- Hate you! - You don't.

На улицах Японии редко бывает тихо. Такие моменты можно пересчитать на пальцах одной руки. И вот даже сегодня был один из тех вечеров, которые не уместились на руке. Осаму Дазай сунул руки в карманы пальто и шел сквозь толпу, не замечая или не желая замечать кого-то. А зря. Дазай был полностью поглощён своими мыслями о самоубийстве с какой-нибудь обаятельной девушкой, что и сам не заметил, как дошел до канала, в котором он пытался утопиться. Усмехнувшись, он прикрыл глаза, опустив голову, позволяя нескольким прядям каштановых волос упасть на глаза. — Снова пытаешься закончить свою никчемную жизнь никчёмными способами? — этот голос заставил Осаму поднять голову и обернуться, чтобы убедиться, что ему это не показалось. Увы, это не ошибка. В метрах пятидесяти стоял молодой мужчина в шляпе и в накинутом на плечи плаще. — Чуя… Что ты тут делаешь? — придя в себя, спросил шатен, усмехнувшись самой невинно-бесящей улыбкой, на какую был способен. Было видно, как рыжий начал злиться, он со всей силы сжал руки в кулаки, что, казалось, звук хрустящих костяшек слышит весь район. Как же его бесила эта наглая ухмылка шатена. А вспоминая, что он творил этими губами в их прошлом, по спине предательски пробежали мурашки. Рыжий прикусил губу, повернув голову в сторону и не отвечая. Какой смысл, если Дазай все равно выиграет в этой словесной войне? — Я вижу, ты хочешь полюбоваться со мной на звезды, Чуя, — не дожидаясь ответа, Осаму двинулся вперед к парню в шляпе, заставляя того рефлекторно податься назад, отчего Дазай хмыкнул. — Неужели боишься меня? После стольких лет? — Иди к черту, Дазай! — Как грубо. Надо бы научить тебя. После этих слов, как по волшебству, Дазай оказался рядом с Накахарой, схватив того за шею. В нос шляпника тут же ударил крепкий запах табака, отчего тот поморщился. Эта реакция вызвала новую усмешку на губах шатена. Чуя даже не понял, как оказался в какой-то подворотне, зажатый между стеной и телом Дазая. Не давая рыжему как-то опомниться и отстраниться, Осаму сильно сжал шею шляпника, заставляя того открыть рот, чтобы пропустить хоть немного кислорода в легкие. Но детектив решил иначе, и как только заметил приоткрытый рот Чуи, тут же впился в его рот поцелуем, зубами царапая нежную кожу губ, подчиняя и заставляя дергаться. Из гортани члена мафии вырвался стон протеста, а в уголках глаз показались слезы от такой резкости и грубости. Дазай не сразу отпустил шею парня, но когда это произошло, он тут же перехватил руки Чуи, сильно сжимая запястья и прижимая их к стене по обе стороны от головы. — Что такое, Чуя? Неужели ни с кем не практиковал это после меня? Эта фраза, как яд, попадает в тело Накахары, заставляя все внутри застыть и упасть, разбившись. А эта ухмылка. Неужели он думает, что некогда наставник этого суицидального маньяка, как шлюха скакал по чьим-то чужим членам и стонал, как сучка от эйфории? Непростительно. От обиды Чуя дернул головой, закрывая волосами раскрасневшееся лицо, скрывая эмоции, которые так и рвались наружу. Он ненавидел Дазая в этот момент так сильно, как Дазай ненавидел мафию. А поцелуи стали все короче. Осаму вновь подчинил своей воле парня, делая с его телом все, что мог себе позволить. Дазай с силой дернул по швам рубашку, разрывая ее. Холодный ночной ветер заставил Чуя поежиться и дернуться вперед, чтобы прижаться к телу детектива, согреться, сгореть в его огне. Но у Дазая были иные планы. Снова прикусив уже припухшую от поцелуев нижнюю губу, шатен развернул рыжего лицом к стене, прижимаясь