Королевская кровь и сердце воина

      Хоуп Майклсон — десять.       Хоуп — одна из Лабонэр и одна из Майклсон.       Её длинные шелковистые волосы заплетены в тугие косы, она спит, вцепившись в любимую мягкую игрушку мертвой хваткой маленьких детских пальчиков, а в её хрупкой юной душе цветет надежда однажды встретить свою семью.       — Уверена, они будут счастливы встретиться с тобой не меньше, чем ты встретиться с ними, доченька.       Хоуп покорно кивает матери-волчице, что всегда целует её в лоб перед сном, цепляется тонкими пальчиками в её теплую нежную руку, и откидывает косы за спину. Хоуп в бегах от старых врагов отца столько, сколько помнит себя. Бегство утомляет, но Хоуп не жалуется, не плачет и не задает лишних вопросов.       Хоуп знает, что каждое действие матери имеет смысл.       Хоуп — не маленькая, капризная, избалованная девочка.       Хоуп не сдается.       У Хоуп королевская кровь в жилах, а в груди сердце маленького воина.       ///       Хоуп Майклсон — двенадцать.       Хоуп — последняя из Лабонэр, но все еще одна из Майклсон.       Её длинные шелковистые волосы в безобразном беспорядке, спутаны, взлохмачены и не чесаны больше недели. Она спит короткими урывками, утирает слезы маленькими ладошками каждый раз, когда просыпается среди ночи с криком на устах, вспоминает нежный голос и заботливый взгляд матери, павшей от руки старого друга-врага отца, продолжая хранить надежду встретиться со своей семьей.       — Не смей блуждать по дому без разрешения и надзора.       Хоуп кивает с фальшивой вынужденной покорностью убийце своей матери, Марселю, который всегда запирает дверь в её комнату на ключ, цепляется пальцами в насквозь промокшую от горячих слез подушку и коротко отрезает волосы, чтобы не лезли в лицо. Хоуп не имеет возможности бежать. Она заключена в собственном доме, словно в тюрьме, и обязана подчиняться новому королю против воли.       Хоуп ищет смысл в собственных действиях.       Хоуп — сломленная, разбитая, потерянная девочка.       Но Хоуп не может сдаться.       У Хоуп королевская кровь по жилам, и сердце маленького воина в груди.       ///       Хоуп Майклсон — четырнадцать.       Хоуп — последняя из Лабонэр и последняя из Майклсон.       Её шелковистые темные волосы собраны в небрежную косу, она цепляется тонкими пальцами в обложку очередного украденного магического сборника, не позволяет себе спать по ночам и размазывать слезы по бледному изможденному лицу. Хоуп лишают надежды однажды встретить свою семью.       — Я ведь предупреждал тебя, Хоуп. Попытаешься освободить отца — я убью их всех.       Жесткий, кровожадный голос Марселя тонет в неистовой крике, срывающемся с её уст. Всплеск магии разбивает каждый стеклянный предмет в доме, восстановленном несколько месяцев назад. Марсель убивает её отца без промедлений и сожаления на её глазах, лишая жизни всех представителей семейства, связанных тонкой, но прочной нитью магии между собой. Хоуп не видит смысла даваться в бега, падает на колени с тихим всхлипом и крупными слезами, стоящими в опустевших глазах.       Хоуп — сломленная, раздавленная, уничтоженная девочка.       Но Хоуп по-прежнему не намерена сдаваться.       У Хоуп королевская кровь по жилам словно яд, а в груди разбитое на миллион осколков сердце маленького воина.       ///       Хоуп Майклсон — семнадцать.       Хоуп — единственная из Лабонэр и единственная из Майклсон.       Её длинные шелковистые волосы собраны в высокий хвост, бессонные ночи, проведенные за разработкой идеального плана и ни единой пролитой слезинки за последний год. У Хоуп вместо надежды — жажда мести, а вместо души — глубокая черная бездна.       — Люсьен Касл.       Задушенный шепот разрушает тишину, когда подвал дома озаряет свет сотни ярких свечей, крышка гроба уничтожается легким взмахом тонкой руки. Хоуп склоняется над спящим глубоким сном чудовищем, который обязан стать её оружием в назревающей войне, проводит рукой по его посеревшей коже, опускается на колени медленно, с опаской и дрожью по всему телу, и начинает зачитывать заклинание лишь спустя пять минут.       Он открывает глаза ровно в полночь.       — Глупая, маленькая девочка, думаешь, я стану помогать тебе? — он смеется ей в лицо, сжимает тонкую шею пальцами, прижимает к холодной стене подвала. — Что ты можешь предложить мне?       Усмешка срывается с тонких губ, лезвие по одной ладони, ранит обе.       — Я связала нас настолько крепко, Люсьен, что уничтожение будет взаимным, — шепчет она, пока их раны одновременно затягиваются.       Хоуп — настоящая Майклсон.       Хоуп никогда не сдается.       У Хоуп королевская кровь по жилам и заледенелое сердце воина в груди.       ///       Хоуп Майклсон — восемнадцать.       Её длинные шелковистые волосы закинуты на одно плечо, она засыпает, лишь вцепившись тонкими холодными пальцами в рубашку Люсьена, когда он стирает слезы с её лица губами. Надежда возвращается призраком в едва-едва исцеленную его ухмылками израненную душу.       — И когда же мы наконец избавимся от этого мальчишки Марселя? — Люсьен целует хрупкие плечи по утрам и нетерпеливо жаждет начала войны. — И ты перестанешь скрывать меня в своей комнате, как одну из своих глупых книжечек?       Хоуп дарит остатки фальшивой покорности Марселю днем и громкие страстные стоны Люсьену ночью, что всегда целует её в лоб перед сном. Хоуп некуда и незачем бежать, скоро она отвоюет свой дом.       — Не боишься, что он начнет что-то подозревать?       Хоуп каждое свое действие предпочитает рассчитывать с точностью гениального шахматиста.       — Он уже подозревает.       Хоуп — единственная Лабонэр и единственная Майклсон.       Хоуп не умеет сдаваться.       У Хоуп королевская кровь бурлит в жилах, и сердце воина неистово бьется в груди.       ///       Хоуп Майклсон — девятнадцать.       Её длинные шелковистые волосы уложены аккуратными локонами по хрупким плечам, тонкие пальцы, сплетенные с пальцами Люсьена Касла, будничная усмешка, срывающаяся с губ, когда она наблюдает за долгими предсмертными муками Марселя Жерара и желанный покой в душе, рожденный в момент его последнего вздоха.       — Отныне я ваша королева! Всегда и навечно.       У Хоуп сталь в голосе и судьба каждого вынужденно, неискренне покорно преклонившегося перед ней врага отца в руках. Хоуп больше не нужно бежать — Хоуп вернула свой дом и свой трон.       Хоуп рассчитала каждое свое действие.       Хоуп не знает, что такое сдаваться.       У Хоуп королевская кровь по жилам, соответствующий статус и сердце истинного воина, исцеленное её королем.