Спутники одиночества

Дым от сигареты тонкой струйкой поднимался к потолку, окутывая маревом просторную квартиру. Огни ночного мегаполиса, проникая в комнату через большое панорамное окно, хаотично рисовали причудливые узоры в едком тумане. Город никогда не спит, ежедневно посылая к чертям все биоритмы. Миллиардами разноцветных светодиодов подмигивают отели, неоновые вывески ночных клубов и ресторанов манят прохожих, увлекая их в водоворот новых приключений и ярких впечатлений, а рекламные ролики, сменяющие друг друга с бешеной скоростью, дарят людям вечную иллюзию счастья. Говорят, в большом городе трудно остаться одному. Чушь всё это. Даже там, где на квадратный метр приходится несколько живых душ, ты можешь задыхаться, чувствуя тлетворный запах одиночества. И только равнодушные огни будут твоими спутниками. Фальшивыми, но преданными. Ты можешь веселиться, можешь страдать — они создадут любой антураж, подстроятся под твою бессонницу или простуду, но так и останутся всего лишь бутафорией, не способной заменить живого человека. Хэ Тянь затянулся еще раз и расслабленно отвел руку с зажатой в пальцах сигаретой в сторону, выпуская очередную порцию дыма. Огням-художникам ведь нужен холст. Он курил уже шестую сигарету подряд. А может десятую — не считал. Сколько он так просидел на полу полупустой квартиры, освещаемый только искусственным и безликим светом вывесок соседнего здания? Согнутые в коленях ноги затекли, поэтому Тянь медленно вытянул их, ощущая волну неприятных покалываний, и устало уперся затылком в стену. Взгляд зацепился за начатую бутылку виски — вряд ли дядя обнаружит пропажу из своей коллекции. Ему уже давно плевать и на эту квартиру, и на все, что находится в ней. Включая племянника. Родственные связи не самая прочная вещь на свете. Иногда они рвутся подобно тонкой ниточке паутины. Когда он успел настолько отдалиться от семьи? Когда перестал общаться с братом? Ведь тот всегда был для него примером для подражания и опорой. Когда всё успело так измениться? Когда успел измениться он сам? Почему сейчас сидит один, в пустой квартире, с затуманенной никотином и алкоголем головой? Сожженные мосты не фениксы — они не возрождаются из пепла. Можно, конечно, попробовать возвести шаткую конструкцию еще раз. Но стоит ли? Он пытался. Не возродить старые, а построить новый, совсем иной. Потому что, казалось, нашел родственную душу, нашел того, кто тоже нуждался в понимании и поддержке, кто тоже устал прятаться от одиночества за фальшивыми масками и бетонными стенами. Но одно неверное движение — и выстроенные опоры рухнули как карточный домик. Да, он налажал. Причем серьезно. Он признавал, что переборщил с тем поцелуем. Однако Хэ Тянь и сам не понимал, почему это произошло, почему не смог остановиться и зашел так далеко. Почему цеплялся к Мо при каждом удобном случае, почему выискивал глазами в толпе. Почему чувствовал себя виноватым и переживал. Почему, стоило ему узнать о том, во что вляпался Шань, им овладела такая испепеляющая ярость, что захотелось убивать? Почему ему было не-все-рав-но? Конечно, глупо было надеяться, что последние события что-то изменят в их отношениях, и Мо простит его. Хотя, Шань помог остановить кровь, и даже пожертвовал своей рубашкой… Но так бы поступил любой на его месте, так ведь? «Идиот», — прозвучал набатом в голове знакомый голос. Хэ Тянь затушил сигарету и повернул руку ладонью вверх. Глубокая борозда царапины, пересекающей почти всю ладонь, выглядела не лучшим образом: края раны покраснели и припухли, запекшаяся кровь багрово-черными небрежными вкраплениями дополняла нелицеприятную картину. Он так и не обработал рану. После своего странного альтруистического порыва, Шань просто вручил ему рубашку и поспешно ушел, бросив напоследок что-то про больницу. Хэ, конечно, его не послушал и направился домой — весело проводить время в компании виски. О ране он вспомнил только сейчас. Тянь с силой сжал пальцы в кулак. Было больно. Но болела не рана. Хотя, все же стоило заняться именно ей: наверняка туда попала пыль и грязь. Здоровая рука потянулась к алкоголю, но пальцы не слушались и лишь неловко задели край стеклянного бока, опрокидывая бутылку на пол. Досадно шикнув, Хэ выругался про себя и с усилием оттолкнулся от стены, чтобы предотвратить