***
— Вы с ума сошли, повелитель? — испуганный майа пятился к стене, сложив руки в защитном жесте. — Что с того, что я — огненный дух? Ведь на темном же наречии вам говорю: я не буду превращаться в дракониху! Не умею и не буду! — Брось стесняться, Майрон! Ведь ты прекрасно обращаешься в волка, — Мелькор добродушно улыбнулся, подходя ближе. — Считай, что это... новый опыт в благородном деле служения Всемогущей Тьме. Предсказуемо, что вошедший в силу Глаурунг желал плодиться и размножаться, но отнюдь не почкованием, а вовремя создать ему достойную пару Мелькор не удосужился, ибо растранжирил остаток силы по мелочам. "Знал я, что ты извращенец, но всему ведь есть предел", — насчет сомнительного "опыта" Саурон был иного мнения, потому воспользовался моментом и магией, пройдя сквозь стену в попытке улизнуть от повелителя. Внезапно по ту сторону каменной стены Ангбанд кончился, и не успевший сориентироваться майа черной кометой рухнул в глубокий сугроб. — Ма-а-ай-ро-о-о-н! — над крепостью пронесся развеянный ветром голос Мелькора. — Мой верный майа! Так ты согласен помочь своему владыке? Тонкая дрожащая рука показала из сугроба неприличный жест.***
С наступлением скудной весны Саурон, бродивший несколько лет по северным пустошам в облике серого хищника, осмелел и пробрался в Ангбанд. Отряхивая полинявшую шкуру, мокрую от растаявшего снега, блудный майа осторожно наведался в пещеру Глаурунга. Там, на заметно выросшей золотой горе дремали уже два дракона, сплетая во сне длинные хвосты и согревая друг друга горячим дыханием. Мелькор же, к огромной радости Саурона, обнаружился в прежнем величественном, хоть и чуть потрепанном виде, в другом зале. Владыка тьмы сосредоточенно возился с чем-то, напевая себе под нос добренькую песенку, но появление сбежавшего майа заметил. "Значит, сам выкрутился, гад, и создал второго дракона. А сколько было криков об истощенных силах", — не моргнув и глазом, Саурон принял свой повседневный облик, отряхнул липкую шерсть с одежды и подошел ближе. В железном ящике, наполненном мелкими золотыми и серебряными монетами, лежали блестящие, словно отлитые из золота драконьи яйца, шесть штук. — Вот всё, что успел спасти от этих... обжор, — сокрушался Мелькор, заботливо переворачивая уцелевшее потомство. — Представляешь, Майрон, драконы едят собственных детей! "Вы их сами такими создали, а теперь вздыхаете, как потерпевший", — Саурон поморщился, вспомнив, что повелитель зовет его первым именем только когда хочет нагрузить неприятной и трудной работой. — Смотрю за ними который месяц, а они все не вылупляются, — Моргот накрыл кладку лоскутом черного бархата. — Что капризным дракончикам нужно, ума не приложу... — Так вы же их на самый сквозняк поставили! — всполошившийся Саурон из прошлой жизни вспомнил, что птенцам для рождения нужно родительское тепло. — Да еще и ворочаете ледяными ручищами! Переморозили все яйца и вопите: где потомство? Греть-то их пробовали? — Я... — темный вала задумался, — да, предыдущую кладку кипятил в котле над зажженным камином. Но они... сварились, — сознался Мелькор, виновато пряча взгляд. — Давайте сюда ваши яйца! — в Сауроне внезапно пробудилась злоба на бессовестного мастера, он решительно отодвинул повелителя и схватил тяжелый ящик. — Я покажу вам, как нужно выводить драконов! — сделав столь громкое заявление, огненный майа, любитель порядка и успешного завершения любых дел, гордо удалился с трофейным грузом.***
На ежегодный Главный совет, устраиваемый повелителем Мелькором для подведения итогов зловредной работы, награждения отличившихся и последующей пьянки, Саурон непростительно нагло опоздал. Медленно усевшись за массивный стол, он поправил глубокий нагрудный карман шерстяной мантии. Мелькор, уже битый час вещавший о своем, о темном, ощутил, как по спине побежали капли пота — в лишенном окон зале стало слишком жарко. Стараясь сосредоточиться на прерванном извинениями прогульщика повествовании, Мелькор повернулся к собравшимся соратникам. — Крак-к-к, крак-к, — владыку вновь прервал громкий треск, словно кто-то в зале расколол скорлупу твердого ореха. Совещающиеся во главе с Морготом замолчали и обернулись к довольному Саурону, по руке которого полз крохотный, неуклюжий дракончик. Он беззвучно раскрывал рот, уже полный маленьких острых зубов, цеплялся за одежду и распущенные волосы майа, а забравшись на плечо, свернулся клубочком под общий возглас умиления. В импровизированном "гнезде" под рукой Саурона копошились, выбираясь из ставшей бесполезной золотой скорлупы, его братья и сестры. Пораженный Мелькор, не веря собственным глазам, подошел к счастливому майа, легонько касаясь новорожденного дракончика кончиками пальцев, по-прежнему холодных. — Я всё правильно рассчитал, мой повелитель, — прошептал Саурон, высаживая беспокойное потомство Глаурунга на стол и отряхивая одежду от шелухи и слизи. — Смотрите, какие они славные! Дракончики одновременно подняли глазастые мордашки и уставились на Моргота, раскрыв зубастые пасти. Кашляя дымом, маленькие хищники следили за приближающейся темной рукой, а потом вцепились в стальную перчатку, яростно извиваясь и кусая твердый металл. — Да, славные, — усмехнулся Мелькор. — Но голодные. Помнится, юного Глаурунга я кормил... Чем кормили и где купали Пращура драконов Саурон, растративший душевные силы в постоянных переживаниях за первый выводок, не слушал. Бросившие безвкусную перчатку детеныши резво заползли обратно в карман, повинуясь тихому свисту "приёмной матери". Будучи неплохим стратегом и коротая длинные вечера за согреванием драгоценной кладки, Саурон успел до мелочей продумать и расписать дальнейшие вехи воспитания и выращивания огнедышащих змеев севера. Эти бесценные записи он торжественно вручил полупьяному Мелькору, наутро притащившему в спальню помощника десяток яиц из новой кладки. Отмечавший всю ночь пополнение драконова племени, растрепанный вала так и замер в дверях: с бумагами в одной руке и ящиком в другой. — Куда эт ты собрался, а-а-а? — качаясь, протянул Мелькор, пытаясь бережно опустить ношу на пол. — Я-а-а тебя никуда не отпуска-а-ал, Майрон. Носившиеся по комнате, накормленные и освоившиеся детеныши замерли и воззрились на Саурона, сидевшего на подоконнике в обнимку с собранным вещевым мешком. — Мои милые ящерки, мама устала, маме нужен отдых. Я свое дело сделал и с чистой совестью улетаю в теплые края, — восторженно пропел майа, настежь распахивая окно. — А в мое отсутствие за вами присмотрит папа-Мелькор, — строго добавил он, осмелившись пригрозить кулаком враз протрезвевшему повелителю. И, невзирая на сияющее утреннее солнце, майа ловко превратился в летучую мышь и стремительно покинул осточертевший Ангбанд, радуясь, что молодые драконы умеют лишь ползать. — Са-а-ау-у-ур-о-о-н! — прозвучал оглушительный гневный крик и совсем рядом просвистела брошенная вдогонку железная перчатка. Улыбающийся майа пожал плечами и спокойно продолжил полёт.