А если однажды чашка склеится обратно...

Началась вторая неделя затворничества доктора Струэнзе в своем сельском доме вместе с таинственным гостем. Слуги заметили перемены в Иоганне. Он стал охотно бедовать за столом, много улыбался и был приветлив и терпелив с прислугой, даже начал принимать деревенских пациентов. Кудрявый гость же ни на минуту не покидал доктора, предпочитая следовать за ним по пятам. А Струэнзе частенько оглядывался на него, словно проверяя, ты еще здесь, ты здесь? Тогда все в порядке… Пронзительно загорланили петухи. Дэвид открыл глаза. Было очень рано, за окном царил бледный полумрак. У него внутри горело ощущение, что сегодня какой-то особенный день. Что-то должно произойти. Он развернулся к Иоганну. Струэнзе проснулся от легкого прикосновения. -Что случилось, Дэвид? – встревожился он. -Сегодня день летнего солнцестояния. Давай поедем в лес, мы должны увидеть рассвет. Струэнзе протер глаза. -Но конюх еще спит, кто оседлает лошадь? -Не надо седел, - мягко улыбнулся Дэвид. В глазах Копперфилда было нечто такое, что заставило Струэнзе скинуть дрему и подняться. -Как твоя голова? -Хорошо, - кивнул Дэвид. Иоганн с сомнением посмотрел на парня. -Лучше поедем на одной, не хочу рисковать тобой. Если это сон, то я не хотел бы проснуться. Что значит мир, когда прижимаешь к себе самое дорогое? Самое ценное сокровище, какое можно себе представить. Кровь стучит в висках, сердце заполняется каким-то безумным весельем, от которого хочется петь. Бинты уже сняты, свежий шрам скрыт под отросшими кудрями, поневоле прижаться, вдохнуть аромат кожи так, чтобы пропитать легкие насквозь. Великолепно. Что значит мир? И можно ли пожертвовать целый мир ради одного единственного создания? Можно ли пренебречь своими обязанностями? Правильно ли это? Утренняя роса покрывает бисером не только траву и листья, от прохладных капель фыркает гнедая лошадь, прядает ушами. Роса бесцеремонно пропитывает и легкие белые сорочки, словно не знает что перед ней одно из самых важных лиц в государстве. Лошадь не спешит, она чувствует себя свободнее и спокойнее. Иоганн прикрывает глаза, полностью сосредоточившись на движении мышц животного под собой. Дэвид склоняется над ухом лошади и что-то ей шепчет. -Ты разговариваешь с лошадью? Надеешься на ответ? – улыбнулся Иоганн. Копперфилд поднял голову и оглянулся на него. -А она отвечает, - улыбнулся Дэвид. -И что она тебе говорит? – усмехнулся Струэнзе. -Это секрет, - шепнул Копперфилд на ухо доктору. Они въехали под сень деревьев. -Расскажи, - не сдавался Иоганн. -Попробуй заставить меня, - Дэвид зацепился за толстую ветку над головой, подтянулся и выскользнул с лошади. Почувствовав, что вес изменился, лошадь недоуменно застыла на месте. -Ты же еще нездоров, - предостерег Струэнзе, следя за тем, как парень карабкается всё выше и выше. -Галахада бы это не остановило, - фыркнул Дэвид, забираясь дальше, - а Тристана? – шаловливо спросил он. Струэнзе усмехнулся, подтянулся на ветке. Лошадь неспешно зашагала по лугу, щипля траву. -Ты способен? – подначивал его Копперфилд, изгибаясь как обезьяна. Струэнзе потянулся рукой к следующей ветке. -Что же, попробуем… Внезапно ветка надломилась, и он рухнул, покатившись по траве, сгруппировавшись как спустя всего пару веков, научились парашютисты. Лежа на спине, Струэнзе увидел, побелевшего от ужаса Дэвида, который, не заботясь о собственной безопасности, перепрыгивая с ветки на ветку, спрыгнул на землю, чуть было не подвернув ногу. Иоганн не отреагировал на ощупывавшие его руки. Перед его глазами стояло точно такое же перепуганное лицо, только помоложе. А он сам падал и падал… Наконец до его сознания донеслись обрывки слов. -…жив? Я… Дэвид заплакал. Струэнзе рассеянно протянул руку и стер дорожку слез кончиками пальцев и поднес их к носу. -Слезы пахнут травой, - заметил он. -Нет, - измученно заметил Дэвид, - ведь мы посреди луга. -Точно, - кивнул Иоганн задумчиво, - почему ты плачешь? -Мне показалось, что ты разбился насмерть, - всхлипнул Копперфилд. Струэнзе качнул головой. -Это ведь не Собор Парижской Богоматери, Дэвид, здесь от силы три метра, а я упал так удачно, что отделался только синяками, - он поднялся. -Ты так странно упал, - подтвердил Дэвид, - я такого прежде не видел… Кажется… - он запнулся и испуганно посмотрел на Струэнзе. Иоганн взглянул