Лжец

Он – лишь мечта. Или недосягаемая реальность? Но, так или иначе, все мы останемся лишь воспоминанием. Наши чувства, все поступки и мы сами уйдем в пустое небытие и, ваши Боги не спасут вас. Молитвы не будут услышаны. Жизнь оборвется. Поэтому он никогда не взывал к высшим силам, отважно веря, что он – есть отождествления самой великой силы, что будь его воля, он перевернет вверх дном каждый непреложный устой этих маленьких наивных людей, что тянутся к спасению своего Создателя. Психологи это называли юношеским максимализмом в старшей школе, когда он еще был никем, когда позволял избивать себя, просто потому что не было физических сил дать отпор, когда буквально каждый считал своим долгом обозвать его ни на что негодным ничтожеством. Теперь же все эти люди принадлежат ему, одно его слово может изменить всю их жизнь, навряд ли кто-то сможет сказать, что его непомерный максимализм чем-то плох. Однако теперь обладая всем, восседая на троне из костей его недругов, и окруженный трепещущими перед ним убийцами, он пытается изо всех своих сил не давать волю чувству. Чувство это зовется сожалением, и даже название его не должно надолго задерживаться в голове, поражённой ежедневной мигренью. Ему принадлежало все, но не он. Почему? Почему стоило добраться до самой вершины, чтобы понять, что оказался на ней совершенно один? Поневоле один. Ведь сердце или пресловутая душа, в которую он не верил, сделала свой выбор. Но – как же он тогда говорил, в той загадке?- только будь ответной она имеет смысл. Он борется за взаимность теми путями, которыми пробивался и на верх Готэма – по трупам. Стыдно ли ему? Нисколько. Разве что мигрени усиливаются, когда он воображает себе, как самый дорогой ему человек, узнав ужасающую новость, впадает в ничем не сравнимое безумие, мечется, страдает, потому что наивно думает, что больше никто не сможет его полюбить так же, как этот жуткий двойник мисс Крингл. Но вот же он – порой хочется обессиленно крикнуть, такой близкий, доступный, принимающий всех бесов и готовый разделить безумие на двоих. Сколько бы он не думал об этом, он никак не мог понять, а уж тем более принять выбор самого своего родного человека, самого замечательного, причудливого, невероятно талантливого. Ей так далеко до него. Слишком обычная. Наивная девчонка сама выбрала для себя исход. И отчего-то Освальду, казалось, что однажды он найдет в себе силы признаться ему в содеянном.

Признался бы сначала в чувствах, кретин.

Голова Освальда падает на ладони, и он с досадой сжимает свои взъерошенные волосы, признавая правоту назойливых голосов в своем сознании. Огонь камина успокаивающе греет, и он позволяет себе вообразить, что это его прикосновения дарят тепло, что будто бы это его ладони, а не собственные, касаются шеи и с силой разминают ее, с нажимом спускаются к плечам, а длинные пальцы тянутся ниже, под воротник рубашки. Освальд шумно выдохнул, закусывая губу, чтобы компрометирующих звуков не вырвалось из приоткрытого рта. Мужчина и не заметил, как в гостиной появился другой. Уже несколько минут на него, прислонившись на косяк широкой двери, сосредоточенно смотрели. -Освальд,- громко произнесли, и Кобблпот, как будто того застали за чем-то постыдным, резко и дергано оторвал руки от своей покрасневшей в раз шеи, смотря на вошедшего с нескрываемым испугом. -Как все прошло?- тут же пролепетал он. -О,- протянул Нигма, криво улыбаясь, но веселья в его взгляде не было, только холодная отчужденность,- Занимательно. -А Бутч? -Бутч?- повторил он имя с нечитаемым лицом, полным какой-то внутренней сосредоточенности. -Да - да! Бутч!- несдержанно воскликнул Кобблпот, даже приподнимаясь со своего кресла, но тяжело вздохнув, он тут же присел, смущаясь своего поведения,- Он мертв? А Табита? Если Табита мертва, у нас будут проблемы, ее сумасшедшая подружка… -Они живы,- монотонно произнес Эдвард. -Что? Но почему?- почти прошептали в ответ, задыхаясь, будто воздух неожиданно наполнился ядом, все его тело захолодело от ужасной догадки – его разоблачили. Нигма долго не отвечал, с каждой секундой вгоняя Освальда все в большее смятение. -Что желанно всем, но дать сам мало кто решится? Что причиняет боль, разочарованье, рвет на клочья, но по-прежнему единственная истина?- Нигма медленно подходил, в его глазах отражается пламя камина, или же это его собственное рвется наружу неистовым разрушением,- Что бессмысленно скрывать на смертном одре?