разливание импровизированного антисептика по паркету. Пальцы подцепили край горлышка, и он уселся поудобнее, подтянув бутылку поближе к себе. В фильмах главные герои, обрабатывающие свои раны любыми подручными средствами, выглядели куда круче. Что ж, по крайней мере, он не стремился быть похожим на них. Руку обожгло болью, стоило жидкости соприкоснуться с раной. Хэ поморщился и плеснул еще. Часть виски намочила одежду, часть пролилась на пол. В нос ударил резкий запах крепкого алкоголя. Да, все же завтра придется сделать уборку. Иначе квартира будет благоухать как питейная забегаловка. Да и он сам походил сейчас на её постоянного клиента. И все же, во всем этом был несомненный плюс — боль отрезвляет. Туман в голове стал рассеиваться, и мысли потихоньку приходили в порядок. Тянь отставил бутылку в сторону, и потянулся к телефону. Почти восемь вечера. А казалось, прошла вечность. Бесконечный день. Нужно было хотя бы заказать пиццу, иначе организм взбунтуется против наличия одного лишь алкоголя в желудке. Не без трудностей в виде еще плохо слушающегося языка, заказ все-таки был сделан. Дружелюбный женский голос в трубке обещал самую вкусную пиццу в самые кратчайшие сроки. По-хорошему, следовало бы привести себя в порядок прежде, чем придет разносчик, но Тянь был слишком вымотан, да и алкоголь еще давал о себе знать. Поэтому он снова откинулся назад, оперевшись о стену, и прикрыл глаза. Звонок в дверь вернул его в реальность. Сколько он так просидел? По ощущениям прошло еще мало времени. Хотя в это время не так много пробок, поэтому не удивительно, что доставка сработала быстро. С трудом поднявшись, он поплелся к двери. От долгого сидения ноги еще плохо слушались своего хозяина. Тем не менее, этот путь он преодолел без происшествий. За дверью терпеливо ждали. Щелкнул замок, Хэ повернул ручку, открывая дверь, и замер. Взгляд глаза в глаза. И ни одного подходящего слова на языке. Мо Гуань Шань выглядел довольно уверенным и, пожалуй, сосредоточенным. Честно говоря, Хэ Тянь не ожидал увидеть его здесь. Обычно он сам тащил вечно сопротивляющегося и проклинающего его парня к себе в квартиру, под предлогом готовки или какого-нибудь пустяка. Но Мо никогда не приходил сюда сам. По своей воле. Видимо, замешательство все же отразилось на лице Хэ Тяня, потому что Мо отвел взгляд и наконец решил прервать тишину. — Я зайду? — стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно, произнес Шань. Хэ Тяню этого хватило, чтобы собраться и вернуть себе обычное выражение лица. После того, как он увидел Мо на пороге своей квартиры, ему показалось, что в его крови нет и промилле алкоголя. Он отступил чуть в сторону, пропуская гостя внутрь. Шань сделал несколько шагов вглубь комнаты и остановился. Взгляд мельком упал на открытую бутылку и пятна от виски на полу. Он развернулся лицом к закрывшему дверь Хэ Тяню. — Ты что, пил? — интонация получилась не такой безразличной, как хотелось бы. — А ты что, моя мамочка? — напускная язвительность к Хэ Тяню вернулась как раз во время. Однако на Мо это должного эффекта не произвело. Он слишком долго решался на этот шаг и теперь не мог просто так уйти, только из-за того, что этот идиот опять включил режим ублюдка. В конце концов, поступки говорят больше слов. А Хэ Тянь, каким бы придурком не казался, все же не бросил его и пытался помочь, пусть и в своей манере. И рисковал своим здоровьем. Раньше для Мо никто ничего такого не делал. Было непривычно видеть, как едва знакомый парень, друга которого он покалечил, защищает его перед учителями и предъявляет доказательство его невиновности. Еще более шокирующим было узнать, что из-за него Хэ Тянь ввязался в драку с Шэ Ли. Мо так и не понял до конца, что двигало им в тот момент, когда он, пытаясь своей рубашкой остановить кровь из раны, осторожно сжал запястье и едва дотронулся пальцами до чужой руки. Когда он пришел в себя, то растерялся и позорно сбежал, даже не сказав «спасибо». Когда казалось, что все отвернулись от него, и он был словно один против целого мира, когда он стоял там, посреди учительской, под осуждающими взглядами и прокручивал в голове возможные исходы, все больше загоняя себя в тупик, именно в этот момент они пришли на помощь. Однажды он отблагодарит их. Обязательно. Мо посмотрел на мокрое, почти