на разлившиеся золотые лучи солнца, показавшиеся из-за деревьев. Утро вступало в свои права. За его взглядом проследил Копперфилд и восхищенно замер. В голове мелькали какие-то смутные картинки. Восток уже залился персиково-золотым, когда Струэнзе очарованно посмотрел на… Кто был рядом с ним? Такой откровенный и горячий Дэвид? Или… На него оглянулись робкие голубые глаза. -Помнишь, - вдруг начал Иоганн, - мы стали парой на День Летнего Солнцестояния. Артур распустил отряд на праздник, а мы, не сговариваясь, ушли в конюшню, взяли коня, серого в яблоках… -Рыжего как корка хлеба, - внезапно поправил Дэвид. -Точно, - улыбнулся Иоганн, - рыжего. -А потом мы поехали в лес, залезли на дерево и встретили рассвет. -А потом я тебя поцеловал. -Помню, - рассмеялся Дэвид, - я был грязный от цветочной пыльцы и здорово тебя перепачкал. -А моя птица парила в небе, - внезапно вспомнил Иоганн. -Нам было хорошо вместе, - посерьезнел Дэвид. -Это было самое лучшее время, - согласился Струэнзе. -Я люблю тебя, - прошептал Копперфилд. -Я до безумия… люблю… тебя… - прошептал на ухо присмиревшему парню Иоганн. -Я тоже… - шепнул в губы Дэвид. Иоганн сократил оставшееся расстояние и прижался в поцелуе. -Кажется теперь можно? – неловко улыбнувшись, спросил Дэвид. -Всё, что ты захочешь, - кивнул Струэнзе и прижал к себе Копперфилда. -Я бы хотел, чтобы ты делал это, пока мы оба не выбьемся из сил, - шепнул Дэвид, снимая с Иоганна сорочку. Кудрявый парнишка хлопнул товарища по плечу. -А ты смог бы упасть с лошади и не сломать шею? -Смог бы. -Покажешь? -А ты что покажешь? – улыбнулся совиноглазый. -Всё, что ты попросишь, - ухмыльнулся кудрявый, - но сначала научи меня. Это очень полезное умение, ведь многие воины, когда их ранят, выпадают из седла и ломают шеи, неправильно упав. Пепельноволосый скинул плащ, оставшись рубашке и штанах. Лошадь задумчиво повернула к нему голову. Парнишка запрыгнул на спину животного и сжал бока. Лошадь ускорила шаг, переходя на мелкую рысь. Совиноглазый приметил место для падения, а потом кувыркнулся через голову, заскользил пятками, гася скорость. Кудрявый засвистел. Лошадь развернулась и поспешила к нему. -Что-то сомневаюсь, что ты стал бы крутить такие кульбиты во время боя, - недовольно покачал головой кудрявый. -У меня еще кое-что в запасе, - парировал пепельноволосый, - бродячие артисты научили меня приемам, что используют, когда ставят трюки. -Ты сумасшедший, - засмеялся кудрявый. -Тебе не нравится? - чуть улыбнулся совиноглазый. -Я люблю это в тебе больше всего, - накрыл его губы жадным поцелуем голубоглазый. Дэвид повалил Иоганна на траву, в шутливой борьбе они покатились по лугу. Копперфилд прижал Струэнзе к земле, усевшись на него сверху. Сердца бешено стучались, кожа была мокрой от росы, то там то сям прилипли травинки. Сонливость полностью прошла. И нервы были возбуждены. -Я победил, - объявил Дэвид. Иоганн сжал руки на ягодицах Копперфилда. -И чтобы ты хотел в награду? – усмехнувшись, задал вопрос Струэнзе. Вместо ответа Дэвид положил свои ладони сверху рук доктора и повел сверху, увлекая конечности под собственную рубашку. Ощущение был восхитительным, и Копперфилд застонал, выгнувшись как кошка, отчего сильнее уперся в пах Струэнзе. -Ммм… -Если ты продолжишь в том же духе, то я не смогу себя сдерживать. -Я хочу, чтобы ты больше себя не сдерживал… Вообще… - Дэвид скинул рубашку и приник к губам Иоганна. -Какой же ты у меня красивый. Это всегда будет меня удивлять. -Цветы всегда красивы для бабочек, - рассмеялся Дэвид. -Таким образом, ты хочешь привлечь меня? – усмехнулся Струэнзе, оглаживая бедра кудрявого. -А получается? -Абсолютно. Иоганн накрыл ладонью пах Копперфилда. Дэвид улыбнулся. -Хорошо бы никогда не забывать друг друга, рождаться, уже помня о тебе. -Боюсь, что это невозможно, - с сожалением ответил Струэнзе, - человек, проходящий сквозь собственную смерть и собственное рождение, подвергается слишком сильному потрясению. -Как жаль… - Дэвид задумчиво прикрыл глаза, чувствуя, как рука массирует его член сквозь одежду. Отзываясь на каждое прикосновение, твердеющая плоть приятно заныла. Он принялся покачиваться, перемещая свой вес из стороны в сторону, чувствуя, как откликнулось достоинство доктора Струэнзе. -Трава еще мокрая, пойдем к дереву, я возьму тебя там. Кудрявый рассмеялся, рассматривая