Любовь, Эдвард.

Меланхолично проносится в голове, когда мужчина подходит совсем близко и склоняется над ним, яростно сжимая своими сильными руками подлокотники кресла, и Освальд случайно, совершенно ненавязчиво представляет эти самые руки с той же силой сжимающие его горло – вены на шее набухают, светлая, даже прозрачная кожа начинает алеть, воздуха не хватает, и он в естественной потребности выжить открывает и закрывает рот, как будто так появится хоть какая-то вероятность заполучить то, что у него неизбежно отнимут. Он бы не сопротивлялся, он бы с тем же сдержанным вожделением смотрел на своего убийцу, как и делал это прямо сейчас. -Правду, Освальд,- Эд едва ли усмирял свое раздражение,- Когда спрашивают, обычно ожидают ответа. -Извини,- сказал он шепотом, переводя дух. -Не важно,- он с силой оттолкнулся от кресла, мечась по комнате загнанным в клетку зверем,- Сначала он все отрицал. Не удивительно, думал я, он же хочет спасти свою жизнь. Но на апогее всего, когда уже не было шанса на его спасение, и ведь это был даже не мой выбор... Его конец был выбором Табиты, и Бутчу не оставалась ничего иного, как смириться. Освальд поймал себя на мысли, что совершенно точно понимает неизбежность, с которой встретился его бывший друг. Он бы поступил так же, принимая смерть от рук любимого, как должное. -Я видел своими собственными глазами, как в его взгляде появляется принятие смерти. Нет ничего прекраснее этого момента. Это было так сладко,- Нигма мечтательно прикрыл глаза, но быстро пришел в себя, возвращаясь к неутешительной реальности, смотря на Пингвина с той же пугающей сосредоточенностью,- Когда жить ему оставалось не больше двадцати секунд, он признался в убийстве Изабеллы. -И…- Освальд изумленно округлил глаза,- ты отпустил его? -Догадаешься почему?- но он не стал дожидаться ответа, торопливо добавляя сам, сквозь плотно сжатые губы,- Его правда не состыковалась с реальностью. -Он мог врать…- совершил неубедительную попытку Освальд. -Какой смысл во лжи, когда жить тебе осталось мгновение? Вопрос, казалось бы, был риторическим, но на него ждали конкретного ответа, но Кобблпот лишь неуверенно мялся на своем кресле, часто моргая. Секундой думая и взвешивая, он все-таки поднялся со своего места и хромая на одну ногу быстро подошел к другу, обхватывая того за широкие плечи. -Эд,- тихо произнес он, не заметив противодейства, пододвигаясь ближе,- Мне так жаль, что ты так и не получил отмщения. -Изабелла не получила,- наконец оттаяв, Нигма расслабил плечи в руках своего друга. Услышав ненавистное имя, Пингвин прикусил внутреннюю сторону щеки, только лишь, чтобы не сказать лишнего: -Ты заслуживаешь то, чтобы быть счастливым. Заслуживаешь покой. Я отдал бы все, чтобы дать тебе его. Освальд неуверенно глянул на мужчину снизу вверх. Выдавить эти слова из себя, слова правда, было самым решительным поступком всей его лживой жизни. Ответом стала долгая тишина, что лишь подливала масла в огонь его неуверенности. -Я…- Нигма в чем-то продолжал сомневаться, но после круговорота мыслей, что отражались на его лице сосредоточенной гримасой, он облегченно выдохнул, притягивая Освальда к себе за шею,- Спасибо тебе. Он бережно уложил растрепанную голову на свое плечо, немного наклоняясь вперед, чтобы тот мог достать. -Друг мой, я так благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя. Освальд смущенно отстранился, но не слишком далеко, чтобы не упустить тот самый момент, что он ждал все эти недели. -Правда, Эд?- он тут же смутился глупости своего вопроса и проморгавшись опустил глаза к шее друга, затем случайно – к губам; его начало бросать в жар, и он, словно это могло его спасти от ярого смущения, закрыл свои глаза,- То есть, конечно, это правда. Я не сомневаюсь, что ты говоришь правду и…я тоже…благодарен…небесам. -Я думал, ты – атеист.

Я тоже, пока не увидел ангела.