незаметное пятно на темной ткани футболки Хэ Тяня и нахмурился. Взгляд непроизвольно скользнул к раненой руке. — Ты не обработал рану? — держать себя в руках уже не получалось. Он преодолел разделяющее их расстояние в два шага и схватил Тяня за запястье, поднимая руку и быстро осматривая повреждение. — Я же говорил, что тебе надо в больницу, — все еще крепко сжимая чужую руку, произнес Мо и серьезно взглянул на Хэ. — А ты так беспокоишься обо мне, Рыжик? — с оной из своих приклеенных улыбочек спросил тот. Мо тут же отпустил руку и сделал шаг назад. — Не мечтай, придурок. Я пришел за своей рубашкой, — как бы теперь Шань не хмурился и не пытался держать лицо, Хэ ему не верил. Все же действия опережали слова. — Ты серьезно надеешься, что её можно спасти? — скептически уточнил Тянь. Взгляд Мо говорил — да, можно. Более того, казалось, что окровавленная рубашка внезапно стала смыслом жизни парня, и теперь он любой ценой должен был вызволить ее из лап коварного монстра по имени Хэ Тянь. И коварный монстр вдруг почему-то решил сдаться без боя. — Ладно, я закину её в стиралку, — Тянь было направился в ванную, но, внезапно кое-что вспомнив, остановился и, развернувшись, с ехидной улыбочкой добавил: — За тобой, кстати, должок, так что советую не терять времени. Где находится кухня, ты знаешь. Он заметил, как Мо стиснул зубы, но возразить так и не решился. Чувствовал себя виноватым? Обязанным? С этим они потом разберутся. Хэ Тянь не хотел, чтобы рыжий придурок считал, что он ввязался во все это, только чтобы извлечь какую-то выгоду. Он просто хотел… защитить человека, который был ему небезразличен. Друга. Да, друга. — Не забудь принять душ. От тебя воняет, как от заправского алкаша, — о, как Хэ Тянь был рад услышать эти слова. Мо Гуань Шань по-прежнему огрызается, значит все не так уж и плохо в этом мире. — С тебя ужин, детка, — всё также улыбаясь, Тянь весело подмигнул ему и развернулся, поспешно выходя из комнаты. Он, конечно, не рассчитывал, что Шань согласится приготовить что-нибудь, тем более после такого, но просто не мог упустить шанса лишний раз его позлить. В спину летели отборные маты, но настроение стремительно улучшалось. Да, холодный душ должен окончательно привести его в порядок.

***

Закончив с водными процедурами, Хэ Тянь вышел из душа, чувствуя себя совершенно прекрасно. Холодная вода была отличным отрезвляющим средством. Насухо вытеревшись махровым полотенцем, он натянул чистое белье и свободные домашние штаны, затем пару раз провел по волосам, чтобы убрать лишнюю влагу. Взгляд зацепился за окровавленную вещь, что лежала на стиральной машинке. Постирать её, значит уничтожить доказательство чужого беспокойства. Ведь Мо волновался за него? Иначе бы не отдал так бездумно свою рубашку? Бред. Хэ Тянь схватил цветущую кровавыми цветами рубашку, засунул ее в барабан и решительно хлопнул дверцой машинки. Раздался щелчок. Он помедлил пару мгновений, будто что-то обдумывая, а затем все же насыпал порошок и выбрал на дисплее самый длительный режим стирки. Машина загудела, принимаясь за привычную работу, и парень поспешил уйти. В комнате никого не было, и Хэ немало удивился, услышав приглушенные звуки с кухни. Поэтому быстро выудил свободную серую футболку из шкафа, и, надевая её на ходу, направился к месту дислокации гостя. На кухонном столе лежала белая картонная коробка. Тянь и забыл уже, что заказывал пиццу. Видимо не слышал звонок в дверь, пока был в душе. Он перевел взгляд на плиту — там что-то готовилось, распространяя до одури вкусный запах. Мо стоял у раковины, матерился, вертел в руках небольшую кастрюлю, пытаясь отскоблить от неё пригоревшие остатки неудавшегося кулинарного шедевра Хэ Тяня. Он был слишком увлечен, поэтому не сразу почувствовал присутствие кого-то еще на кухне. Хэ попытался как можно тише сесть за стол, но Мо видимо уловил движение за спиной, поэтому резко повернулся и, не скрывая своего возмущения и испепеляя хозяина квартиры недовольным взглядом, выпалил на одном дыхании: — Почему вся кухня заляпана, будто бы тут была бомбежка, а с посудой вообще хрен знает что! — для доказательства он даже продемонстрировал ему дно кастрюли, наглядно повозив туда-сюда щеткой для мытья посуды по толстому слою пригоревшего жира. Пылающий праведным гневом