WAR

Проснувшись, вышел я во двор. Там были кровь, разрыв снарядов. И на меня глядит в упор чужое дуло автомата. Смотрю на небо – красный цвет; прорезали три самолёта. Спросил: Есть мирный кто здесь? - Нет! На фоне – гром от пулемёта. Тяжёлый марш солдат грозит чредой всё новых наступлений. А девочка, лет 5, дрожит от страха и солдат давленья. Я опустил глаза на клумбу: Цветы поломаны, мертвы. И, видно, кто-то мог подумать, что их убил я, а не вы. С земли поднял. Один остался. По стеблю катится слеза. То Роза плачет. Рассмеялся солдатик, глядя на меня. «Чего стоишь? Бери оружье! Стреляй врага! Жить будешь..» Чушь. Плевать хотел на ваши нужды, я – пацифист. «Ты медный грош. Утопия твой пацифизм. Никто не ценит жизнь чужую. Брось этот весь идиотизм», - сказал солдат; слова – как пули. Ещё одна слеза скатилась по стеблю розы, по шипам. В душе моей что-то взбесилось, и свистнул воздух: тут и там. Почувствовав мою досаду, цветы ожили (что мертвы); проснулись яблони из сада, и вишни сразу расцвели. Кусты, что в пепле, зеленеют, зашелестела вся листва. Стволы деревьев вмиг окрепли, пробилась сквозь асфальт трава. Запели птицы – громче ружей, и небо стало голубым. А вместо самолётов кружат синицы, чайки, воробьи. Поднял солдат Макара в небо, но тут увидел – на прицел, на грязно-ржавое железо присела Бабочка. Прозрел: Откинул гильотину резко, взглянул на руки: все в крови. Не оттереть с души пометку - убийца. Грех, как ни крути. Исчезли сразу все гранаты, потухли мигом все костры. Сломали горе-автоматы, солдаты стали все Людьми.