Мы говорим: "Надо взять с собой книгу, чтобы в поезде было не скучно". Мы говорим: "Я позвоню ему потом, когда станет скучно". Мы говорим: "Я с ним не буду, но возле себя подержу, вдруг мне станет скучно".
Для Джеймса Мориарти человек по имени Моран был как раз тем-самым-случаем. Пилюлей от скуки. Это уже после Себастьян стал всеобщей панацеей, которую Джим мог употреблять без остановки, так как он был ОЧЕНЬ и ОЧЕНЬ болен. Иногда Джиму нравилось подолгу стоять на балкончике роскошного особняка. Вся прелесть построения заключалась в его местонахождении: никто и никогда не мог узнать его координаты. Информация строго засекречена, охрана - выдрессирована по первое число. И только один гость был там желанным. Себастьян. Тот, кто молча стоял за спиной Джима, когда он, хозяин и владыка, стоял, раскинув руки. Джиму нравилось думать, что каменная фигура киллера за спиной - это щит. А ещё у щита были невидимые крылья.Персональные крылья Джеймса Мориарти - Себастьян.
Себ совсем не хотел думать об этом. Ему становилось крайне паршиво. Паршивее, чем если бы прямо сейчас неизвестный всадил нож ему в горло. Джим поступал хуже. У него не было ножа, но орудие, которое он раз за разом вонзал в тело своего подопечного... Это было куда хуже. Мориарти не просто кромсал тело Морана. Страшнее! Он крутил и вертел остриём внутри, точно намеревался сделать из тела мужчины смуззи. И Моран уверен: такой коктейль Джим попивал бы с удовольствием, валяясь, скажем, на шезлонге где-нибудь у южных берегов. Джим не был глупцом, но он надеялся, что его блядские похождения останутся за кадром. Надеялся, но делал наоборот. Форсистости ему хватало сполна. А добавить к этому надменный взгляд, белый фрак и, господи, Джеймс, никто не спорит, тебя сам Сатана сотворил, но за какие грехи?! И вот Себастьян ждёт. Караулит машину, делая вид, что ему до фени, чем там, внутри салона, занимается его босс. Часовая ставка равнодушия обходится дорого: каждые пять минут - сигарета. Спустя каких-то 40 минут опускается окно чёрного порше. Уж слишком театрально язык Джеймса скользит по контуру приоткрытых губ: "Себ, детка, садись за руль. И давай подкинем до дома моего... Попутчика". Это веет неисправимой пошлостью. Дешёвая показуха. Нарочито небрежно застёгнутая рубашка Джима. Уродливые засосы на шее очередной жертвы манипуляций. Джиму нравилось принимать смертельно уставший вид, предоставляя Морану избавляться от его одежды. Так происходило каждый раз, после того, как Джеймс развлекался с новой куколкой. И только стойкий оловянный солдатик всё сносил. И сносил бы дальше, если бы паршивый рот босса не открылся как раз в тот момент, когда демонята, населяющие голову Морана, вдруг объелись кислоты. — Он сказал, что это был лучший минет в его жизни. Молчание. Тело Джеймса лишилось сюртука. — Как думаешь, он соврал? Тишина. Шёлковый галстук-бабочка больше не венчает шею брюнета. — Себастьян. Моран! Мне нужен ответ. Я мог сделать лучший в его жизни отсос?! Предохранитель Себастьяна полетел к чертям собачьим. Вслед за ним сорвалась жилетка Джима, посыпались пуговки с рубашки... Мгновение - в глазах Джеймса промелькнул огонёк, неприятно знакомый его подопечному. — Ты хочешь меня трахнуть? — шлюхасто. Это всё ещё актёрство. — Прямо в глотку, да? Краешком сознания Себ буркнул бы что-то вроде "Драть тебя по самые гланды", но киллер упорно молчал. И под дробное молчание тело Мориарти лишалось одежды. Ровно до тех пор, пока юноша не оказался абсолютно обнажённым. — И что мы будем делать теперь? — слишком буднично поинтересовался босс. — Проверим. — Что? — Работоспособность. Последующий вопрос "Чего?" застрял в горле, потому как молниеносное движение руки Себа явило беретту, так лихо заткнувшую приоткрытый рот чрезмерно говорливого товарища без должного чувства самосохранения. Что было удивительно - Джеймс не отстранился. Он смотрел на Морана широко распахнутыми глазами. Затем тело опустилось на колени, губы обхватили ствол и... Джим принялся сосать. Самозабвенно, прикрыв глаза, с каждым толчком вбирая оружие глубже. Какую дикую картину они собой являли: прямо посреди комнаты, мужчина толкался пистолетом в рот обнажённому юноше. А тот, ничуть не стесняясь (можно подумать, подобное слово вообще знакомо г-ну Мориарти), обсасывал пистолет так, словно всю жизнь брал в рот на заправке за двадцатку баксов. Он виртуозно выводил "восьмёрку" носом, язычком оглаживая все рельефы огнеопасного инструмента. Именно. Оно было заряжено. И Себастьяну хватило ума выдернуть пистолет в тот момент, когда палец предательски задрожал прямо на курке. Рука взмахнула вверх. Громкий выстрел в потолок. Помнится, Джим много кичился тем, что может предугадать любое действие Себастьяна, ведь кукловод всегда знает, как поведёт себя его марионетка. Однако в этот раз Мориарти на пару секунд показал себя беспомощным. Как Бэмби из дебильного детского мультика, когда лишился мамы. Эти оленьи глаза с крупными заставшими слезинками... Театр! Опять театр. Застывший Моран с пистолетом в руке, абсолютно спокойный подымающийся с колен Джим и... Охрана, "вовремя" ворвавшаяся в комнату. — Незапланированное учение. Свободны. Проходя мимо Себастьяна, Джим не устоял перед искушением шепнуть тому на ушко: — Когда решишься заполнить мой ротик чем-либо стоящим - приходи. А пока можешь не беспокоить меня своим раздражающим присутствием.