к его спине, оголяя плечи, проведя языком по шее, и прикусывая горьковатую кожу, оставляя багровые засосы и следы от зубов. Руки суицидника нашли ремень Накахары и, расстегнув его, спустил штаны вместе с нижним бельем чуть ниже колен мафиози. Заставив того прогнуть спину, Дазай провел холодными пальцами по бедрам рыжего, двигаясь к анальному колечку мышц. Осаму ввел сначала один палец, предварительно обильно смочив его слюной, двигая им, разрабатывая дырочку. Вскоре добавил второй палец, и теперь уже двигал более быстро, раздвигая пальцы внутри «ножницами». Чуя, искусывая свою губу, ожидая, когда эта пытка кончится, извивался и двигался навстречу пальцам, уже жалобно скулил, требуя больше. Его злило и в тоже время возбуждала эта похоть, граничащая с яростью и ненавистью. — Прошу, — хриплый голос рыжего раздался будто откуда-то издалека, и он не сразу понял, что это был его собственный голос, его личная просьба. — Что? — Прошу, трахни меня. Дазай снова усмехнулся, облизав свои губы и, не медля ни секунды, расстегнул свои штаны, вытаскивая уже сочившийся смазкой член. Первый толчок. Тело Никахары дернулось и тот буквально впечатался в стену, закусывая губу с такой силой, что чувствовал пульс под тонкой кожей. Дазай немного отдалился, но после вставил член полностью, сквозь пелену возбуждения услышав пошлый шлепок. Чуя не мог больше держаться. В переулке раздался тихий стон. Затем еще и еще. Дазай не сдерживался, входя в тело шляпника сильнее, жестче, глубже, чувствуя, как стенки ануса сжимают член детектива. Оставляя хаотично укусы и поцелуи, Осаму дышал в шею Никахары, пальцами сжимая его бедра до белых отметин под руками. Но стоило ему переместить руки повыше, следы тут же багровели, оставаясь на теле синяками. Не желая казаться эгоистом, шатен переместил одну руку на набухший член Чуя, обхватывая его и надрачивая, большим пальцем стирая выступающую смазку и размазывая ее по всему стволу. От таких действий Чуя буквально сходил с ума. Его ноги подкосились, и он бы упал, если бы не вовремя подхвативший его под талию Дазай, заставляя стоять в еще более унизительной позе. Перед глазами появились круги разных цветов и размеров, а окружающие звуки, что раньше резали слух, стали настолько тихими, что рыжему на мгновение показалось, что все вокруг передохли и остались только они вдвоем. Движения Дазая стали быстрее, укусы, что он беспощадно оставлял на плечах и шее Чуя, стали сильнее и глубже, некоторые даже кровоточили — настолько сильно кусал его Осаму. Чувствуя, что детектив вот-вот кончит, мафиози стал насаживаться сильней, царапая стену ногтями. Эти действия заставляли Дазая надрачивать член рыжего в такт своим движениям внутри, и вскоре он кончил, в последний момент, вытащив член из Никахары. Горячая сперма брызнула на ягодицы и на спину парня, попав немного на рубашку. Через несколько секунд кончил и Чуя, спустившись по стене на землю, тяжело дыша. В висках стучало, а уши все еще были заложены. К горлу подступил ком и когда шляпник его сглотнул, ему показалось, что он проглотил клинок — было чувство, что что-то царапает горло.  — Я тебя ненавижу. — Грубо сказал Чуя, придя в себя и вставая с земли, начал приводить в порядок свой внешний вид. — Я знаю. — Все с той же ухмылкой сказал Дазай, выглядывая из их укрытия и исчезая в неизвестном направлении. Когда-нибудь Чуя одержит победу. Когда-нибудь он заставит стонать под собой этого наглого суицидального подонка. А сейчас ему пора возвращаться в портовую мафию и продолжать ненавидеть Дазая.