Пронесся в его голове самый омерзительный комплимент в его жизни, но, кто знает, Освальд ни с кем никогда не флиртовал, может это ни так уж и плохо для первого раза. Из собственных размышлений вырвал приглушенный голос. -Освальд, посмотри на меня. Не было никаких сил возражать или же противиться, тон желанного мужчины непоколебим и имеет наивысшую власть, а глаза его смотрели уверенно и в них было отражение собственной похоти. Светлые омуты заглядывали глубоко, трогая саму душу, в которую, впрочем, Освальд продолжал не верить. Но что же так сильно сжимает все внутри? -Поцелуй меня,- словно гром среди ясного неба. Кобблпот не пошевелился, вопросительно глядя снизу вверх. Не послышалось ли ему? Может это все тот же больной и измотанный разум дает ему то, что хотелось бы слышать из уст любимого человека. Но на него смотрели с явным ожиданием. И Освальд неуверенно встал на носочки. Лица не были на одном уровне, но их разделяла пара дюймов, когда Кобблпот остановился, смотря на мужчину с тревогой и неуверенностью, ему отвечали сосредоточенным взглядом. -Эд? -Ну же,- губы опалило горячим дыханием, от которого Освальд тут же разомлел, подаваясь еще ближе и шумно выдыхая через рот,- Ты не хочешь? Последние звуки утонули между их прижатых друг к другу губ. Эти несколько секунд их странного и бездвижного поцелуя, показались Освальду самыми замечательными в его жизни. Но в его воображении все было немного иначе. В воображении Эдвард обнимал его и никак не хотел отпускать, а не настойчиво отстранял, улыбаясь нервозно. Они шли вместе в комнату, не разрывая своего первого поцелуя, в действительности Эд, комкано желая спокойного сна и не обернувшись, ускользнул на второй этаж. В воображении они провели бы вместе ночь – нет, без близости, Освальд не позволял себе заходить так далеко в своих фантазиях, они лежали бы в объятиях друг друга до самого утра, но реальность была такова, что он долго еще не мог заснуть, переворачиваясь с одного бока на другой в безуспешной надежде понять. Его встретило позднее утро, почти полдень, ни любимый взгляд или голос немного хриплый после сна. Он поднялся лениво и неуклюже, все тело тянуло вернуться к постели и ночной апатии. Но, пересилив свою душевную усталость, он спустился на первый этаж. Пожалуй, он действительно не ожидал увидеть друга, не то, что в пределах этого дома, но уж никак не за накрытым обеденным столом. Увидев Освальда замершего у прохода в столовую, он поднялся со своего места, резко скрипя стулом о дорогой паркет, что вывело из глубокой задумчивости владельца дома. -Я ждал тебя за завтраком,- сразу объяснил он,- Не приступал без тебя. Освальд не сдержал радостной улыбки, хоть и попытался спрятать ее, наклонив голову к полу. Смотря себе под ноги, он подошел совсем близко, как хотел бы подходить всегда, и прикоснулся к жесткому, напряженному плечу, оглаживая его, будто в этом прикосновении было намного больше, чем он мог бы сказать устно, впрочем, так и было. Кобблпот задышал чаще, когда его сгребли в объятиях и шепнули слова желающие доброго утра. И это было абсолютно бессмысленно, потому что это утро и без того было совершенно. -Садись,- перед мэром учтиво отодвинули стул,- Сам приготовил это. -До сих пор теплое,- благодарно улыбнулся Освальд,- Так приятно встречать подобное утро. О, или день,- застенчиво засмеялся мужчина. -Да,- не слыша и половины того, что ему сказали, он сел не напротив, на свое место, а рядом, неотрывно наблюдая за тем, как первый кусок отправляется в рот. -Немного смущающе,- с набитым ртом констатировал Кобблпот, взглядом из под ресниц, пытаясь посмотреть без неловкости. То, что случилось вчера, никак не выходило у мэра из головы – его фантазия, его друг, его Эдвард был сейчас совсем близко, и стоило ли проявить к нему интерес. Боже, не интерес, но, может, подошло бы иное определение этому. Уместно ли дернуть за галстук, чтобы лицо его было совсем близко и прикоснуться к тонким губам? Уместно сказать, что он – все, что ему нужно? Ох, нет, не сейчас. В это время Эд молчаливо и сосредоточенно продолжал смотреть за неспешным приемом пищи своего друга, не внемля его просьбе прекратить. -Сегодня была очень долгая ночь,- сказал Нигма самому себе,- С таким потоком мыслей сложно справиться, а тем более принять решение. Освальд в ответ слабо нахмурился. -Теплое?