Встречи в тёмных подворотнях и их последствия

Геллерт сразу понял, что мальчишка вновь ничего не разузнал. Понял, как только переместился, под личиной блистательного Персиваля Грейвза, в эту мрачную подворотню и увидел ссутулившуюся фигуру в углу. Эта ситуация начинала ему надоедать. Неужели он ошибся, выбрав этого нелепого парня в качестве помощника? Искушение тут же покинуть это отвратительное место было велико, но Криденс, несомненно, нуждался в новом внушении, да и вид его сегодня был более жалким, чем обычно. Геллерт изобразил на своём лице вселенскую скорбь и приблизился к юноше. Того била крупная дрожь. «Интересно, что в этот раз учудила его чокнутая мамаша?» — Покажи руки, Криденс. Странно, но на ладонях было лишь несколько небольших шрамов, оставшихся после прошлых «излечений». — Эй, тише-тише, что случилось? Почему ты так дрожишь? — В голосе Геллерта прозвучала почти неподдельная забота. — Она… она… — Криденс не смог продолжить и шмыгнул носом. Его покрасневшие глаза слезились, и, судя по всему, не разрыдаться перед Грейвзом стоило ему больших усилий. И хотя сейчас парень как никогда напоминал Геллерту почти сломанную игрушку, которую хотелось не починить, а доломать окончательно, он поддался порыву: обнял Криденса за талию и аппарировал. Когда Криденс справился с шоком и подступившей тошнотой, то обнаружил, что они больше не были на улице. Они были в помещении с огромным и запылённым окном, сквозь которое скупо проникал свет тусклого зимнего дня. Воздух был холодным и затхлым. Печать запустения лежала тут на всём. И хотя было очевидно, что здесь давно никто не живёт, Криденс не удержался: — Сэр, это ваш дом? Геллерт прыснул. — Американцы! Лишь они могут заколотить приличный отель со всем содержимым только потому, что он внезапно перестал приносить доход. — Он знал, что сболтнул лишнее, но был уверен, что парень ничего не понял. Недоумённое лицо Криденса подтвердило его уверенность, и он добавил: — Заброшенный отель «Амбассадор» к нашим услугам. Ну что там с тобой приключилось? Криденс снова замялся, хотя здесь, вдали от шумных улиц и грязной подворотни, куда всегда мог забрести невольный свидетель, он почувствовал, как его обволакивает покой. Его покровитель был с ним. Его защитник. Его кумир. — Она наказала меня, как будто мне снова пять лет. — Воу. — До Геллерта наконец дошло, о чём идёт речь. — Она отшлёпала тебя по заднице? Ну показывай. Я мужчина, ты мужчина. Не нужно стесняться. Криденс потянулся к ремню и начал его расстёгивать не глядя. Вдруг он дёрнулся и замер. В полумраке комнаты он заметил какое-то движение. Понадобилось несколько секунд, чтоб осознать, что одну из стен украшало грязное, треснувшее зеркало, а он испугался собственного отражения. Геллерт нетерпеливо подошёл и рывком приспустил с Криденса брюки. — Ох, Мерлинова бабушка! Ну и разукрасила она тебя. Геллерт искренне был возмущён тем, что такая милая юношеская задница (а на такие вещи его взгляд был намётан) была изуродована свежими багровыми кровоподтёками. Его даже передёрнуло от гнева. — Давай-ка сюда. — Он решительно взял Криденса за руку и повёл к кровати. Тот неуверенно семенил с приспущенными брюками и крепко держался за своего благодетеля. Геллерт бережно помог умоститься юноше на кровати лицом вниз. Ладонь мага застыла в нескольких миллиметрах от этой бледной, наверняка никогда не видевшей солнца кожи. И хотя ладонь так и зависла над ним, Криденсу казалось, что она касается его, что между этой исцеляющей ладонью и его кожей пробегает лёгкий разряд электричества. Он облегчённо расслабился, несмотря на то, что его срамное место было выставлено на обозрение господина Грейвза. Геллерт медленно водил рукой. В исцелении магией не было ничего необычного, но то, как исчезали следы экзекуции с этих упругих ягодиц, завораживало его. Заводило его. «Как же давно… почему бы и нет…» — Эти семь слов вертелись в его голове по кругу, вытеснив остальные мысли. И даже когда последняя ссадина рассосалась, Геллерту