***
— Я помогу тебе влиться в компанию. Знаешь, в основном новоприезжие заводят друзей именно в школе. Они находят себе парней и девушек. Врагов, в конце концов, — Роб активно размахивал руками, ни на минуту не унимаясь еще с самого момента встречи. Судя по нашему направлению, мы шли в кафе. Вывеску было видно издалека, а мигающие лампочки было видно даже через окна. — Но ты будто решил, что у тебя вообще ничего не будет. Я видел, как другие девятиклассники вместе убирают класс, ловко перекидывая друг-другу тряпки, а потом идут в столовую с ярко-красными щеками и нелепыми улыбками. Видел, как выстраивают башни из блинчиков на столах за завтраком. Я и подумать не мог, что смогу стать одним из них. Или хотя бы попытаться. Я пожимаю плечами. — Я предпочитаю одиночество. — Не глупи, ты упускаешь хорошую возможность. Между прочим, сегодня мы играем в нашу традиционную игру. — Ладно, — соглашаюсь я. — Что это за игра? Роб только улыбается в ответ, натягивая шарф на раскрасневшийся нос.***
— Она называется «вызов», — девушка по имени Зои держится за фонарный столб, но все равно шатается и едва не падает с площадки. Она хихикает и спокойно потягивается назад, словно за маленькой оградкой не полтора метра высоты и занятое парковочное место ей не грозит вывих, как минимум, запястья. Свободной рукой она держит флягу. Это многое объясняет. Она наклоняет голову, резко направляя серьезный взгляд на меня. — Первый игрок выбирает того, кому бросить вызов. Второй игрок, принявший вызов, выпивает, выполняет задание и получает возможность передать вызов кому-то еще. А когда все уже выполнили задания или попали в обезьянник, пытаясь сделать это, мы напиваемся и тащимся домой. Компания скучивается, и, включив музыку, начинает двигаться в город. Рядом со мной идет Зак — парень, который буквально спас мою задницу на биологии. Впереди нас — девушка с белокурой косой, челкой и ясно-голубыми глазами, которые я мельком увидел в желтом свете фонаря у кафе. Остальные ребята идут поодаль. И, естественно, ведут себя намного шумнее нас. Они непринужденно общаются, наваливаются друг на друга, шутливо дерутся или ерошат волосы. Атмосфера братства, дружбы, флирта. Мне это незнакомо. — Итак, поскольку у меня алкоголь, то я и начну, — Зои гордо поднимает над собой флягу, заставляя компанию остановиться. — Сморкала, я бросаю тебе вызов! Зайди в библиотеку лицея и выкрикни что-нибудь неприличное, — она делает повторный глоток, и, поморщившись, закручивает крышку. Ребята улюлюкают, когда Сморкала ловит флягу и делает щедрый глоток неизвестной жидкости. — Заметано, — выкрикивает он, заглушая всеобщие возгласы и глупые подколы. Зак хлопает меня по плечу: — Эй, это же ты новенький? — Да, — отвечаю я, не отводя взгляда от загадочной фляги. — Ты круто ответил на биологии, — я слишком поздно понимаю, что это может быть его больным местом — момент триумфа, смазанный глупым вопросом сестры про молочные железы. Но он лишь смеётся. — Да, не самый мой лучший ответ. — Зато ты выручил уж половину класса точно. Кто же знал, что нам задали параграф на каникулы? — вставляет девушка с ясно-голубыми глазами. — Меня, кстати, Астрид зовут. А правда, что у тебя всего одна четверка? — Поэтому меня и вписали в отличники, — киваю я. — Круто, — восклицает она. Похоже, что она впечатлена, отчего я выпрямляюсь. — Ты, наверное, зубришь много? Родители? Я пожимаю плечами, дескать, возможно, и так, хотя я точно не знаю, как обстоят дела на самом деле. Она не знает, что я переехал сюда, чтобы хоть когда-то видеть отца, хоть и очень редко. А ведь я изо всех сил стараюсь подняться в учебе, чтобы он хоть раз похвалил меня за хорошие успехи. Уголки ее рта опускаются, но