Спасибо

Стивен Стрендж ходил по лесу и рассеянно думал. Он пытался найти что-то, хоть какой-то смысл жизни, оправдание... спасать мир, конечно, хорошо, но ради чего? Ради чего он каждый раз удерживает себя от разложения, ради чего не начинает беспробудно пить и бросать все? Свое безвольное тело, свое имя, свою душу, свое время под поезд жизни… Он пытался обрести себя в бесконечных медитациях, практике магических искусств и экспериментах на грани разрыва ткани реальности... ничего не приносило окончательного и такого простого удовлетворения, которое успокоило бы его и позволило наслаждаться жизнью, не загубливая себя. Он все еще считал себя недостаточно сильным, чтобы выйти из порочного круга избыточного самомнения и эгоизма. Это была палка о двух концах: чем больше он себя любил за свои достижения, тем больше ненавидел за свои провалы и боялся новых. И эта пропасть, эта разница потенциалов нарастала в нем, рождая напряжение, которое под силу сдерживать не каждому. Он устал. Он устал скрываться. Он искал вдохновения. С Кристин не ладилось. Она не понимала его меланхолии. С новыми учениками тоже. Голова шла кругом, а руки тряслись больше обычного. Как же он чертовски устал думать. И замерз ещё. Открыв сумку для того, чтобы достать покрывало и перекусить, он увидел уголок трепещущей красной ткани, приветствующий его. И едва не застонал. Снова эти магические штучки! Стивен быстро вспомнил о том, что он не самый обычный человек, гуляющий в самом обычном лесу, а магистр, на плечах которого лежит огромная ответственность. - Ох, черт. Велел же тебе сидеть дома! Плащ неопределенно хлопнул воротником и выплыл из сумки, вися перед своим хозяином. Стрендж отмахнулся от него, расстилая покрывало и доставая сэндвичи. Усевшись, он отвернулся от плаща, закрыл для верности глаза и начал жевать бутерброд. Плащ незаметно подкрался сзади, проник под мышку Стивена и обвился вокруг свободной руки, ласкаясь и тычась в ладонь, словно кошка. Мужчина, у которого не было никогда домашних животных, поскольку некогда было с ними возиться, с удивлением обнаружил, как ему приятно гладить мягкую ткань плаща и нравится его нежное внимание. Плащ молча принял ласку, прополз немного дальше, укрывая собой колени Стренджа, защищая его от ветра и крошек. Стивен невольно стал улыбаться. Быстро запихав в себя остатки еды и вытерев руки, он пробежался пальцами по кажущейся тёплой, словно бы живой ткани. Плащ перевернулся атласной подкладкой кверху, трепеща краями. - Хочешь, чтобы я почесал тебе пузико? - Заулыбался доктор, сжимая в пальцах атлас, такой приятный на ощупь, что хотелось гладить его ещё и ещё. Он даже как-то отвлекся от мрачных мыслей, общаясь с плащом, словно с другом. Проводя рукой по планке, он обнаружил потайной карман и просто по привычке полез туда, надеясь найти что-то интересное. Плащ встрепенулся, взлетел и угрожающе замахал полами. - Эй, тебе больно? Прости, я не хотел... думал, там лежит что-то важное. Плащ весь как-то опустился, сгорбился и обмяк, снова ложась на колени Стренджа, медленно, будто неохотно. Доктора вдруг осенило. - Я сделал нечто интимное, да? Горловина плаща сжалась и он “кивнул”, если можно так выразиться. - Ух ты... не думал, что у одежды вообще есть подобные понятия, - восхищенно протянул доктор и чисто из врачебного интереса снова потянулся к плащу, но тот больно стукнул его застежкой по среднему пальцу. - Ой! Ну хорошо, больше не буду. *** Чем больше Стивен узнавал плащ, тем ему было интереснее. Может ли он чувствовать боль? Когда он защищал его от побоев, испытывал ли он что-то похожее на это неприятное человеческое чувство? Если так, то бои со всякими нечистыми силами обходились ему дорого. Тяжело, наверное, не иметь рта и возможности высказаться. Например о том, как с тобой обращались прошлые хозяева. Стрендж все чаще, когда Кристин была на ночных вызовах, стал класть его с собой в постель и лениво, бездумно поглаживать. Плащ доверчиво льнул к его телу и опутывал ноги. Доктору нравилась его тихая компания. Он не требовал к себе особого отношения, не требовал вообще ничего. Просто лежал и слушал, как Стивен выговаривается после тяжелого дня. Во всяком случае, он думал, что слушал. Он