В масштабах вселенной

Братик, о чём ты думаешь, о чём мечтаешь? Я хочу просто понять тебя, стать ближе, помочь. Ты радостно смеёшься и тепло улыбаешься. Ты даришь улыбки всем, господину, мне, дяде Глену, слугам… всем. Ты счастлив? Я – да. Но мои улыбки отличаются от твоих, я знаю. Ты всегда говорил, что любишь меня, защищал от обидных слов детей, что боялись меня и презирали. Ты говорил, что мой глаз не принесёт мне несчастья, ты говорил, что всё это – детские сказки. Но я видел, что ты верил в них, верил словам этих детей. Я не виню тебя, братик, я всё понимаю, по - этому и люблю. Ты можешь солгать так, что на душе станет легче и все беды отступят, тьма уйдёт, и останется лишь твоя улыбка и протянутая рука. Всегда тёплая, готовая помочь. Я так часто хватался за неё, так часто полагался на твою помощь, что теперь, без тебя просто не существую. Ты всегда такой тёплый, родной. Когда ты обнимаешь меня, сразу легче, и из глаз льются слёзы. Непроизвольно, от ужасного понимания того, что всё непременно закончится. И это страшно. Пустота снится мне в кошмарах, что сотканы из одиночества. В них нет ничего, только темнота, темнота…. И я кричу, пытаюсь её прогнать, уничтожить, и ты всегда приходишь. Я хватаюсь за тебя, как утопающий за соломинку. Сжимаю твои хрупкие плечи и уже всё равно, что вокруг столпились слуги, что они испуганно смотрят или пихают мне успокоительное. Есть только ты. Ты – моё успокоительное, ты мой свет, ты мой воздух, только тобой я живу. И тебя всегда мало…. - Братик, ты любишь меня? – единственное, важное, необходимое. - Конечно, Винс. Я буду любить тебя всегда. Господин Джек отличается от тебя, братик. Господин может солгать так, что не только сам поверит в эту ложь, но и превратит её в правду. И улыбается он по-другому, в его улыбке столько радости и жизни, что невольно улыбаешься сам. И обнимает господин иначе. Слёзы не льются, и больше не больно. Джек – как обезболивающее, с ним забываешь обо всём. С ним хорошо, тепло. Он – наше с тобой солнце, наша атмосфера, наш мир. И когда он говорит, что любит, всё окрашивается в яркие цвета. Но знаешь, братик, мне нужна моя боль, она напоминает о том, что я ещё есть. Нужен лишь ты, что бы усмирять безумие. И целое солнце мне не нужно, слишком ярко, можно обжечься. Достаточно твоего света, что бы ни умереть во тьме. И атмосфера слишком велика, её я не смогу усмирить. А зачем мне целый мир? Он не может мне принадлежать. Достаточно лишь братика, лишь жизни, столь маленькой, в масштабах вселенной…