Корабль тем временем прибыл в Нью-Йорк

Волны плавно ласкают борт, палящее солнце ласково скользит по корме, а судно неторопливо плывет к намеченной цели. — А я говорю, что эта идея оказалась так себе, — девушка фыркает, закатывает глаза и отворачивается, вызывая своими действиями улыбку на веснучатом лице, — и нет, Ньютон, я скажу это. Я тебе говорила. Парень в ответ продолжает молча тянуть губы в улыбке, а зеленые глаза сиять все сильнее. Девушка тем временем продолжает бурчать. — А если бы у тебя сбежал, я не знаю, Фрэнк? Как бы ты ловил огроменного птица-гром в Нью-Йорке? — парень фыркает от смеха, улыбка становится максимально широкой, а в уголках глаз собираются небольшие морщинки. — Да хватит уже ржать, Скамандр! Ньютон Артемис Фидо Скамандр, сколько себя помнил, любил животных. Они, отличаясь от людей всем и ничем одновременно, умудрились занимать все свободное время сначала ребёнка, потом подростка, а после уже и взрослого парня, молодого мужчину. Животные, подобно мотылькам на огонь, сбегались и сползались к Ньюту, прискакивали или притопывали. И Ньют, широкая душа, с удовольствием водился с каждой тварью божьей, предпочитая просиживать штаны не в библиотеке или пабе, а в уютной гостиной с очередной зверюшкой на руках. Людей, на самом деле, Ньют любил. И не любил одновременно. Ему они были безразличны, если говорить откровенно. До тех пор, пока какой-нибудь умник не начинал обижать фауну. В такие моменты Скамандр людей люто не переносил, практически ненавидел. А потом он встретил эту невозможно-странную девушку с Нюхлером под мышкой и ненавидить-игнорировать людей они стали на пару. Ньют, по природе своей недоверчивый к человечеству и женщинам в целом, подружиться смог не сразу. Он, точнее сказать, даже не пытался: вел себя как обычно, ухаживал за живностью и обязательно влипал из-за этого в передряги, бросая вызов госпоже Удаче каждый божий раз. Только вот на исходе третьего месяца со дня знакомства с девчонкой - ей было, кажется, девятнадцать в тот момент - неожиданно понял, что больше не один. (Он, конечно, одинок и не был чтобы прям сильно, - если считать компанию животных - но людей в его жизни можно было пересчитать по пальцам. Одной руки, да). Поэтому то, что рядом ошивалась женщина, так ещё и он, Ньют, доверил ей кормить добрую половину своего зоопарка - это Скамандр осознал также в процессе, совершенно неожиданно - стало весь неожиданным поворотом событий. — Иногда мне кажется, что через пару лет ты изобретешь какое-нибудь заклятье трансформации и превратишь себя, скажем, в кота. Большого такого, пушистого. Или саламандру... Ньют, не смотри на меня так странно. Нет, ну, а что? Волосы рыжие, веснушки на все лицо, словно вкрапинки. Похож ведь. Девчонка была... странной. Живой. Любила животных и приключения. Была такой, как сам Ньют. И его это, если честно, пугало. — Как думаешь, если я добавлю в антидот от оспы яд той синей прелести, что ты принёс вчера, то как быстро загнется подопытный в случае неудачи? — Может, не стоит это проверять? — Ммм... Просто ты только что выпил это. ... и ничего не смыслила в зоологии, путаясь в названиях тех или иных видов с той же легкостью, что Нюхлер находил золото. То, откуда она вообще достала Нюхача и почему он так к ней привязан, Ньют спросить постеснялся. — Ньют, дорогой, не мог бы ты помочь мне расстегнуть рубашку? Руки в крови, случайно испачкалась при шинковании корня зеленолиста, палочка где-то затерялась, а невербальную я так и не освоила. — Рубашку? — Да. Вот эту самую. На мне. — И ты под ней голая? — ... именно... Хей, чего ты покраснел? Тебе плохо? И именно поэтому сейчас, пролистывая в голове воспоминания, словно книгу, Ньют улыбался. Эта девчонка не даст ему заскучать, закопаться в делах и пропасть в каких-нибудь джунглях ещё на год. По крайней мере в одиночестве. Корабль тем временем прибыл в Нью-Йорк