***
3 месяца назад, лофт.
— Дерек, твоя жена пожирает штукатурку на втором этаже. — Деловитым тоном сказал Питер, стоявший на лестнице. — Олененок оставит вас без ремонта. — Снова? Она мне не жена. — Дерек хмурится. Второй раз за этот месяц. — Она моя Истинная. — Конечно, — Питер усмехнулся проходя на кухню. — Просто Истинная, которая беременна от тебя. — Ты знаешь, что я имел ввиду, что она не просто моя жена. И вообще, что ты тут делаешь? Питер снова усмехнулся, более ехидно, чем прежде. С того момента как стая узнала о беременности Стайлз, никто не упускал возможности лишний раз заглянуть в гости. Некоторые, вроде Питера, находились в лофте постоянно, даже не находя для этого предлога. Что касалось остальных, они навещали Стайлз каждый день, ведь даже будучи беременной, она все равно оставалась Стайлз, без которой никто не сможет разрешить проблему. Кира приносила гиперактивной подруге различные японские витаминные настойки для будущих мам, Скотт, переживающий за состояние подруги, прилагался в комплекте с Кирой, тем более, он должен был стать крестным отцом, Лидия приносила Стилински модную обнову, ведь «ты сейчас в том положении, когда должна всегда выглядеть прекрасно», а остальные тоже не отставали, постоянно приносили сладости, фрукты, и все то, чего хотела Стилински. Даже если это был кокос. В три часа ночи. Дерек, закатив глаза, вздохнул и поднялся по лестнице на второй этаж. Рядом с его Истинной сидела Кора, которая упорно предлагала девушке водоросли в обмен на то, что она выпьет свои витамины. Стайлз со страхом поглядывала на морепродукты, рассказывая что-то о осьминогах, смеялась и плакала одновременно, соскребая мел со стены. «Это твоя пара, за которую ты несешь ответственность.» Дерек подошел к жене и сестре. — Доброе утро, милая, — Дерек улыбнулся, так, как это было максимально возможно для хмурого волка. Девушка даже на секунду отвлеклась от рыданий, вскинула бровь, но потом продолжила расправляться со штукатуркой. Кора встала, явно потеряв надежду. Оборотень тихо обратился к сестре: — Как давно это происходит? — Последние два часа. — Откликнулась девушка. — Она отказывается от водорослей, хотя сама просила их. — Кора от досады попробовала небольшую часть морепродуктов, которые недавно предлагала подруге, скривилась, понимая, почему беременная «жертва» от них отказывается, в то время, как последняя, с неумолимой жестокостью, избавлялась от стены. — Кажется, тебе пора делать ремонт. Все как в прошлый раз, да? И конечно он помнил, что произошло в тот день…За 2 месяца до этого.
— А я говорю цвет морской волны! — кружка с теплым молоком полетела Альфе в голову, а Стайлз, размазывая слезы по щекам, осела на пол. — Ты вечно! Вечно делаешь мне все назло. Я не хочу серый цвет стен в детской. У тебя все серое… и даже не думай зыркать на меня своими красными глазищами! И вот бывшая гиперактивная и несносная заноза, сидит посредине пустой комнаты, готовой к покраске и ревет взахлеб, а оборотень, уже почти (!) привыкший к переменам настроения своей Истинной, стоит рядом с тремя банками серой, чтоб ее, краски. Выходной, который планировался как «увлекательное время, когда мы, наконец, всей стаей обустраивали детскую», медленно и верно превращался в маленький кошмар. Кажется, у Дерека даже начал дергаться тот самый красный глаз, но он невозмутим и терпелив. Теперь ему придется смириться, что ближайшее время его неумолимая-болтушка-язва- Стайлз будет вести себя страннее обычного. Сейчас она сидит у его ног в его серой (!) футболке, черных легинсах и рыдает. — Вчера мы обсуждали в какой цвет будем красить детскую, так? — медленно, ласково — как доктор с пациентом начинает разговор. Она кивает головой, и утыкается лбом в мускулистую руку. — Нет, не прячь лицо, ты сама выбрала светло-серый цвет, так? Девушка смотрит исподлобья словно волчонок из его стаи, и он обхватывает ее руками — она так уютно располагается в объятиях, теплая, пахнущая молоком, корицей и мятой, что невольно следующая фраза вырывается сама. — Хочешь цвет морской волны, будет волна. Поцелуй служит наградой за выдержку. Теперь она встает, чтобы посмотреть, в какой форме разлилось молоко и быстро бежит за книгой — искать разъяснение, а Дерек понимает, что его просто обвели вокруг пальца. — Эй, молодая мамочка, вот еще две банки с серой краской. — Мы с Дереком решили, что стены будут цвета морской волны. — Морской волны? Олененок ты в своем уме? — Кажется, глаз Питера тоже начинает дергаться. Дерек кидает недовольный взгляд на дядю — мол, я ушел греть молоко, но я все слышу. — А что такое? — Ты перебрала уже все цвета радуги, у нас не дом, а склад для банок с краской. — Нет, он не кричал. Говорил тихо, спокойно, с присущей для Питера манерой. Почти. — Посмотри, вон красная, там «цвета осенней листвы». А знаешь, чем забит багажник моей машины? Обоями с… Грохот, стук железных банок и мат подсказывает, что у Стайлз кончился лимит терпения на переменившегося в настроении оборотня. На кухню заглядывает довольное лицо Коры. — Там Стайлз Питеру подсечку сделала. И он банки с краской уронил… м, в общем у вас теперь весь второй этаж серый. Дерек усмехается — вот она, его девочка.***
