Сплетя пальцы..

      Дазай сидит на кровати. На его коленях лицом к нему сидит Чуя. Он уже несколько минут смотрит в бездну карих глаз. Никак не может понять: о чем же сейчас мыслит его напарник. Дазай может думать о чем угодно: это могут быть как политические проблемы, так и разные пустяки. Но сейчас он думает совершенно о другом. О Чуе. Вроде ничего особенного: маленький рост, голубые глаза, рыжие волосы. Но есть в нём что-то особенное, что притягивает, заставляет задуматься, поразмышлять.       Чуя несмело кладет ладонь на плечо Осаму. Ему немного страшно, непривычно. Он с еще большей несмелостью отрывает ладонь от плеча и отворачивает голову, глядя куда-то в сторону. — М? Что-то не так, Чуя? — поинтересовался Дазай. — Страшно, — прошептал рыжеволосый. — Не бойся, — Осаму нежно провел рукой по щеке, от чего Накахара вздрогнул и вновь посмотрел на него. Шатен, заметив едва уловимый страх в этих голубых глазах, возгордился. Ведь Чуя жесток и беспощаден по отношению к врагам, покорно выполняющий все приказы начальства, один из сильнейших эсперов и просто его напарник. Сейчас он сидит на его коленях и не знает, как поступить. Конечно, он может просто встать и уйти, но ему хотелось побыть немного с Дазаем. — Пробовать что-то впервые всегда страшно, — Осаму обхватил руками талию напарника и придвинул к себе. Чуя посмотрел в карие глаза. Сейчас Дазай находился как никогда близко. Эта близость пугала и завораживала одновременно.       Накахара положил уже обе ладони на плечи Осаму и начал медленно приближаться к губам напарника. Второй пошел на встречу и уже через секунду изучал податливый рот рыжика, не давая ему взять инициативу на себя. Ну и пусть, Чуе этого не очень-то и хотелось. Дазай целовал его, прикусывая и чуть посасывая нижнюю губу. Чуя отвечал не много неумело, девственно.

***

      Накахара лежал, положив голову на плечо Осаму, размышляя о чем-то своем. Он был счастлив. Да, собственно, и Осаму тоже, ведь он украл первый поцелуй своего напарника, чему был несказанно рад. Чуя подушечками пальцев водил по всей руке горе-самоубийцы, покрытой шрамами от неудачных попыток покончить с собой. Касался запястья, ладони, пальцев, сплетая их. Осаму немного раздражало все это. Сегодня он явно был не в духе. — Спи давай. Хватит уже с пальцами играться. — Не спится, — вздохнул Чуя. — Так иди снотворного выпей. — Что бы завтра проспать? — Надоел. Делай, что хочешь. Можешь даже овец посчитать, говорят помогает. Меня только не трогай, — процедил Дазай. — Уж кто бы говорил! — пробурчал Накахара. — Самому-то нравятся эти прикосновения! — Надоел, — повторился Дазай, и сам сплел свои пальцы с пальцами Чуи.