реагировал на смену его тона и смех. На его слезы. Черт, какому-то предмету одежды были интересны его слезы. *** Кристин... не могла вынести его вечных пропаданий неизвестно где. Ей надоело играть роль его сиделки, надоело жалеть его и себя, и она в который раз уже собрала свои вещи и ушла. Стивен тяжело отправился на кухню. Он наговорил ей кучу вещей, о которых сожалел, и выслушал ровно столько же для того, чтобы не смочь простить её. Он пытался нарезать помидоры, хреновы руки снова тряслись и не помогало ничего: ни сила воли, ни магия, ни медицина. - Блядь! - Он бросил нож и обхватил себя за голову. Бессмысленность его существования снова давила чёрной пустотой в груди, грозя высосать сердце и остатки разума. Он не хотел жалости. Он хотел просто жить, жить и наслаждаться жизнью, как все люди это делают. Он не знал, как. Бросив приготовление ужина, мужчина отправился спать. Но и сон к нему не шёл. Непрошеные слезы стекали на подушку, он ненавидел себя за свою эмоциональность. На тихий шелест он даже не обратил внимания. Плащ Левитации втек на кровать, мягко трепеща и укрывая. Воротник, как ласковые пальцы, скользнул по щекам, бережно промокнул слезы, и Стивен Стрендж поддался слабости, уткнувшись в воротник. Плащ не корил, не говорил, не давил. Он утешал своего хозяина, и тот был ему за это настолько благодарен, что даже не поверил себе, что может испытывать такие чувства. Свернувшись калачиком, он выпростал одну руку из-под импровизированного покрывала и произнёс всего одно слово: - Спасибо. Плащ обнял его ещё сильнее, обволакивая, согревая, нежно и успокаивающе шурша. Его забота была в новинку доктору Стренджу, и он не мог сомневаться в его наивности, искренности и невинности, потому что ему не были присущи такие людские качества, как лесть, зависть или эгоизм. Он не был живым существом со своими чувствами, а чем-то ещё, совершенно особенным, что доктор не мог понять, но во что отчаянно верил. В свои иллюзии касаемо этого предмета, может быть. “Ну все, я окончательно помешался,” - смущенно и грустно подумал Стрендж, снова пихая свою руку в потайной карман, на этот раз уже специально. Он что-то тихо и успокаивающе приговаривал плащу, что все будет хорошо, но ничего уже не будет хорошо, поскольку он совсем уже свихнулся без человеческого внимания. Плащ Левитации замер, зачем-то позволяя ему целовать себя сухими, горящими в лихорадке губами и расщеперивать трясущимися пальцами щель кармана. Плащ съежился, словно побитая собака, явно боясь, но не уходил и слушал сумасшедшее бормотание своего хозяина о том, что он его любит и хочет лишь доставить ему и себе немного удовольствия. У него не было ещё такого опыта, а Стивену зачем-то это было нужно. Забравшись с головой под плащ, он провел языком по отворотам кармашка, наводящего на мысль о половых органах. Плащ забился, но Стрендж не пускал его, и он обмяк, не в силах повредить своему хозяину. Ведь он любил его. “О чувствах плаща можно не думать!” - ликовал внутренне Стрендж, - ”С ним можно делать все, что угодно и никто не узнает!” Он будет верен ему до конца жизни. Ведь так? Все, что угодно? Все, что угодно… Огромным усилием воли он отлепил плащ от себя и забросил его подальше, дрожа всем телом. - Блядь, плащик, прости меня... уходи, пока ещё не поздно... я схожу с ума… Плащ встрепенулся и потянулся обратно, но Стрендж выпустил в него сноп искр: - Пшел! Брысь отсюда! Ты мне не нужен! Ты пострадаешь, если не уйдешь! И плащ принял единственное мудрое решение - уйти. Его магистру нужно было прийти в себя, так он считал. Да и простить его он так сразу не смог. Стивен скрючился на постели, наблюдая, как единственное и последнее в жизни дорогое ему существо пропадает в ночной тьме с грустным хлопаньем драповых крыльев. И умирал, перерождаясь, осознавая, что он только что сделал. И почему он это сделал. Он до сих пор страдал из-за смерти матери, в глубине души злясь, считая, что она бросила его. И ему пришлось выместить свою злость на плаще. Он думал, что не станет ему сочувствовать. Как бы не так. Если он такой бездушный кусок ткани, каким он его считает, то почему он олицетворяет его, а не пнет, скажем, табуретку? Потому что ему интереснее общаться и