Стайлз отряхивает ладошки от мела, и кажется, вполне довольна собой. На второй этаж просовывается рука с трезвонящим телефоном: — Счастливый будущий дед на проводе. — Здравствуй, Дерек. Что у вас нового? — Стайлз ест штукатурку, — в унисон кричат Кора и Питер. Альфа прикрывает рукой мобильник и тихо шипит на родственников. Но не успевает он договорить, как беременная особа забирает у него телефон. И когда она только научилась так бесшумно ходить? Он вспоминает, как боролся за счастье с этой зазнобой, которая истощила его не только мысленно, но и физически, посадив еще тонну нервных клеток. Но всем было ясно, что если эта вредная и несносная болтушка что-то задумает, то непременно это выполнит. Он переводит взгляд на счастливую девушку, которая почему-то смеется. Хейл невольно улыбается ей и как-то на душе сразу становится легче. Сейчас прошлые волнения казались глупыми. Особенно, когда Стайлз впервые официально привела Дерека в роли своего парня, ибо отец хотел знать, где ходит его дочь последние полгода, кто его зять и о будущих наполеоновских планах на ребенка. Конечно, сперва было не очень уютно, если так можно описать состояние, когда тебе грозят дробовиком, если вдруг что не так. Но порой они даже находили общий язык, шериф даже перестал называть оборотня преступником, как не странно, ведя себя спокойно, не перебивая, пока его дочь, как на духу выкладывала ему информацию. Проходит время, Стилински начинает ночевать у Дерека, а шериф запасается у Арджента аконитовыми пулями. Через сколькое они прошли, чтобы быть вместе, сколько раз спасали друг друга. Но сейчас это уже не важно. Сейчас они — счастливая семья, Джон Стилински — будущий счастливый дедушка. И оба мужчины перегрызут глотку любому, кто обидит их сокровище. Улыбчивая девушка подбегает в Дереку и обнимает, от чего вдруг становится тепло. — Эй, волче, тебе от папы привет.1, 5 месяца назад.
— Дерек! Сперва из-за дверей появляется живот, потом лезвие Кирыного меча, а за всем этим шествует недовольная Стайлз. Кору и Питера словно ветром сдувает, они в последнее время (а точнее, с тех пор, как девушка заболтала Киру и забрала ее меч) вообще стараются не попадаться беременной на глаза. Младший Хейл выжидающе смотрит. Но она молчит. Смущенно прикусывает губу, и смотрит сквозь Альфу. — Эм, Стайлз? — Дерек хмурит взгляд, опять девчонка Скотта забыла свой меч в лофте, а Истинная — ну словно ребенок — подбирает все острое. — Я забыла, представляешь. — Она разочарованно вздыхает, и садиться рядом, опираясь на рукоять, игнорируя попытки мужа помочь. Потом хмуриться, и кладет ладонь оборотня себе на живот. — Толкается, слышишь. Сердце Дерека начинает выбивать бешенный ритм и он забывает, что хотел забрать у этой непоседы оружие. Скоро у них будет ребенок, их маленьких волчонок. Он наклоняется к ее животу и целует свою Истинную в пупок. — Стайлз, тебе пора принимать витамины. Не спорь. И, знаешь, пойдем я померяю тебе давление. — Кора смотрит на молодую семью и улыбается. В последнее время они сдружились с этой болтушкой.1 месяц назад.
— И все-таки надо уже определиться с именем… — А чем вам не нравиться Боб? С недавних пор, стая перебралась в лофт Хейлов, аргументируя это тем, что они переживают за подругу, которая скоро должна родить. Нет, Стайлз уже не просит нарисовать ей закат в три часа ночи, и не будит в пять утра, чтобы Дерек спел им с волчонком колыбельную, но спокойнее от этого не становится. Кажется, хмурый Альфа никак не мог дождаться появления своего чада на свет, но такое количество народа его тоже не радовало. — Боб! Как наш тренер по лакроссу, нет, это, конечно, круто, что ребенок будет спортивным, но если рассуждать… Питер, не отрываясь от монитора компьютера, бурчит. Все уже поняли, что рассказ о Финстоке будет длится долго. — Как насчет Дайгоу? Он считается великим. — Кира улыбнулась и посмотрела на Стилински, которая не закончив рассказ о тренере, посмотрела на подругу как-то странно, будто говоря в своей коронной манере «серьезно?» Ну уж нет… Их ребенка не будут звать Дайгоу, будь это хоть японский бог. — Нет, ну вы хотя бы с буквой бы определились что ли… — бубнит Питер, возвращаясь к строке поиска. — И все-таки, чем тебе не нравится имя? — Кира снова подает голос, а потом прячет взгляд от остальной стаи. Кажется, Истинная пара Дерека скоро разозлиться. — Поищи на другую букву…***
— Клаудия-Джей Хейл, перестань сверкать на меня своими глазами! — Мать улыбается. Девочка нахально смеется, обнажая свои маленькие молочные клыки. Стайлз счастлива, теперь у нее есть все — любящий муж, пообещавший разорвать любого, кто тронет ее или их малышку, любимая дочь, постоянно меняющая цвет глаз, стая, которую она обожает и заботливый отец. Шериф берет на руки внучку, в которой нашел еще одну радость жизни. Ребенок успокаивается от мерных покачиваний, вцепившись ручонкой в край рубашки мужчины. У нее зеленые глаза, и немного странное имя. В ее комнате стены покрашены разной краской, а потолок и вовсе серый. Его тетя пыталась накормить недельного младенца водорослями, а Питер — один из самых опасных родственничков мире. И если когда-нибудь она захочет узнать, почему у нее в комнате серый потолок, то ей, непременно, расскажут.