Шань, в фартуке, на его кухне, выглядел довольно забавно, особенно размахивая грязной кастрюлей и костеря на чем свет стоит его кулинарные способности. Хэ Тянь сидел за столом, смотрел на все больше распаляющегося Шаня и был близок к тому, чтобы назвать себя счастливым. — … тебе вообще нельзя подходить к плите! — сердито выдохнул Шань под конец тирады. Ухмылка просто не могла не появиться на довольном лице Хэ. — О, так ты согласен готовить для меня всю жизнь? — не скрывая веселья, чуть ли не пропел он. Мо осекся, видимо осознав, что только что ляпнул. — Мечтай, — сердито буркнул он, нахмурившись. — Но ты же сам, только что… — этот разговор явно доставлял удовольствие Тяню. Однако собеседник уже обратил внимание на его руку, поэтому поспешно перебил, не дав даже договорить: — Промыл рану? — уточнил Шань, просто чтобы перевести тему. Затем поставил кастрюлю обратно в раковину, к приличной горе еще такой же, почти безнадежно испорченной, вытер руки и подошел к плите, убавив огонь. — Пошли, нужно обработать её и перевязать. На этот раз Хэ Тянь не стал отпускать по этому поводу никаких шуточек, а просто встал и прошел в комнату, чтобы найти аптечку. Шань снял фартук, повесив его на стул, и молча последовал за ним. Хэ подошел к шкафу, выдвигая несколько ящиков, в поисках нужного. Он давно не пользовался подобными вещами, но помнил, что где-то должна была быть коробка с красным крестом. Такая нашлась в нижнем ящике. Хэ приоткрыл крышку и заглянул внутрь, чтобы проверить содержимое. Вроде все необходимое было в наличии. Они разместились на кровати. Шань сидел достаточно близко, вполоборота, и сосредоточенно обрабатывал рану антисептиком, а затем также сосредоточенно накладывал повязку, осторожно касаясь пальцами чужой ладони. Выходило у него очень даже неплохо — повязка выглядела аккуратной. Наконец он закончил, завязав небольшой узелок, но руки так и не убрал, продолжая невесомо придерживать пострадавшую конечность. Хэ заметил эту заминку и перевел взгляд, внимательно наблюдая за выражением лица рыжего. Губы чуть сжаты, брови нахмурены, взгляд намертво прикован к стерильному бинту, за которым скрывается глубокий след, который просто так уже не исчезнет. Останется шрам.  — Здесь нет твоей вины, — вдруг спокойно и серьезно произнес Тянь. — Это моё решение. Взгляд Шаня стал более осмысленным. Медленно подняв голову, он посмотрел прямо в глаза напротив. Хэ Тянь мог бы захлебнуться от увиденного в теплых радужках. Переживание, сожаление, благодарность, надежда и тихая радость — этот говорящий взгляд был куда красноречивее слов. Он окутывал своей чувственностью и дарил необыкновенное спокойствие. Да, слова были не нужны. Они всё понимали и так: глядя в глаза и едва соприкасаясь телами. Кто знает, сколько они просидели так, слушая тишину и друг друга. Но момент был безнадежно испорчен, когда Хэ Тянь внезапно уловил запах чего-то явно горелого и в этот же миг увидел промелькнувшую вспышку осознания в глазах Мо. Тот подорвался с места и тенью метнулся на кухню, откуда сразу же послышались ругань и мат. К тому моменту, как Хэ пришел на место происшествия, окно уже было открыто, впуская в пропахшую гарью комнату свежий воздух, а кастрюля, тихо шипя и испуская пар, возглавляла коллекцию грязной посуды в раковине. Среди всего этого бедлама стоял Шань, глядя на испачканный фартук в своих руках, который он, видимо в спешке, использовал в качестве прихвата. Он поднял растерянный взгляд на вошедшего Хэ Тяня, не зная, что сказать. — Что это было? — как ни в чем не бывало спросил Хэ, подходя к раковине и из любопытства заглядывая в кастрюлю. — Пахло вкусно. — Курица… — все еще заторможено ответил Мо. — Я думал, ты приготовишь тушеную говядину, — в любом случае, обугленные кусочки на дне посуды мало походили и на то, и на другое. — У тебя не было говядины в холодильнике, — фыркнул Шань, чувствуя, как неловкость постепенно отступает. — Ну… — протянул Тянь и, повернувшись к Мо, осмотрел еще задымленную кухню. Взгляд невольно зацепился за коробку, что все еще лежала на столе. — Зато у нас есть пицца, — произнес он и не удержался, мимолетно взглянув на ночной город за окном. Там все так же ярко светили огни, готовые составить компанию любому нуждающемуся. Хэ Тянь улыбнулся. Он больше не был одинок.