"Ты замужем, Поль..."

"Прежде чем ты закроешь это сообщение и невесело усмехнешься тому, какая я дура, я хочу, чтобы ты дочитал до конца. Мне крайне непросто что-то писать тебе спустя столько времени, а ключевое здесь "тебе", потому что я ведь уже не знаю, какой ты. Я не знаю, как ты отреагируешь на подобного рода сообщение. И от этого мне очень страшно. Мне страшно, что ты пошлёшь меня куда-нибудь далеко. Весь вчерашний вечер я провела в недрах своего старого телефона, где по-прежнему сохранилось всё то, что мы так тщательно скрывали. Мне было так больно осознавать, что ничего этого больше нет и не будет. Не верится, что целый год прошёл. И да, я помню, что обещала не жаловаться "потом", но это "потом" всё-таки настало. Я жалуюсь, Дим, потому что больше мне жаловаться некому. Я скучаю по тем временам, по той осени, по тебе и по нам. Да, я больная и мне нужно лечиться. Сейчас час ночи, и вместо того чтобы спать, я пишу какое-то идиотское сообщение, на которое тебе будет плевать, как и на меня. Но я ничего не могу с этим поделать. Все вы до невозможности были правы, когда говорили, что так и будет, что будет плохо. Да, я сама во всём виновата и никого не виню. И я вполне прекрасно могу делать вид, что Дима Билан для меня всего лишь певец, когда-то коллега и когда-то друг. И не связывало нас ничего, кроме "Голоса". Так будет проще. Только что это изменит? Как это поможет мне не превратиться в истеричку окончательно? Да никак, потому что у меня хватило мозгов только на это нелепое сообщение и не хватило смелости, чтобы сказать всё лично. Я угробила всё, что ты так упорно пытался сохранить. Мне кажется, ты проклинаешь тот день, когда в твоей жизни появилась эта ненормальная блондинка, разрушившая сотни нервных клеток и… прости меня, Дим… Если можешь, если у тебя ещё остались силы, прости… Я помню, что мы как бы расстались друзьями, что как бы сохранили дружеские отношения, чтобы это никак не мешало работе, но ведь если честно, я же не одна загибалась по вечерам, приходя со съёмок? Меня же не одну разрывало на части при одном лишь твоём взгляде? Скажи, что всё это что-то значило… Пожалуйста, Дима… Мне ужасно плохо, и я совсем не соображаю, что происходит вокруг. Я не знаю, что вышло из этого набора слов, но я безумно скучаю и больше так не могу…" Сообщение было доставлено в ту же секунду, а блондинка бесшумно опустилась на подушку, медленно выдыхая через нос и резко набирая полные лёгкие воздуха. В комнате царила кромешная тьма, в которой было просто нереально что-то разглядеть, даже при большом желании. И ей хотелось верить, что этот нелепый текст, написанный сходу оттого, что терзало внутри, непременно поможет ей справиться с этими чувствами и побороть эту внезапно проснувшуюся любовь. Сообщение оказалось прочитано уже спустя десять минут, а блондинка с замиранием сердца смотрела на экран, ожидая хоть какого-то ответа, хотя бы маленькую точку, хотя бы что-нибудь. И её молитвы были услышаны кем-то наверху, кто не очень разбирался в отношениях и явно не знал, что этим двоим нужно быть вместе, а не наоборот. На экране высветилось долгожданное "печатает…", а через несколько секунд пришёл ответ. "Дима": "Ты замужем, Поль. Хотя бы ему не разбивай сердце и не ломай всё, что вы построили…" Это звучало как самый страшный приговор, от которого спёрло дыхание, а тело покрылось мурашками. Пожизненно. Телефон полетел в неизвестном направлении, через секунды звонко брякнув об пол. Утыкаясь лицом в подушку, Пелагея изо всех сил пыталась не зарыдать в голос, но дверь в комнату приоткрылась, и в проёме показалась голова Светланы Геннадьевны, которой, видимо, тоже не спалось этой ночью, а грохот в комнате дочери заставил её заглянуть к ней. - Я не могу больше… - проговорила Поля, буквально взвыв в следующую секунду, - Я не могу так больше, мам… И будь она сейчас одна дома, всё закончилось бы весьма плачевно и ближе к утру с пачкой снотворного в руках. Но ещё утром в голову девушки пришла идея съездить на несколько дней к матери, пока муж на сборах, а подруги в разъездах. Женщина молча прошла вглубь комнаты, через мгновение крепко обнимая дочь, которой уже было целых тридцать лет, но в такие моменты ей казалось, что по-прежнему