я почему-то начинаю краснеть. — Как приживаешься? — переводит тему Зак. — Нормально вроде, разве что вчера проснулся от того, что упал с кровати на коробки кухонной утварью, — я снимаю перчатку, показывая небольшую царапину. — Зацени, — Зак задирает голову, указывая на синяк над челюстью. — И это — благодаря ей, — он тычет в Зои большим пальцем. — Зато Зак меня сделал, — улыбается Астрид. — И я получила сильный удар. Никак не получается выиграть у этой девчонки. — Эй, — Зак пихает Астрид в плечо и оба заливаются смехом. — Тебя не смущает, что он тебя ударил? — вырывается у меня. — А почему это должно меня смущать? — Хотя бы потому, что… Ты девушка. Астрид обескуражена. — Ты что, думаешь, что я не могу вытерпеть боль, как и любой другой, просто потому что у меня другое тело? — Она показывает на свою грудь, и я ловлю себя на том, что на мгновение задерживаю на ней взгляд, прежде чем соображаю отвернуться. Мое лицо пылает. — Извини, я не это имел в виду. — Его можно понять, — без злобы соглашается девушка в длинной смолистой косой из толпы. Только сейчас я заметил, что благодаря нашему спору все затихли. Я снова чувствую прилив крови к лицу. — Но ты должен знать, что здесь, в нашей заурядной школе не важно, парень ты или девушка. Важно то, на что ты способен. Наш диалог обрывается, едва мы увидели здание лицея. Определенно, отец хотел бы, чтобы я учился тут, но я решил подать документы в школу, что поближе к дому. Сморкала вытягивается, выделяясь из толпы и мы начинаем идти за ним. — Ну ты и задал. Спорить с Хофферсон, надо же на такое осмелится, — ухмыляется Зак, когда мы входим вовнутрь. Он протягивает мне флягу, неожиданно попавшую в его руки из толпы. — Выпей, не помешает. Я никогда не пробовал алкоголь. Отец никогда не пил, а достать мне его было негде. Да и незачем. Но я видел, какими расслабленными делаются захмелевшие люди, а мне безумно хочется согнать эту краску с лица. В итоге я не сомневаюсь — беру флягу и пью. По вкусу алкоголь напоминает лекарство — обжигает меня, но быстро проходит дальше, в пищевод. По моему телу разливается тепло. — Неплохо, — одобряет Зак, обвивая мою шею рукой. — Наш парень. Пошли смотреть на шоу! В одну секунду он меняет задумчивое лицо на искрящуюся улыбку и убегает к основной толпе. Я тащусь сзади с Робом, который ходит размашистым шагом — неуклюже и грациозно одновременно, как дикая собака. — Кстати, твои родители тебя до сколько отпустили? — спрашивает Роб. — Я сам по себе. Мамы давно нет, а папа на работе. Я оставил на всякий случай записку, но вряд ли я вернусь позже, чем он. Мне рассказывали, как она пропала. Надежда все же была, но на то время это было смертной запиской. Рассказывали, как наш дом заполнили друзья семьи тихой болтовней, разделив с отцом горе. Они принесли нам еду, помогли отцу с маленьким сыном-сиротой и убрали в коробки все мамины вещи и фотографии, чтобы ничего о ней не напоминало. Я долгое время считал глупым прятать вещи матери от годового ребенка, но позже осознал — это было для отца. Но теперь он нашел чем отвлечься, и то хорошо. Я слегка трясу головой, прогоняя мысли о том, что я лишь напоминающая о матери вещь, которую папа никак не может выбросить из своей жизни. Да и нельзя всецело верить чужим воспоминаниям. Мы замолкаем и поочерёдно проталкиваемся в узкие ворота. На территории лицея чище, чем в любой другой части города, на тротуарах нет ни мусора, на валунов, а каждая трещина залита гудроном. Кажется, что нужно ступать аккуратно, дабы не испортить тротуар кроссовками. Ребята беззаботно идут рядом, хлопая подошвами ботинок — звук напоминает шум дождя. В лицейской библиотеке разрешено быть до девяти вечера, но в остальных