***
- Не тяни к нему свои руки! Чего не ожидал Джакометти, так это разозленной русской феи на данном этапе соревнований. Вроде бы, Юрий должен был появиться позже. Он всего-то пощупал по привычке пятую точку очередного фигуриста. Помнил его с одного из Гран-при. Неуверенный в себе Кацуки Юри, но задница хороша, что и говорить. Упругая, маленькая, идеально ложится в ладони. Пожалуй, только у Никифорова лучше. Правда, можно было бы сравнить и с Плисецким, но тут требуется быстро уворачиваться, так как растяжка у паренька великолепная, ногой в нос даст запросто. - Действительно, Кристофф, - яростно дышащего, шипящего, как дикий кот Плисецкого, обнимает за плечи благодушно улыбающийся Виктор. Джакометти продирает мороз по коже, подобной улыбкой Никифоров приветствовал его перед прошлогодним поражением. - Тебе следует соблюдать границы чужой собственности. Ужас слегка схлынул, Кристофф зябко поежился. Бедный Кацуки, тут с одним не знаешь, как справиться, а на него сразу двое глаз положили. - А "собственность" знает, что она ваша? - ткнул большим пальцем себе за плечо. Там радостный таиландец вис на плечах Кацуки, что-то щебетал, показывал в телефоне. Виктор нехорошо прищурился, Кристофф затаил дыхание. Кажется, остальные фигуристы старались убраться подальше от эпицентра. Но затем тучи убрались, вновь рассвело, Никифоров улыбнулся, как ясно солнышко. - Юри, посмотри, кто приехал поболеть за тебя! - выдвинул вперед Плисецкого. Джакометти икнул. Никто в здравом уме и трезвой памяти, прочитав многочисленные статейки и домыслы насчет взаимодействия данного треугольника, не назвал бы это "поболеть". Скорее, если судить по выражению лица Плисецкого, приехали вдарить коньком по башке. Но Юри светло улыбнулся, расцвел и бросился вперед. - Юрио-кун! - обнял Плисецкого. - Спасибо, что приехал! Джакометти уловил довольный, собственнический блеск в синих и зеленых глазах. Плисецкий здорово играл незаинтересованность. Поднял руки в ответ на ненавязчивый тонкий намек Никифорова в виде показанного внушительного кулака. Больше задницу Кацуки не щупать!***
Юри сидел в ресторане и не понимал, как здесь оказался. Напротив него мешал водку со слезами и русские слова с английскими коллега Виктора, Георгий Попович. В остатках боевого макияжа, с блестками на волосах, он рассказывал о несчастной любви, о девушке, которая бросила его перед самым соревнованием. Его Анечка... красавица, умница, великолепная, лучшая из лучших. Попович выловил его самостоятельно, почти у выхода, пожаловался на людскую бездушность, на вредного тренера, который и слушать не стал, на Плисецкого, который послал далеко и надолго - в способностях Юрио Кацуки не сомневался - на Виктора, упорхнувшего куда-то уже через минуту монолога. Оставался только он, Юри, наверняка перенявший что-то у соотечественника Георгия. Кажется, именно так Юри и оказался в ресторане. - Она... у нее такие волосы... такие глаза... Красивые, как молочный шоколад... Знаешь, как я люблю шоколад... а мне его нельзя, вот! Из монолога Юри понимал слово через три, но перебивать не позволяли совесть и воспитание. - Простите, Георгий-сан... вот вы говорите, что ваша Анна - лучшая из лучших, - решил вмешаться на второй бутылке. Потому что явно не дотащит фигуриста до выхода из ресторана, а телефон сел. - Но ведь лучшая вас бы не бросила. Вы талантливый, яркий, ваши выступления... как сказка! По ним все-все понятно, вы прекрасный актер. Очень выразительный, - постарался припомнить, что еще говорил ему Виктор, но