- переспросил он участливо, указав на тарелку, не давая и секунды на ответ, он продолжил,- На холодное у меня кое-что другое,- широко улыбнулся Эд, оголяя белоснежные зубы, сам же себя неубедительно ругая,- Какая банальность. Кончики пальцев начало покалывать, а тело обмякло. Легкая анемия начала расползаться, словно черная нефть по кромке воды, окутывая и даря легкое расслабление, на грани с беспомощностью. Освальд хотел было поднять ладонь с ножом (навряд ли он воспользовался им, но попытку совершить нужно было), но прибор выпал из руки с сильным звоном, а сама рука была поймана Эдом и сжата в несильной хватке. Голова, за бессилием шеи, откинулась назад, будто на самом деле он был пьян и находился в приятной неге. -Ты не умрешь,- сразу сказал Эд, увидев вопросительный взгляд,- Это было бы слишком легко для того, кто предал мое глубокое доверие. Растоптал мои чувства. -Эд…- сказал он с немой просьбой. -Ты убил не одного человека. Ты уничтожил двух, самых дорогих,- качал головой отрицательно, возможно, и сам до конца не веря, что все это происходит. -Я не убивал ее. Эдвард вскочил со своего места так быстро, что его стул с грохотом полетел вниз. Долговязый мужчина, руководствуясь внезапным всплеском чувств, кинулся на Пингвина, толкая спинку его стула, опрокидывая его. Посуда задребезжала, а Освальд жалобно застонал, когда его голова повстречалась с полом. -Не убивал ее, не убивал,- как будто в бреду повторял он часто и скомкано, закатывая глаза от пульсирующей боли во всем теле, которая подталкивала Освальда к беспамятству. -Заткнись!- нависал он сверху, скалясь зверем,- Замолчи и позволь мне сделать все красиво. Если ты продолжишь врать мне, то все закончится слишком быстро. -Не вру,- он тяжело дышал, глаза жалобно заслезились, но он все-таки замолчал. -Освальд,- обеими руками он обхватил лицо друга, большими пальцами водя по угловатым скулам,- Как я говорил, я много думал. Размышления привели меня к тебе. Позволь объяснить ход моей мысли. Он поднялся с колен, оставляя мужчину на полу. Сам же он медленно расхаживал кругами, сцепив руки за спиной. -Как жаль, она меня бы поняла без слов, ты же не способен,- шепнул он себе под нос, говоря сам с собой, в то время как Освальд прекрасно услышал все, а эти слова ударили совершенно не фигурально,- У убийства есть несколько причин. Три. Давай, Пингвин, порадуй меня, отгадав их все. Уголки его губ упали к низу, его лицо было столь открытой книгой, что и читать не было смысла, как сильно его обижало это предложение, как ранило это обращение – все было иллюстрировано. -Процентов девяносто всех твоих убийств было совершено по причине первой,- не дождавшись ответа, он бросил подсказку. -Корысть. Нигма даже хлопнул в ладоши от того, как порадовал его ответ, от этого звука Освальд вздрогнул всем телом. -Твоя непомерная жажда власти и денег. Ты так хотел, чтобы тебя признавали, отчаянно желал того, чтобы тебя видели, смехотворно хватался за каждую возможность,- он склонился над жертвой, обезумевшим взглядом смотря на обездвиженное тело,- И нет, не всегда это вызывало смех, было время, когда ты меня искренне восхищал. Я так хотел быть похожим на тебя. Я уважал твою силу. Нигма потерял свой запал, погружаясь в свои воспоминания – взгляд потупился и стал пугающе безжизненным. -Дальше,- приказал он. Мысли Освальда испуганно заметались в голове, а голос был надломленным: -Любовь. -Нет!- взметнул он руками в стороны, подходя к жертве со стороны лежащей на полу головы,- На убийство толкает ненависть. Жажда отмщения. Личные чувства, которым нужен выход. Либо ты убиваешь мерзавца, либо сам себя изнутри. И…сейчас я выберу второе. Он обошел друга и присел рядом с ним на колени, приподнимая рукой голову жертвы, а из кармана доставая короткий нож, годный для разрезания конвертов. -Это особая вещь для меня,- перед лицом он потряс вещицей,- Мой первый раз. Он был недостоин Мисс Крингл. Желал отнять ее у меня. Считаю несколько поэтичным, что он заберет и твою жизнь. -Эдвард, прошу, я не делал этого! Не делал!- из всех своих сил забормотал он, когда шеи его с нажимом коснулся нож. -Почему продолжаешь врать мне! Лжец!