понадобилась минута, чтоб осознать, что исцеление завершилось, а его ладонь продолжает поглаживать нежные округлости. Криденс заёрзал на постели. Никто не удосужился убрать шикарное бельё с этой кровати, но оно так давно тут лежало, что в некоторых местах покрылось плесенью. Запах затхлости щекотал ноздри, впитывался в одежду. Криденсу начало казаться, что ещё немного — и он сам покроется тленью. — Сэр, ещё долго? — Он попытался оглянуться и посмотреть, что делает Грейвз. Что-то в выражении лица мужчины испугало Криденса. На нём не было и тени сочувствия или жалости. Это был взгляд хищника, голодного зверя, который вдруг обнаружил жертву. Криденс не знал, что именно так выглядит похоть, о которой любила распинаться его мать. Он испуганно пискнул и хотел встать, но вдруг понял, что просто не способен на это. — Криденс, — голос звучал хрипло, чуждо. — Раз уж твои поиски затянулись, есть ещё одна вещь, с которой ты можешь мне помочь. Сразу говорю, будет неприятно. Коротенькое заклинание покрыло пальцы Геллерта обильной слизью, и он скользнул ими туда, куда ему хотелось скользнуть, как теперь казалось, с самого начала, с самой первой их встречи. Криденс громко вскрикнул, но в следующий момент сильная ладонь нажала ему на затылок и ткнула носом во влажное покрывало. В этом положении оставалось лишь глубоко дышать ртом и хныкать каждый раз, когда нечто чужеродное входило в его тело. Потом был момент облегчения. Звон пряжки. На спину навалилось тяжёлое тело. Боль вернулась. Сильная, не похожая на всю остальную боль в его жизни. Его хныканье перешло в жалкий скулёж, на который человек сверху никак не реагировал. Криденсу удалось повернуть голову. Там была та зеркальная стена. Сквозь застилавшие глаза слёзы он увидел в этой мутной поверхности себя, вдавленного в шикарную заплесневевшую кровать, и чёрную тень. Эта тень двигалась резко, рвано. Её облик вдруг начал расплываться, деформироваться. Тень уже не была Персивалем Грейвзом. Знакомое смуглое лицо сменила нездоровая бледность, тёмные волосы побелели. Криденс не успел рассмотреть черты лица — его голову снова вжало в затхлую ткань. Теперь он даже стонать не мог. Он думал, что просто задохнётся и умрёт. Может, он уже был мёртв и попал в ад? Ему казалось, что пытка длилась вечность. А потом тень над ним забилась неистово и застыла, прошептав какое-то странное имя. *** Геллерт мог бы не только обездвижить парня, он мог облегчить ему боль. Да что там говорить, он мог полностью убрать болевые ощущения. Но не захотел. Он или сломает эту игрушку окончательно, или закалит её. Он ходил по комнате и поправлял одежду. «Это же надо, оборотное зелье закончило действие в такой интересный момент». Гриндевальд отхлебнул из небольшой фляги. — В первый раз это всегда дьявольски больно. Во второй и в третий тоже не очень приятно. А вот потом можно и во вкус войти, — Геллерт хохотнул, хотя понимал, что это не лучшая ситуация для шуток. Наконец Криденс с трудом поднялся на ноги и неловко принялся натягивать брюки. По дрожащему горлу парня Геллерт понял, что тот силится что-то сказать, но изо рта вылетали лишь булькающие звуки и капельки слюны. — Ну-ну, иди сюда. Мужчина заключил мальчика в объятия. Тот затрепыхался немного и затих. Геллерт разочарованно вздохнул. В таком виде отправлять его на «миссию» не представлялось возможным. Он направил палочку к виску Криденса и прошептал: «Обливиэйт». *** Персиваль-Геллерт-Гриндевальд-Грейвз сидел за столом своего кабинета и изображал бурную деятельность, переставляя пресс-папье с одной стопки бумаг на другую. Его мучила мысль, что он что-то забыл, но он никак не мог сообразить, что именно. И тут его озарило, и он хлопнул ладонью себя по лбу. — Старею, Салазар меня раздери. *** Криденс ковылял по серой улице и теребил шнурок медальона. Он молодец. Он найдёт ребёнка. Мистер Грейвз введёт его в мир волшебства. Как он ловко сегодня убрал все синяки с его ягодиц. Но почему же тогда так сильно болит между ними…