отрываться на живых объектах, которые привязаны к нему больше всего и не могут сопротивляться. Или могут? Плащ любит его. Это стало самым необычным и возбуждающим открытием из всех, что попадались ему в жизни. А он предал его. Поступил так подло, жестоко и эгоистично. Уход Кристин стал своеобразным триггером, поднявшим в горле старую боль и злость. О, Боже, как он раскаивался. *** Утром, двигаясь как сомнамбула, Стрендж отправился мыться. Его мучили мысли о том, что бесполезно знакомиться с новыми людьми, что всегда все будет так, как было с его родителями и семьёй, что все, чего он касается и с чем пытается наладить контакт, умирает и бросает его на произвол судьбы. Он давно уже не радовался и не удивлялся ничему. Он стоял под душем, и вдруг его обуяло такое горе, что он упал на колени и просто беззвучно кричал несколько минут, потом посмотрел на свои запястья, вспомнил о бритве; мужчине захотелось перерезать себе вены, пустить кровь, остаться здесь, как в клипе Linkin Park в согбенном положении и рыдать, умоляя кого-то неведомого о спасении. И в итоге умереть красиво, чтобы его нашли люди и горевали, хотели ещё раз поговорить с ним, посмотреть ему в глаза. Или чтобы плащ заметил, как Стивен задержался, и он на пару с Кристин вызволил бы его, спасая от смерти. Но он встал на ноги, вспоминая, как отец реагировал на его ложные болезни и бессонницы и понял, что ничего не получится, хотя ему просто ужасно хотелось проверить. У него ходили ходуном руки когда он взял бритву просто, чтобы побриться. Его не держало в мире ничего, кроме пустых надежд и пары друзей, которым давным-давно надоело его спасать. Мир был глухим, пустым, изолированным и бессмысленным. Он пережил тяжелейшую депрессию и не знал, что ему ещё осталось. Он боялся бросить свою геройскую работу, потому что иначе в его жизни никого и ничего не останется. Он был в тупике. Сейчас, когда он вышел из ванной и немного протрезвел, ему его вымышленный суицид показался тупостью. Но самое страшное, что пару минут назад ему это казалось определённой и конечной идеей, к которой стремилась его душа всю жизнь. Стало страшно, что он может умереть вот так, один, и никто не хватится его, думая, что он на очередном "сложном задании". Или просто ничего не думая и радуясь своей жизни. Впервые в жизни Стивен так остро чувствовал себя одиноким. Идя по улице и потерянно озираясь на спешащих по своим делам людей, он постепенно успокаивался, чувствуя, как воспоминания оставляют в его душе огромную дыру. *** Как адекватно вести себя в этой ситуации? Когда человек ошибся и признал это. Будешь ли мучить его объяснениями? Требовать, чтобы он убивался без тебя? Плащ поначалу прятался, затем незаметно следил за Стренджем на протяжении недели. Все-таки, он не хотел, чтобы его хозяин угодил в беду, но возвращаться боялся. Стивен его отсутствие никак никому не объяснял. Молчание тяжелыми волнами разливалось вокруг него, и скоро шутки про химчистку и всякие глупые слухи утихли, оставив доктора наедине с его мыслями и тяжелой повседневной работой. Он больше не мог летать и следил с пола за тем, как ремонтируют крышу Лондонского убежища; восстанавливал библиотечные книги, запечатывая особо опасные, чтобы уничтожить любые поползновения неокрепших мозгов в секреты тёмной магии; разыскивал новых одаренных людей, ищущих знаний, дабы восстановить штаб защитников; отслеживал волнения в стане магов и появление сект. Он стал еще более ожесточенным и мрачным, черты его лица обострились. Он почти не спал и не ел, работая на износ. Плащ это очень беспокоило. Он не хотел жалеть доктора, и все еще злился на него, но тот явно нуждался в поддержке. Он убивался, плакал и молился, воздевая руки к небу и стоя на коленях часами по ночам, думая, что никто этого не видит. Плащ больше не мог смотреть, как он мучается. Очередной почти бессонной ночью Стивен забылся зыбким сном, полным мыслей и кошмаров. Плащ красной рекой втек в комнату, бережно укутывая сбросившего с себя одеяло хозяина. Доктор вздрогнул, сгреб руками плотную ткань и долго рассматривал. - Это ты, плащ? - испуганно спросил он. Выглядел он вблизи действительно неважно. Плащ дружелюбно обнял его, колыхаясь. - О, Господи, - хрипло