кабинетах не должно быть «вечерних посетителей». Я прохожу мимо корпуса с ярко освещенными окнами и вижу библиотеку. Многие устроились за длинными столами, погрузившись в книги или мониторы, другие же читали стоя, прямо за стеллажами. Иногда они тихо общаются между собой. Более половины из них — в безупречно синих свитерах с гербом лицея и брюках, словно не выходили из здания с самого утра. Сморкала, как называют в этой компании паренька низкого роста с темными короткими волосами, торчащими во все стороны из-под шапки, направляется к центральному зданию лицея и скрывается внутри. Мы наблюдаем за происходящим через окна в библиотеку, хихикая. Сморкала врывается внутрь, игнорируя протесты вахтера, и кричит так, что слышно даже на улице: — Эй, заучки! Зацените! Все внутри разом отрываются от книг и мониторов, а мы начинаем дружно хохотать, когда Сэм поворачивается к ним, виляя голым задом. Вахтер бегает вокруг стола, пытаясь словить нарушителя, а тот быстро натягивает штаны и несется в нашу сторону. Он быстро открывает окно, спрыгивая к нам и бежит в сторону ворот. Мы тоже спускаемся наутек, улепетывая подальше от лицея. Я не могу сдержаться — я смеюсь, и меня удивляет, что от смеха у меня болит живот. Роб догоняет меня, и мы вместе мчимся к гипермаркету, поэтому что больше бежать некуда. Преследующий нас охранник сдается, преодолев 200 метров от ворот лицея, и мы тормозим у входа в магазин, прислонившись к кирпичной стене, чтобы отдышаться. Сморкала добирается до гипермаркета последним, подняв руки вверх, и мы встречаем его одобрительными возгласами. Он поднимает флягу, будто трофей, указывает на девушку с длинной смоляной косой. — Эй, красавица, — объявляет он, — я бросаю тебе вызов. Тебе нужно залезть на прилавок с фруктами в центре магазина и сделать селфи с ананасом. Она ловко ловит брошенную ей фляжку и делает большой глоток. — Для тебя я Хедер, не больше. Ладно, я принимаю вызов, — говорит она, освещая ассиметричную улыбку вытянутым из кармана телефоном.***
К тому моменту, когда очередь доходит до меня, почти все уже пьяны — парни и девушки шатаются и хохочут над каждой шуткой, какой бы глупой она не казалась. Несмотря на довольно холодный вечер, я чувствую тепло, но по-прежнему сохраняю трезвость ума, впитывая эту ночь — терпкий запах машинного масла, звуки льющегося смеха, иссиня-черное небо и силуэты городских строений. Мои ноги ноют — наверное, я сегодня бегал, ходил и залезал везде, где только мог, но все еще не выполнил своего задания. Я уже начал мысленно представлять, как двери лифта отрежут меня от этой ночи и я смогу наконец погрузиться в свою спокойную жизнь. Теперь мы направляемся назад к школе. — Кто еще остался? — спрашивает Роб, пробегая мутным взглядом по лицам присутствующих, пока не останавливается на моем. — А, наш новенький, который спорил с Хофферсон? — Удивите меня, — нечленораздельно бормочет Хедер, удобно устроившееся с Хофферсон, и таращится на меня, будто примеряя на меня петлю. — Ага, — говорю я, чувствуя прилив крови к лицу. Выпивший Роб — припоминающий Роб. Еще когда вызов был адресован Астрид, он несколько раз припоминал ее косяки, из-за которых она бесилась, толпа хохотала, а я задавал глупые вопросы, из-за которых она бесилась еще сильнее. Фляга у Задираки, поэтому следующий вызов бросает он. За сегодняшний день я успел посмотреть, как девятиклассники забирались на фонарные столбы, прыгали на незнакомцев и бродили в по заправке, чтобы достать оставленный «пистолет» до подачи топлива. Смотрел, как они с глупыми выкриками носились по магазину с девушками в тележках и орали на всю улицу песни. Если бы меня попросили придумать вызов, мне бы ничего не пришло в