой мужчина. Молодой – и неуловимо старый. Он сутулился не так, как сутулятся застенчивые молодые люди, стесняющиеся своего роста, а так, будто тяжкий груз прожитого давит на его плечи.       Бертран запретил себе удивляться, но тут же обнаружил, что держит во рту пустую трубку, не иначе как вынутую из кармана халата. А ведь он даже этого не заметил!       – Я… не простужен, – сказал Бертран. – Хм, извините, у вас не найдётся прикурить?       – Увы! Не курю уже пару веков. Кстати, простите, что потоптался на вашей библиотеке, – сказал молодой мужчина весело, обозревая учинённый им маленький погром. – А про ковёр забудьте. У меня в ТАРДИС где-то завалялся один из ковров Тамерлана, меня в нём несли, когда… Ну да это не важно. Интересно, он во второй консольной или в библиотеке?.. Потом обязательно напомните мне про ковёр!       Мужчина широкими шагами обошёл кабинет, осматривая его с любопытством посетителя музея.       – Меня зовут Доктор! – жизнерадостно сказал он, оборачиваясь к Бертрану. – И это не сон, мистер Рассел. Это… Рождество.       – Сегодня седьмое ноября, – только и смог промолвить Бертран, оперевшись на подоконник и кинув взгляд на вывеску за стеклом. Неожиданно он осознал: он может читать! Во сне же это совершенно невозможно.       Он взглянул на Доктора и, словно ища подтверждения, снова посмотрел в окно. Никогда ещё он не вчитывался в вывеску продуктового магазина с таким тщанием.       – Бросьте, мистер Рассел. Недолетел немного, всего полтора месяца – с кем не бывает? Но мы всё не о том. Знаете… – и тут Доктор замолчал. – Но нет, пусть это будет сюрприз! Вы заглянете ко мне в гости ненадолго?       – Простите, в будку?       – Да, в ТАРДИС! Буквально на пять минут! – говорил Доктор, открывая дверь. – И… да, мистер Рассел. Захватите чайник. Простой, заварочный. Англичане ведь ещё не перестали пить чай, правда? Я всё время забываю, когда они перешли на прайдонианский клубневый кисель… – потом Доктор что-то пробормотал совсем уж тихо и досадливо щёлкнул себя по лбу.       Это был странный вопрос и странная просьба, но Бертран, устав безмолвно изумляться, внял ей. Отлучившись ненадолго в столовую, он вернулся с самым что ни на есть обычным фарфоровым чайником из свадебного сервиза.       – Теперь можно лететь, – сказал Доктор, открывая дверь.       – Что? Лететь? Куда? Мне нужно одеться, и обувь… Доктор, подождите, дайте хотя бы… А, ладно.       И Бертран позволил себя утащить в будку за рукав старого домашнего халата. *       Наверное, у каждого в жизни должно случиться безумное чаепитие.       – У вас довольно уютно, – светским тоном произнёс Бетран. – Просторно, – он замялся. – Простите, это точно не сон?       – Не представляю, – ответил Доктор с самым искренним выражением лица. – Будете ещё печенье?       – Пожалуй! Напомните, где вы его нашли?       Бертран взял из картонной коробки нечто напоминающее крекер и положил его в рот, сдув с пальцев позолоту. На вкус было как шоколад, а на вид – словно золотая монета.       – Где-то в созвездии Тельца. Но вы не стесняйтесь, я всегда смогу достать ещё!       Бетран счёл за лучшее промолчать.       – Вы путешествуете один? – спросил он, чтобы поддержать разговор.       Доктор неожиданно сник и погрустнел.       – Нет… обычно нет, – и тут он улыбнулся. – Но сегодня у меня есть вы. И это главное.       Бертран отсалютовал ему чашкой с чаем, показывая, как дорожит этой честью.       Кем бы ни был Доктор (он не говорил об этом) и чего бы он в действительности ни хотел от Бертрана, страшно отчего-то не было. Украдкой рассматривая загадочного незнакомца, Бертран осознал: ему жалко Доктора. За напускной весёлостью скрывалось что-то глубоко печальное. Потеря ли? Разлука?..       Похоже, даже удивительный человек с летающей будкой не может быть застрахован от обычных жизненных невзгод. И это расположило Бертрана к нему, хотя он по-прежнему в глубине души считал и Доктора, и всё происходящее частью сна.       