А если однажды чашка склеится обратно...

Нож с легким свистом воткнулся в рукоятку, торчавшую из мишени. Галахад взглянул на Тристана с легкой укоризной и затаенной гордостью. Ответом ему были извечные огоньки медово-ореховых глаз со смешинками в уголках. Кто-то постучал Галахада по плечу. -Похоже, ты проиграл! -Похоже на то… - нехотя признал Галахад, - ладно, пойду, прогуляюсь немного, а то в голове уже шумит… -Возвращайся! Моя жена будет петь! – пробасил Борс. -Конечно, - улыбнулся Галахад и поспешил прочь. -Проверю как там моя птица, - бросил Тристан и поспешил за ним. Борс взглянул на оставшихся. -Чего это они? Гавейн и Дагонет многозначительно переглянулись. -Пойдем, выпьем еще, дружище, - Гавейн похлопал приятеля по плечу. -Да!!! – взревел Борс. Они шли куда-то в темноту, порознь, сохраняя осторожное расстояние. Наконец Галахад вошел в какой-то хлев, а за ним вошел Тристан и запер дверь. Было темно и тихо, лишь во сне сонно похрюкивали свиньи, пахло соответственно. Но это казалось таким неважным… -Хозяин получил плату и сказал, что до утра никто нас не побеспокоит, - выдохнул Галахад, когда Тристан прижал его к стене. -Ты сказал, что будешь тут с женщиной? -Я ничего ему… не сказал… Просто пообещал, что это будут не его свиньи… - ухмыльнулся Галахад. Тристан впился губами в разгоряченную шею сармата. -Ах… - выдохнул Галахад, чувствуя, как хозяйничают руки внизу, на что отозвалась его резко твердеющая плоть. В темноте было трудно что-то разглядеть, но в блеклом свете, проникавшем сюда с улицы сквозь щели, можно было рассмотреть белки глаз, что не сводили своего взора с раскрасневшегося Галахада. -Ты мой, - сообщил бархатистый голос, а потом смолк, приникая к плоти внизу. -Ммм… - Галахад прикусил руку, а свободную положил на пепельную макушку снизу, вплетая пальцы в длинные пряди, - Твой… Твой… Уже пятнадцать лет твой… Коснись там… Ты знаешь как… Мне нужно… Тристан на мгновенье прервался, что-то наливая в темноте. -Надеюсь, хозяин не заметит, если немного масла попадет на сено? – усмехнулся он. Тристан убрал пузырек, а потом вернулся к прерванному занятию. И Галахад опять застонал, чувствуя, как с обратной стороны по бедру скользнули пальцы, проникая туда, куда он не пустил бы никогда и никого. Кроме этих пальцев. Он произвольно сжался. Капля масла скользнула по бедру, но тут же была поймана кончиками пальцев другой руки, которая потом скользнула на противоположное бедро, нежно его поглаживая. Галахад терялся среди множества ощущений. Ему было хорошо и здесь, и там, и еще… -Ох, Тристан… Не могу поверить, что мы скоро вернемся домой… Там можно будет не прятаться… Там родная земля… Рука на бедре ободряюще сжалась. Тристан усилил движения, насаживая голову на член так глубоко, как было в его силах, одновременно трахая Галахада уже четырьмя пальцами. -Ах, Тристан… Тристан… - выдохнул Галахад, - Войди в меня… -Тебе всегда мало, - с усмешкой поднялся на ноги разведчик. -Я хочу обладать тобой полностью, - прошептал Галахад, получив поцелуй. -Как ты этого хочешь? – спросил Тристан, натирая маслом собственный член. -Сильно, - ответил кудрявый и рассмеялся. Тристан развернул Галахада спиной к себе и вошел сразу во всю длину. -Помнишь в первый раз у нас ничего не вышло, ты так сжался, что я едва освободил пальцы? -Помню, а когда все-таки вышло, я еще неделю не мог сидеть в седле, Артур все никак не мог понять почему… - рассмеялся Галахад. -О боги, как я люблю твой смех… - Тристан прижался к губам обернувшегося сармата, - ну держись, Галахад… Кудрявый едва успел уцепиться за столб, на котором держалась крыша, когда Тристан ускорился, вколачиваясь в растраханную задницу. Одновременно с этим он продолжил надрачивать член Галахада. -О да… - с наслаждением выдохнул кудрявый. -Я хочу, чтобы ты поклялся мне, Галахад. -В чем? – простонал сармат, готовый сейчас поклясться в чем угодно. -Ты всегда будешь моим, чтобы ни случилось, здесь или на родине, в этой жизни или следующей, я хочу, чтобы тобой обладал только я. Поклянись перед богами и твоими предками. -А что ты дашь мне взамен? – спросил Галахад. -Тоже самое, что прошу у тебя, - ответил Тристан. -Клянусь, я… твой… Навсегда… Клянусь богами и моими предками… - сармат прикусил губу до крови. Тристан также повторил слова клятвы и также прокусил острыми зубами край губы. А потом поцеловал Галахада, и губы его показались слаще меда. Кровь смешивалась в жутком поцелуе, также как и их жизни. Первым кончил Галахад, изливаясь трепещущей плотью в бледную руку, а затем последовал Тристан. Это была их последняя ночь. Галахад никак не мог успокоиться, в небе кружила птица, она напоминала ему самого себя сейчас, она была также одинока и потеряна. Гавейн попытался обнять друга за плечи, но Галахад сбросил его руки. -Мы все горюем о смерти наших братьев, - попытался сказать он, но наткнулся на колючий взгляд Галахада. -Я… потерял… больше… - процедил он. Артур бросил факел на могилы сарматов, трупы, политые маслом, резко полыхнули. Гавейн с тревогой наблюдал за угрюмым Галахадом, чьи слезы иссохли от повалившего дыма. Гавейн отошел от жаркого костра, но Галахад даже не сдвинулся с места. -Иди сюда, Галахад, ты ведь обожжешься! – предостерег его Артур. Словно не слыша его, Галахад, стоявший на краю могилы Тристана, сделал шаг. Но не назад. А вперед.