голову. Хорошо, что я последний. Я чувствую дрожь по спине и в руках. Что он скажет мне сделать? — Новенькие всегда жутко нервные, — он преподносит это как общеизвестный факт. — Давай докажи, что ты теперь действительно среди нас… Я бросаю тебе вызов — ты должен поцеловать Хофферсон. Гул и шум едва заглушили мое сердцебиение. Я смотрю пустым взглядом на ребят, всматриваясь в лица. За эти жалкие 3 часа я получил столько адреналина, сколько не получал за весь год. Я хочу быть одним из них. Да и по сравнению с другими вызовами мой — словно детская шутка. — Я принимаю вызов, — мой тихий дрожащий голос прерывает драку Хофферсон и Зака, а заодно и всеобщий спор. Вмиг все начинают улюлюкать, поднимая руки. Зак бросает мне флягу, и я осушаю ее, не обращая внимания на то, что горький, как яд, алкоголь залит мое горло. Это всего лишь вызов. — Только у школы, — цедит сквозь зубы Хофферсон, сжимая кулаки. Ее явно не устраивает эта новость. Мы ускоряемся. Последующие полчаса все оживленно обсуждают мой вызов. Все, кроме меня и Астрид. Я аккуратно бросаю на нее взгляд. Она устало зевает. Очевидно, она хочет поскорее вернуться домой, но она не кажется раздраженной — только слегка ворчливой. Лишь когда мы добираемся до школы гул толпы нарастает, и она снова начинает возмущаться. — Эй, ты! Тебе вообще нужно это? — выкрикивает она, указывая на меня. — Это всего лишь задание. Я не собираюсь отказываться от вызова, особенно после того, как все остальные выполнили свои задания. — Так вообще не честно! Я же не заставляю Рыбьенога сосаться с Хедер! — она указывает на ребят и те сразу же краснеют. — Ладно, ладно. Мы поняли, — Зои поднимает руку, останавливая спор. — Пошли ребят. Все начинают разбиваться по парам и быстро прощаются, обнимая друг друга и пожимая руки. Когда все уже отходят, оказывается, что мы с Астрид живем в одном дворе. Я вмиг превращаюсь в помидор. Она пристально смотрит на меня пару секунд, и я уверен, она мне не поверила, но все же не решила поднимать еще один спор. — Ну и где же тот танец умудрившегося отмазаться от вызова, который я ожидала увидеть? — выдаёт она, когда все уже разошлись в разные стороны. — Я не танцую. — Надо было догадаться, — усмехается она. Покачиваясь, пьяные, мы идем домой под снегопадом колючих снежинок в полной тишине. Во дворе мы останавливаемся, чтобы попрощаться. Наши лица находятся в десятке дюймов друг от друга. Не знаю, почему я это заметил. Хотя все ясно — она же девушка. Я теряюсь. Как нужно прощаться с девушками? Что-то мне подсказывает, что никогда нельзя знать наверняка, что можно ожидать от этой девчонки. — Глупый был вызов, — беспечно бросает она. — Наверное, ты сильно переживаешь из-за его слов? Я опускаю глаза. Я хотел быть одним из них, всего лишь сделать свое задание. — Но вызов же не определяет то, какой ты, верно? — произносит она, выпуская клубок пара мне в лицо. Точно — непредсказуемая. — Наверное. Она целует меня. Резко, неожиданно и одновременно ласково, аккуратно. Мы вмиг покрываемся краской. Она отстраняется, растягивая глупую улыбку и начинает смеяться. Я тоже смеюсь. — Ты точно подружишься с парнями, — усмехается она. — Как быть хорошим другом: вводная лекция, — изрекает она, поправляя невидимые очки. — Урок первый: обнимать друзей на прощание — совершенно нормально. — А мы друзья? — спрашиваю я, лишь наполовину шутя. — Да ладно тебе, — мы мимолетно обнимаемся. Это всего лишь мимолетный жест, но она смеется на тем, как я сильно от него напрягаюсь. Она машет мне и убегает к своему подъезду. Я пытаюсь скрыть глупую улыбку под шарфом и уже ухожу в сторону своего подъезда, как слышу из-за угла ворчание Хедер: — Пододвинулись быстро, я из-за вас все пропустила!