произнёс Стрендж, у него уже не было сил извиняться или сопротивляться самому себе. - Как я рад тебя видеть, ты бы знал. Плащ знал. Он чувствовал, как дрожащее тело мага расслабляется, и весь пропитался его феромонами любви и сожаления. Он гладил его по скулам, щекам, подбородку и не мог остановиться. Стивен обнял его в ответ, подмял под себя и начал целовать каждый стежок на вороте, потом его охватила судорога, и он отстранился, жадно и жалобно глядя на плащ. - Мне... можно? Плащ вместо ответа сам припал к его губам, и Стрендж от волнения прокусил себе губу, прикусил воротник и заплакал. Он совершенно был разбит, тихая радость от возвращения плаща ломала его тонкий мир, покрытый льдом и безрадостными хмурыми лицами из прошлого и настоящего. Страх постепенно отступил, растаяв под воздействием тёплого солнышка, по имени... Леви. Вот как он назовет его. Плащ, словно прочитав его мысли, затрепетал и весь словно бы обратился в слух. - Ты слышишь о чем я думаю? Ах да, ещё бы, как бы ты понимал, куда я хочу лететь, - Стрендж рассмеялся впервые за долгое время и стукнул себя ладонью по лбу. - О, Господи, и что я теперь должен делать? Плащ пожал плечами и игриво потерся о его грудь. - Тебе нравится имя Леви? Или, может, даже Лев? Плащ покивал, поползал немного по его телу и тихо устроился, явно намереваясь лежать тут до самого утра. Мужчина погладил его, откинул голову на подушку и отрубился. *** Общение с Леви было похоже на общение с немым или даже животным до того момента, как Стивен не предложил ему создать систему знаков, с помощью которых волшебный предмет смог бы изъясняться. Он мог заставить изгибаться свою ткань так, чтобы на ней проступали буквы и целые слова. - И как я раньше до этого не додумался? - Счастливо улыбался доктор, читая на теле плаща любовные стихотворения, которые тот насочинял для него. Это стало для него открытием пару недель назад - плащ очень любил стихи, а ещё смотреть телевизор, гулять, ну и, разумеется, летать. Свои эмоции он обычно выражал хлопками, дрожью, волнуясь или меняя форму самым причудливым образом. Стренджу очень интересно стало изучать его. Кристин как-то отодвинулась на второй план, потом на третий, и в конце-концов исчезла из его жизни вместе со своим нытьем о его тяжелом характере. Плащ не ел и не пил, сам разглаживался и вытряхивал из себя грязь, был отличным другом и с недавних пор любовником. Стивен настолько привык к его компании, что ничуть не смущался разговаривать с ним на людях и даже при молодых адептах, которые смеялись и крутили пальцами у виска, думая, что он не видит. Усевшись пару раз вместо стула на холодный пик Эвереста, они утихомирились, общаясь с ним почтительно и отводя глаза в моменты, когда их магистр позволял себе нежности со своим "Леви", справедливо полагая, что у каждого великого человека должны быть свои тараканы, пусть даже такой большой, плоский и красный. Придя с улицы после затяжной игры в фрисби с плащом, вспотевший, уставший и покрытый мелкой моросью Стрендж, тем не менее, был в отличном расположении духа. Войдя в квартиру и скидывая на ходу с себя вещи, он направился прямиком в ванную, отчаянно нуждаясь в нескольких литрах горячей воды, обволакивающих его озябшее тело. Плащ заботливо поймал в себя спортивные штаны, пропотевшую водолазку и, по крайней мере, один из носков, отправив их в таз с грязным бельем, и просочился вслед за хозяином в приоткрытую дверь. Стрендж быстро набрал ванну, шипя забрался в неё и разлегся, блаженно жмурясь. Громкий хлопок над его головой заставил мужчину вздрогнуть. - Боже, Леви, ты-то что тут делаешь? Плащ неопределенно взмахнул полами и обрушился на мага мягким драповым каскадом. Стивен возбужденно вздохнул, когда тяжёлая ткань облепила каждый сантиметр его кожи и жадно завибрировала. - Ты хочешь... прямо здесь? - Удивлённо вскинул брови доктор, кладя руки поверх ткани и поглаживая себя сквозь неё. В этом был ещё один неоспоримый плюс плаща. Леви скользнул мокрым воротом по приоткрытым в вожделении губам, металлическая застежка звякнула по зубам, заставив почему-то Доктора Стренджа застонать. Этот звук напомнил ему звяканье ключей от дверей в его сердце. Уголок ворота проник ему в рот, он