на ум, кроме поцелуев и почему-то упоминаний Юрия ничего в голову не лезло. Георгию хватило и этого. Он расширенными глазами с потекшими тенями смотрел на японца, слегка подаваясь вперед. На щеках полыхал румянец. Юри понял, что где-то перестарался. - Ну, и где он может быть? - недовольно постучал носком кроссовки по бетонному полу Плисецкий. - Телефон не отвечает, в отеле нет. Ну, если это снова Джакометти... - Не знаю, но сейчас спросим, - шуршал в мобильнике Никифоров. - Пхичит, это Виктор, тренер Юри. Не знаешь, где он? Не у тебя? М, понятно. Спасибо. Отдыхай, - закончил вызов и повернулся к Плисецкому. - Его Попович перехватил. Фигуристы переглянулись. В этом городе был только один ресторан, который знал Георгий - тот, что посоветовал Фельцман. На входе в залу Плисецкий заскрипел зубами. Виктор проследил его взгляд и прищурился недобро. Юри, их милый Кацудончик, в перекошенных очках, умильно раскрасневшийся, обнимался с Георгием Поповичем. Вернее, пригляделся Виктор, пытался отбиться от настойчивого русского. - Хороший ты человек, Юр, - Георгий глубокомысленно кивнул. - Повезло с тобой Никифорову. И Плисецкому. Хотя они оба и мерзавцы... - Черт, он нас сейчас запалит и спугнет свининку! - Не успеет! - мрачно протянул Виктор, направляясь к столу. Душу согрело выражение лица подопечного. Тот обрадовался тренеру не на шутку. - Георгий, какими судьбами! Давай-ка мы тебя в отель проводим, Яков, наверное, сейчас рвет и мечет, - Виктор уводил соотечественника, бросив многозначительный взгляд на Плисецкого. Тот кивнул коротко и незаметно для близорукого Юри. - А мы прогуляемся, чтобы выветрить ту гадость, которой накачал тебя этот придурок. - Но я не пил! - попытался было возразить Кацуки. - Все равно прогуляемся, - Юрий не слушал возражений. Кацудон в его распоряжении на весь вечер, а то и ночь. Это определенно стоило пьяного Поповича. Но нейтрализовать его все равно не помешает. Кажется, Мила говорила что-то про одиноких симпатичных подруг?***
Проклятье! Чертов Жан-Жак запал на Кацуки. Юрий готов был поклясться на паре коньков. Судя по виду, Никифоров клялся на второй паре. Крутится постоянно вокруг, чуть ли не облизывает взглядом. Даже Юри, валенок японский, начинает поглядывать с недоумением. А этот его подкат - пройти мимо, задев плечом, прямиком к тренеру. Как будто тот важнее. Витька правильно на место его поставил, сказал, что даже не вспомнил. - Принцесса, вы сегодня очаровательны. Юрий прищурился. Это он намекает на недостаточную мужественность образа? Ну, извините, что к шестнадцати годам не удалось вымахать лохматой орясиной. - Специально для тебя я сочинил песню "Лилия на льду". Хочет пристать к Кацуки откровенно? Только ленивейший из журналистов не прошелся сейчас по второму - женскому - значению имени Кацудона. Юрию жутко хочется продемонстрировать растяжку с закономерным приземлением кроссовки на наглой морде, но тут... - Юрио, все в порядке? - Кацуки появляется вовремя. Плисецкий с раздражением, смешанным с удовольствием, констатирует, что Кацудон может из него смело веревки вить - фигурист против слова не скажет. - Тебя Лилия-сан искала, - имя Барановской звучит смешно, отчего Юрий прыскает со смеху. Вот еще повод провести вечер в отеле - научить его правильно произносить чисто русское "л". Жан-Жак смотрит повернувшемуся Кацуки в спину оценивающе, задумчиво, и Юрий не выдерживает. - Держись подальше! - шипит, почти прижавшись к носу этого высокомерного идиота. И уходит вслед за Кацудоном. Плисецкий рычит