Улыбка

      Весь город погружался в сказку. Светлую детскую сказку со счастливым концом. Таким же, как и у этой замечательной парочки.       Плисецкий, недовольно фыркая, проходил мимо спешащих домой людей, невинно улыбающихся и радующихся, что аж тошно. Юрий бы и сам выдавил что-то наподобие улыбочки, да желания и повода не было. Настроение безнадежно испорчено благодаря Витеньке. Любишь — люби, а флиртовать с японцами, а уж с Кацуки тем более не следует. Феечка закутывался в леопардовый шарф. — Холодно, да? — Черт тебя побери, — на плечо юноши легла тяжелая мужская рука, а голос этот, кажется, парень узнает из тысячи, — Виктор. — Убежал куда-то, вместе же хотели пойти, — заключил расстроенный мужчина. — Пхах, иди со своим Кацуки, любимый, — съязвил котенок и ускорил шаг. — Ой-ой, кажется, кто-то маленький ревнует, — не отставал голубоглазый, сильнее стараясь задеть Юру, — остановись, я же так слягу, — Виктор остановился прямо перед Плисецким, быстро хватая того за руку, — пошли, покушаем! — крикнул мужчина и вместе они понеслись куда-то.       Двигались они быстро, но, несмотря на это, в толпе их кто-то узнавал, и выкрикивал имена фигуристов. Виктор Никифоров и Юрий Плисецкий. Без Юри. Только Виктор Никифоров и Юрий Плисецкий.       За время их пути, Юра давно сменил гнев на милость, но на круглом личике так и не засияла улыбка. Даже когда они добрались, паренек лишь уселся за столик в сокрытом от лишних взглядов месте, и уставился на чемпиона. — Юрка, у тебя умер кто-то, или ты у нас больно вредный? — Виктор облокотился на спинку красноватого дивана, — Будешь хранить молчание, ревнивая жёнушка? — Да чего ты приебался? — Мне больно смотреть на твою кислую мину, — мужчина сел ближе к юному фигуристу и схватил того за пухлые щеки, — тебя надо заставлять улыбаться? Утвердительный кивок. — Или с тобой как с маленьким: на коленки посадить, дать конфетку и песенку спеть? Плисецкий кивнул еще раз. — Дитя малое! — воскликнул Никифоров и поцеловал Юру в уголок губ, — дома посидишь, конфетки с собою не ношу, а петь я не умею, — завершил голубоглазый, кидая взгляд на подходящую к ним официантку. — Ой, да пошел ты нахуй, — Плисецкий улыбнулся и сложил тонкие руки на груди. — Я тоже тебя люблю. Никифоров надеется, что больше эта улыбка не пропадет с его лица. А Плисецкий надеется, что Витя провалится куда-нибудь, но перед этим нормально поцелует его. Ну, хоть раз.