Хорошего сна, чего уж.       – Ну так что? – спросил вдруг Доктор, пытливо вглядываясь в лицо Бертрана. – Готовы исполнить свою маленькую мечту?       – Прошу прощения?..       Доктор покачал головой, встал и открыл дверь будки. Бертран ахнул.       Перед ними был космос. Земля, бело-голубой шарик, оказалась прямо перед ними – такая красивая и такая неожиданно маленькая. У Бертрана подкосились колени, и он сел у двери, впервые в жизни полностью потеряв дар речи.       – Но это же… Но... Как…       Доктор хмыкнул и сел рядом, бесстрашно вытягивая ноги прямо в чёрную пустоту. Он что-то держал в руках и положил этот предмет в безвольные ладони Бертрана, крепко сжав их. С трудом опустив взгляд, Бертран с удивлением узнал свой фарфоровый чайник, из которого они с Доктором только что пили чай.       – Не смотрите на него так, мистер Рассел! Вы ведь знаете, что нужно делать, – сказал Доктор, болтая ногами в космосе. – Или вам помочь?       И тут Бертран понял.       – Чёрт побери, Доктор! – воскликнул он. – Я до сих пор не понимаю, кто вы, но это… Это…       Он счастливо засмеялся и поднял чайник, обводя пальцем растительный орнамент. А потом кинул его прямо в темноту холодного космоса. Чайник, медленно вращаясь, полетел куда-то, начиная свой первый круг по орбите вокруг Солнца. Белый фарфоровый бок чайника сверкал под лучами звезды, и недопитый чай растёкся невесомыми каплями, смешиваясь с космической пылью.       – Спасибо, – сказал Бертран удовлетворённо. – Похоже, вы неплохо меня знаете.       – Люблю исполнять тайные мечты хороших людей, – Доктор прекратил созерцание чайника и повернулся к Бертрану. – Конечно, только вы будете знать, что вокруг Солнца действительно летает фарфоровый чайник, но эта мысль очень греет, не так ли?       Бертран улыбнулся.       – А ведь я хотел бы, чтобы в мире был Бог. Но зачем он нужен, если мы сами можем творить свою судьбу?..       – Я тоже хотел бы, – сказал Доктор. – Но и правда, не стоит оно того. Боги – крайне неприятные существа, как и все, кто живёт больше пары тысяч лет. Когда видишь слишком многое, становишься циником.       Бертран внимательно посмотрел на Доктора. Теперь он не сомневался в его возрасте.       – Но вас эта неприятность, похоже, не настигла.       Доктор грустно усмехнулся.       – Я надеюсь, очень надеюсь. Ну что ж, с Рождеством, мистер Рассел.       – Сегодня седьмое ноября, Доктор.       Тот подошёл к круглой консоли и дёрнул на себя большой рычаг.       – Может, да, а может, и нет, – проговорил он и показал взглядом на экран, нависающий над консолью. Подойдя, Бертран увидел дату: 25 декабря 1952 года. *       Дома было тихо, и казалось, что вот-вот снова зазвучит голос Доктора – чего Бертрану бы очень хотелось. Хотя бы чтобы доказать себе: произошедшее не было сном.       На больших настенных часах было снова два ночи, и вывеска за окном мягко потрескивала гаснущей лампой. Бертран сел в кресло, чтобы завершить заголовок статьи.       «Существует ли Бог?» – напечатал он и задумался, буравя взглядом в очках то место на ковре, где стояла удивительная машина Доктора.       Подождите-ка…       С ковром что-то было не так.       Бертран включил свет и сощурился на мгновение, а потом второй раз за сегодняшний день упал на колени, неверяще рассматривая восточные узоры. Доктор что-то плёл про ковёр Тамерлана…       Бертран рассмеялся – шепотом, ведь дорогая Эдит спит – и закусил костяшки пальцев. Ковёр Тамерлана! Пожалуй, можно было отдать ковёр на анализ, но Бертран не станет делать этого. Религия, как известно, строится на вере, а Бертран, пожалуй, почти готов поверить в Бога. Ведь если Бог и есть, он носит твидовый пиджак с галстуком-бабочкой и любит золотые печенья из созвездия Тельца. А ещё английский чай с молоком и – исполнение желаний хороших людей.