шестнадцать. - Мам… - в очередной раз всхлипнула блондинка, больше напоминая в эти минуты осиновый лист, что дрожал на ветру, порываясь сорваться с дерева и улететь в неизвестность, - Я его люблю… И слёзы вновь крупными каплями покатились по щекам, размазывая остатки её макияжа и лишая всякой возможности списать всё на недосып, на стресс, на отъезд мужа. - Нельзя, Полечка, нельзя тебе его любить, - поглаживая её по голове, прошептала мама, кажется, впервые в жизни понимая её состояние абсолютно точно, - Ты замужем, моя хорошая… Поздновато уже… От осознания того, что ничего уже не изменить, было невыносимо больно. Поля едва не задыхалась от собственных слёз, глотая тихие всхлипы и крепко сжимая свою руку в кулаке. Стоило ей ослабить хватку, как весь этот комок, подступивший к горлу, вмиг развязался, выпуская все эмоции наружу. Пелагее необъяснимо везло на тех, кого нельзя было любить по всем законам природы. И последний раз она сидела точно так же лет в двадцать, страдая из-за неразделённой любви и бесконечно долго рыдая на плече у матери. Голова начала болеть уже через несколько минут такого "марафона рыданий", но это волновало её в самую последнюю очередь. - Ну почему так? Почему всё всегда именно так? - пытаясь добиться справедливости, прокричала девушка. Светлане Геннадьевне даже удалось её успокоить и уговорить хотя бы просто лечь в постель, но ни в коем случае не спать, что вы- что вы. Прекращать истерику Пелагея вовсе не собиралась, хотя силы потихоньку покидали, а глаза непроизвольно закрывались. И как только её голова коснулась подушки, она почти сразу провалилась в сон, что-то бубня и периодически вздрагивая. А потом банальный звонок и стандартный набор фраз, являвшихся чистой правдой и неким откровением Хановой-старшей: "Дима, у меня сердце разрывается, когда она плачет. Вы меня в гроб решили загнать? Ты же знаешь, что меня она не слушает и вряд ли станет. Приезжай ближе к утру…". И, конечно же, он просто-напросто не мог не приехать. Это как в детстве, когда даёшь трубку другу, а он убеждает маму разрешить погулять ещё хотя бы "совсем чуть-чуть", и мама сдаётся, потому что друг ведь всё-таки. Здесь ситуация была в точности да наоборот, и звонила мама, объясняя, что другу необходимо приехать. Друг мчался по ночной Москве в шесть утра, так и не сомкнув глаз после того звонка, а если быть честным, то ещё с того сообщения. Он мчался, чтобы успокоить, найти нужные слова поддержки и утешить, чёрт возьми. А кто утешит его? Кто протянет ему руку помощи, когда он вновь будет "загибаться" после встречи с ней, в точности как она и описывала? Кто скажет ему ободряющее: "Всё будет хорошо" и крепко обнимет? Ответ до ужаса прост. Дима приехал только часам к семи утра, тут же понимая по красным глазам Светланы Геннадьевны, что она тоже "отлично выспалась" этой ночью. Целый час они просидели на кухне, в сотый раз объясняя друг другу, что нет никаких конфликтов, претензий и недопонимания. Просто так вышло. Мужчина долго не решался даже заглянуть в комнату, где его ждали больше, чем кого-либо, но даже не подозревали, насколько скорой окажется встреча. - Вы точно уверены, что мне стоит туда идти? - Я точно уверена, что сейчас ты ей нужен, - выключая на кухне свет и скрываясь за дверью своей спальни, сказала женщина. Робко дёрнув за ручку двери, он вошёл в комнату, застывая на месте и боясь даже пошевелиться. За окном начинало светать, поэтому всё было отлично видно. И он боялся сделать хотя бы шаг в сторону спящей Пелагеи, которая наверняка испугается при встрече, подумав, что у неё уже галлюцинации. Осторожно присев на корточки возле кровати, Дима впервые за последние полгода оказался так близко рядом с ней. Подняв с пола телефон, что улетел ещё ночью, он положил его на тумбочку. - Видишь, Поль, я всё-таки рядом, - прошептал Билан, даже не зная, что и сказать, когда она проснётся. - Ты замужем, а я всё равно здесь, с тобой… - констатировал он, горько усмехаясь и смахивая локон с её лица. Девушка попыталась что-то ответить, сквозь сон услышав знакомый голос, но у неё так и не вышло. Он просидел рядом с ней, тысячу раз подумав над тем, что скажет, и дожидаясь, когда она проснётся. И то ли чувствуя рядом его присутствие, то ли действительно