- он надавил сильнее и по шее потекла теплая кровь, окрашивая белоснежный воротник немного измятой рубашки в ярко-алый. -Постой, постой, прошу. А что же третье?- принял неуверенную попытку Освальд, оттягивая время. -О,- отдёрнул себя Эдвард, ненавидя незаконченные дела,- Верно. Третье, боюсь, недоступно тебе. -А тебе? -Мне…- он с досадой сжал свои тонкие губы, взглядом оглаживая испуганное лицо напротив, медленно, смакуя чужой страх, а глаза остановились на шее,- Мне доводилось убивать по этой причине. -Какой? -Какой?- передразнили его, смеясь нездорово и сломлено, а потом после небольшой паузы начал бормотать в полоборота куда-то за свою спину, но там никого не было,- Заткнись, это не твое дело. -Эдвард,- к его горлу опять поднесли нож,- Клянусь тебе. Если ты хоть когда-нибудь был мне другом. Если доверял мне. -Разве я похож на того, кем можно манипулировать такими примитивными методами? -Нет, конечно, нет,- в руках появилась сила, и он трясущуюся правую приложил к чужому лицу, кончиками пальцев водя по подбородку – действие яда кончалось, а жизненное время неумолимо ускользало,- Только вот объясни же мне, разве ты назвал причину по которой, по которой я мог бы убить Изабель? Лицо Эда скривилось от неправильного произношения любимого имени, но он промолчал. -Все твое непомерное эго. Ты желал обладать всем, не так ли? Вчера, кажется, после моего маленького эксперимента я осознал, что и мной тоже. А она стала преградой. -Ты сам себя слышишь?- Освальд, кажется, нашел для себя подходящую тактику, но та со звенящим дребезгом начала сыпаться, когда Эд со всей своей силы ударил его по лицу той же рукой, в которой все это время был нож, благо, рука была сжата в кулак. -А еще у меня был короткий, но занимательный разговор с Барбарой Кин. После этого не имело никакого смысла отрицать что-либо, вероятно. Рука его самого любимого человека сжимала его горло со всей своей злобой, другая острием ножа водила по оголенной шее, выводя изысканные алые узоры и заставляя задыхаться жертву в первородном ужасе. Эдвард склонился совсем близко, прижимаясь своим телом к чужому, пока еще теплому и никак не решаясь лишить этого человека жизни – нет, умолял рассудок, только не его. Лицо Освальда совсем покраснело от нехватки воздуха, он широко открыл рот, делая короткие вдохи. Все лицо покрылось влагой, но не от того, что он проявил слабость, это слезы его любимого человека, покалывающие только что полученную воспаленную ранку. -Я так не хочу… Зачем?.. Ну, зачем ты?- сказал он, трясущейся рукой надавливая на лезвие. -Потому что люблю тебя,- на одном, последнем, дыхании произнес Освальд самые искренние слова в своей жизни. От того, что в легких столь резко появился кислород, гортань охватила оглушительная боль. В ушах появился гул, их заложило гудящей тишиной, горло засаднило от непрекращающегося кашля. Освальд не позволил себе долго приходить в себя – надо было брать ситуацию в руки. Еле поднявшись на локтях, он сел рядом с оглушенным правдой мужчиной, что пугающе долго созерцал одну точку перед собой. -Лжец. -Зачем человеку врать, когда жить остается мгновение,- повторил Кобблпот вчерашнее замечание своего друга, касаясь его плеча и разворачивая к себе его безвольное тело,- Люблю тебя. Больше всего. Хочу не просто обладать, хочу всего тебя. Твою душу, твое тело, мысли. Хочу быть твоим. Люблю тебя, Эд, как никого не любил. После коротких сомнений он обнял Эдварда, кладя голову на его острое плечо, а рукой оглаживая мокрое лицо, пытаясь успокоить. Он медленно стянул с него очки и аккуратно уложил на пол рядом с собой – в этом был весь он, такой деликатный и будто бы не способный, на что-то резкое и агрессивное. Его руку обхватили с тыльной стороны, поднося к губам, не целуя, но вдыхая запах близкого человека. Освальд поднял голову, тут же встречаясь глазами и по наитию прислоняя свои губы к чужим, соленым, искусанным, жестким и влажным, самым желанным. Зрительного контакта они не разорвали, из под прикрытых ресниц наблюдая друг за другом, быть может, из-за чувства страха или же боясь, что, прикрой их, человек просто пропадет. -Ты больной,- прошептал Нигма в губы, задыхаясь в тихой истерике. -Ты тоже,- улыбнулся Кобблпот, оглаживая пальцами Эда, переплетенными со своими, отметины на своей шее.