схватил его губами, посасывая, горячая слюна, перемешанная с водой стекала по его подбородку и тягучими ниточками срывалась на плащ. Нетерпеливый артефакт терся о его грудь и живот, растирая шерстяными краями оба соска сразу. Зная, что плащ все равно улавливает его эмоции и ощущения, он вытянулся во весь рост, запрокинул руки за голову и неприкрыто стонал, чувствуя на грани боли острое наслаждение от раздразниваемых сосков. Он отдал себя всего кроваво-красной ткани, знающей, что делать, чтобы довести его до исступления. Оставаясь лежать на его груди и шее, плащ подобрался, облегая его бедра и ягодицы, гладким атласом скользя по покрывающейся мурашками коже. Мужчина со встающими на всех частях тела волосами ощущал, как ткань мягко скатывается в область между его ягодиц, касаясь самого сокровенного из всего, что у него есть. Перевернувшись и потопив под собой плащ Левитации, он скомкал его руками, прижимая к себе до невозможности близко, словно пытаясь втереть его себе под кожу, вставая на колени и прося, умоляя дать ему то, чего он хочет. Его дрожащая рука прошлась через шерсть по собственному члену, потом глубже, к расщелине; он вдавил пальцами внутрь себя ткань, сквозь сжатые зубы выплевывая проклятья. Подол плаща скрутился толстой тугой веревкой, ввинчиваясь в зад доктора, как большая мокрая змея. - Ааагх, - выкрикнул магистр, всеми силами цепляясь за скользкий фаянс, чтобы не упасть и не отключиться от ласкового трения. От этого, кажется, все внутренности сжимались и дрожали, как желе. Плащ ублажал его всего, будто смелый и чуткий любовник: оглаживал шею и чувствительные уши, играл с сосками, сдавливал член и мошонку, все это время двигаясь внутри. И при этом размеров плаща ещё хватало на то, чтобы укрыть тяжелыми объятиями его спину и просто утопить в себе. Ему совершенно не нужны были руки и прочие человеческие глупости, чтобы хорошенько трахнуть своего хозяина и заставить того выть от наслаждения. Плотное полотно имело полный доступ к любым частям тела любимого доктора. Цепляясь одеревеневшими пальцами за край ванны, Стивен доверчиво подставлял свою дырочку, подаваясь навстречу плащу, с пошлыми мокрыми звуками хлещущемуся по его заднице. Плащ так рьяно делал свою работу, что брызги летели во все стороны, а стоны доктора становились все тоньше и протяжнее. Плащ сдавил его грудную клетку, полностью сосредоточившись на том, чтобы штопором ввинчиваться глубоко в его задницу, а Стренджу казалось, что в животе у него ураган, приправленный парой-тройкой цунами и пожаров. Боясь свалиться лицом в воду, мужчина приподнялся и попросил Леви уложить его обратно на спину. Умастив ноги на края ванны, он максимально раскрылся, погружая пальцы в мягкую ткань и вместе с тем в себя. Атлас удивительно легко проходил внутрь, и Стренджу до дрожи нравилось смотреть, как клетчатый подклад исчезает в нем и вытягивается обратно, топорща края ануса наподобие анальных шариков. Не вынимая подола из него, плащ набросился на мужчину сверху, обдавая его теплыми каплями, и пристроил внутренний кармашек аккурат на его член, натягиваясь на него осторожно, чтобы не порвать. Стрендж обхватил обмякший плащ вокруг своего члена и стал двигать его вверх-вниз, трахая потайной карман, растягивая его изнутри и пропитывая его своей смазкой, смешанной со спермой. - Ох, Леви, ты замечательный… Плащ весь задрожал в экстазе, попутно посылая вибрации на его член и нутро, и Стрендж почувствовал, как его сводит судорогой оргазма, как пальцы на ногах поджимаются и внутри все взрывается, обдавая красный драп белым облаком спермы. Он нежно сжал Леви в руках, обнимая его и целуя расправленный воротник расслабившегося и свободно висящего в воде плаща. Немного оправившись, тот расстелился по магу, не желая его отпускать, несмотря на остывающую воду в ванне. - Может, тогда поработаешь мочалкой, а? - Игриво усмехнулся Стрендж и тут же получил порцию воды в лицо от возмущенного плаща. Потом сполз с него, выжал сам себя, отряхнулся, как мокрая собака и расправился. По красному полотнищу стелились буквы: - Жду тебя в спальне, любимый. - Хорошо, - улыбнулся Стивен, - Только дай мне сперва домыться. - И, знаешь, - он поколебался, - Спасибо тебе за все.