выспавшись, Поля начала просыпаться, сонно потирая глаза и зевая несколько раз подряд. И стоило ей только повернуть голову, как она тут же мгновенно проснулась, испуганно глядя на плод своих воображений. - Спокойно, это я… - понимая, что с каждой секундой ей становится всё страшнее и страшнее, проговорил Дима. - Что ты тут делаешь? - не узнавая свой голос, спросила блондинка. - То, чего не должен, - пожал плечами он, внимательно рассматривая её, - Поль, нам нужно поговорить… - Говори, - расчёсывая волосы руками, сказала она. Неуверенно пересев с кресла на кровать, он собрался с духом, потому что говорить было нелегко. - Ты его любишь? - неожиданно спросил мужчина, хотя это вовсе не входило в его планы. - Кого? Ваню? - удивлённо переспросила Пелагея, получая утвердительный кивок, - Люблю… - И не жалеешь о том, что замуж вышла? - ни в коем случае не упрекая, продолжал он, пытаясь подвести её к выводу. - Нет, - мотнув головой, ответила она. - Тебя устраивают наши отношения? - Которых не существует? - нервно усмехнулась Поля, - Устраивают… - А теперь повтори всё это полными предложениями, - спокойно попросил Билан, замечая, как эмоции на её лице меняются. - Я люблю Ваню. Я не жалею, что вышла замуж… - испуганно повторила она, почти заканчивая, - Меня устраивают наши отношения. - А ещё ты не умеешь врать, - добавил он. Блондинка молча опустила голову, натягивая одеяло и с головой укрываясь. - Ты думаешь, я от большой любви написала это сообщение? Думаешь, если бы ни о чём не жалела, я бы стала это писать? Да ни черта меня не устраивают наши отношения, - тихо всхлипывала Поля. Раскрыв одеяло, Дима встретился с её взглядом и с красными от слёз глазами. Он молча вытирал её слёзы своей рукой, не понимая, почему сейчас здесь находится, именно спустя полгода и именно при таких обстоятельствах. - Давай ещё раз? - предложил мужчина, надеясь, что всё получится, - Полными предложениями… - Я люблю мужа. Я не жалею, что вышла замуж. Меня устраивают наши с тобой отношения, - выпалила девушка, но легче не стало, - Сделай вид, что поверил и уходи. Не говори ничего, Дим, просто уходи. Я сделала вид, что это правда, а ты сделай вид, что так и есть. И он ушёл. Молча поднялся с кровати и вышел за дверь, делая вид, что всем сердцем верит её словам. Светлана Геннадьевна недоуменно смотрела на то, как он одевается, так и не решаясь спросить, что было. А по сути ничего и не было. Ничего не изменилось. Не было смысла разговаривать эти пустые разговоры, которые ни к чему уже не приведут. Ей нужно всего лишь дождаться мужа со сборов и продолжать делать вид, что всё хорошо, что она счастлива. Ему стоит присмотреться к незамужним подругам и влюбиться, как следует. Только с блондинками пора завязывать, как бы сильно они не привлекали. И все эти несколько минут, что Дима находился с ней в одной квартире под пристальным взглядом её мамы, ему хотелось понять, а когда, собственно, произошёл этот момент, после которого они начали делать вид, что счастливы? В какой момент их несовместной жизни оконченный ГИТИС начал давать о себе знать? Как они упустили этот момент? И в тот момент, когда дверь комнаты распахнулась, и из неё вылетела блондинка, Светлана Геннадьевна уже хотела возмутиться, что дочка ходит босиком по холодному полу, но просто-напросто не успела. Пелагея быстро сократила эти несколько метров между ними, и ничуть не смущаясь присутствия матери, приникла к его губам, требовательно целуя и буквально переворачивая всё с ног на голову. Женщина удивлённо ахнула, невольно становясь свидетельницей этой абсурдной ситуации. А потом всё произошло слишком быстро, потому что молодые люди попрощались, как ни в чём не бывало, а Ханова-старшая вспоминала, где у неё валерьянка, даже не вникая в суть происходящего. Как только Дима ушёл, девушка закрыла за ним дверь, тяжело вздыхая и тихо повторяя себе под нос: "Я люблю мужа. Я не жалею, что вышла замуж. Теперь меня устраивают наши с тобой отношения…". - Поль, завтракать будешь? - спросила Светлана Геннадьевна, наблюдая за дочерью. - Мам, ты не звони больше Диме, ладно? Я как-нибудь сама… - тихо проговорила Поля, переминаясь с ноги на ногу. - Справишься? - заканчивая её предложение, уточнила она. - Позвоню…