и выбрасывает очередной букет. Ты прекрасна, моя лилия. Нетрудно догадаться, какой идиот клеится к Кацуки. Ведь они снимают совместные номера. Фельцман пытался возражать, но кто может отказать Никифорову, когда тот чего-то желает? - Какого черта он липнет к нашему Кацудону? - помянутый Никифоров как раз вползает в номер. - Эм... - странно, но тот выглядит одновременно смущенным и позабавленным. - Он не к нему, а к тебе пристает... Плисецкий озадаченно моргает. - Да ну нах! Да нет, Леруа липнет все же к Кацуки. Вон как глаз не сводит, когда они все втроем куда-то идут. Кстати, радует, что Кацудон воспринимает их общество адекватно, то есть не краснеет... ну, не в такой степени. И даже пытается усовестить Виктора - заранее провальное дело - попросить Плисецкого вести себя деликатнее - еще более провальное дело. Мило, и вкусно, как орет временами Витька. - Принцесса, ты грустишь одна? Хочешь, составлю тебе компанию? Игнорировать, игнорировать идиота. - О, Юри, и ты здесь! Плисецкий разворачивается как раз в тот момент, когда Жан-Жак пытается поприветствовать ничего не понимающего Юри поцелуем в щеку. Виктор реагирует быстрее спецназа и утаскивает подопечного к себе в объятия. Юри привычно краснеет, но не сопротивляется. Плисецкий подскакивает к компании. - Он мой! - шипит в лицо Жан-Жаку и целует растерянного японца. Юри хлопает глазами и по-прежнему не сопротивляется. Когда двое русских утаскивают японца куда-то вдаль - у того скоро пар из ушей пойдет - к канадцу подходит Пхичит. - Даже не думай, - качает головой. Джакометти кладет руку на плечо. - Не пытайся отбить у них Юри. Еще лучше - не смотри в его сторону. Жан-Жак хлопает глазами. - Но я не к нему... Его уже никто не слушает. Кажется, у "взрослых" какие-то свои тайны местного розлива. Что вообще нашла русская фея в этом невзрачном япошке?***
- Скажи, Юрио... - Кацуки мялся, как девственница на заклании. А ведь действительно, девственник. - Мне кажется, ты за мной ухаживаешь? Виктор закрывает лицо ладонями и рыдает от смеха. Ему кажется... Ему кажется! Да уже вся компания фигуристов и тренеров поняла, а этому только кажется. Нет, Кацудончик умилителен. - Если так, то что, котлетина? Юри не обращает внимания на непонятное слово на русском. - Тогда... ты мне поддавался? - нервно теребит ленту золотой медали. Плисецкий закатывает глаза. - Я ухаживал так, как умел, то есть сражался в полную силу! - да и серебро неплохо подходит к его светлому костюму Агапе. - И вообще, прекращай задавать дурацкие вопросы, иди сюда, - утаскивает Кацуки в ворох простыней. - Никифоров, тебе, что, отдельное приглашение надо? - Не дождетесь, Юрики! - Никифоров поднимается и идет к кровати. Они дождались. Как там говорится? Терпение и труд?***
- Ты был прав, Пхичит. Юри на экране выглядит заспанным, лохматым и покусанным. Рядом стоит литровая кружка с кофе. - Они действительно за мной ухаживали. - А я что говорил? - закатил глаза таиландец. - С тебя двадцатка. - Да понял я, понял. На экране появляется Никифоров, обнимает ойкнувшего Кацуки за плечи, улыбается. Почему-то этот русский пугает Пхичита до дрожи. - Пхичит, не возражаешь, если мы заберем Юри? Вы ведь уже обо всем поговорили? - Да... разумеется... конечно, сэр. Экран гаснет, а таиландец вытирает со лба выступившую испарину. Ну их, лезть в это гиблое дело - отношения двух ненормальных русских и несчастного Юри. От воспоминаний о беседе с Виктором Никифоровым до сих пор мурашки по коже. Нет, лучше он издалека посмотрит. Сами разберутся.