совиноглазого. Последний стоял перед ним абсолютно голым. -Что тебя так рассмешило? – удивленно поднял брови паренек. -Эти шрамы, я вижу, что ты частенько позволяешь своей птице сидеть там, где нет кожаных наручей, - кудрявый провел руками по плечам до самых запястий. -Мы с ним старые друзья, и я позволяю ему больше чем кому бы то ни было, - невольно улыбнулся совиноглазый. -А мне? – кокетливо усмехнулся голубоглазый. -А ты мой возлюбленный, ты можешь держаться там, где птице нельзя. Кудрявый с удовольствием вперил взгляд в достоинство паренька. Да, там шрамов не было. -Местные говорят, что если будешь на рассвете бегать голышом по утренней росе, то доживешь до ста лет, - поднял он глаза. -Мы же воины, нам это не грозит, - совиноглазый смешно сдул длинную челку, лезущую в глаза. -И все же, я бы попробовал, мне бы хотелось посмотреть на тебя старым. Уверен, что ты только хорошел бы. -Ну, если тебе это доставит удовольствие, - пепельноволосый приблизился к кудрявому, - то если нам придется рождаться опять, я буду появляться пораньше. -Хорошо, - легкий смех, - ты знаешь, что воин не должен умирать естественной смертью? Тех, кто дожил до седин, душат во сне родственники, либо он сам ищет смерти в бою. -Представляю, как ты будешь душить меня, - весело сказал парень, - очень волнующе. Ответом ему была озорная улыбка. -А я представляю, как ты будешь делать это, когда будешь стариком! -Не хочешь попробовать, пока мы оба молоды? – улыбнулся совиноглазый. -Только если догонишь меня, - мальчишечий голос прозвенел на весь луг, залитый туманным утром и высокой выше пояса травой. Бегущий сквозь траву напоминал солнечный зайчик, и совиноглазый невольно залюбовался. Опомнившись, он бросился вперед. Так будет всегда. Подождать, сколько будет условлено, кем?, а потом ринуться вдогонку. Рождаться, чтобы ждать. Спешить, чтобы поймать хотя бы тень счастья. Играть в вечные догонялки как Ахиллес и черепаха. Всегда видя его солнечный след впереди... Кора, чуть покрытая мхом, оставляет на пальцах коричневатую пыль. Влажная и пахнет очень приятно. Жизнь дерева чувствуется даже кончиками пальцев. Жизнь. Как чудесно быть посвященным созиданию, а не разрушению. Раньше вся жизнь была посвящена смерти. А теперь? Они могут созидать? Предыдущие их воплощения погибли насильственной смертью, неужели таков путь воинов, кем они были в первой жизни? Умереть вскоре после того, как погибнет один из них… Что ж, это куда милосерднее, чем жить, зная, что другой уже мертв и дожидается его для нового перерождения. Ненавижу ждать. Куда проще поскорее ринуться в атаку, чем ожидать в засаде. Тело потряхивает. Тишина наполнена птичьим гомоном, голосами насекомых, шелестом ветерка, учащенным дыханием и шлепками яиц по ягодицам, хлюпающий звук. Кажется, будто слышишь даже сердцебиение. Два маленьких тамтама выдают языческую мелодию в одном ритме. Он не такой, всегда был разведчиком. Вот кто умеет ждать, вот кто рождается первым, чтобы дождаться… Одна рука держит за бедро, помогая насаживаться, вторая уже активно дрочит. Дэвид постанывает. Как же ему сладко сейчас… Вот бы так всегда… После того, как он попал к Иоганну, мысли о тете, о Доре, даже о книге потеряли цвет и форму, значение и содержание. Потому что были изначально лишены смысла. Навязаны ему обществом. А книга, она свою функцию выполнила… Раньше он видел себя совсем другим. Но только он, Копперфилд с улыбкой оглянулся на Иоганна, делает его самим собой. Струэнзе приник к губам Дэвида в страстном поцелуе и ощутил, как парень углубил поцелуй. Сознание кудрявого терялось в эмоциях и ощущениях. Внутри он, казалось, метался, желая заполучить все и сразу. А вот Иоганн был лишен этой проблемы, скрупулезно отделяя одно от другого, классифицируя, дегустируя и упорядочивая. Резкими движениями Струэнзе выколачивал из Дэвида стоны и мысли. Невозможно было думать, ощущая так много. Кудрявый вытер меч и вложил его в ножны. -Сколько их еще осталось? – спросил он у появившегося из леса совиноглазого. -Они сгруппировались у реки, собирают остатки, нам стоит подождать, пока соберутся все, и тогда напасть на них, иначе остатки мы будем вылавливать еще месяц, - заметил разведчик. В подтверждение его словам протяжно крикнула птица на его руке. -Тогда давай отправим донесение Артуру, они уже через час будут здесь, - решил кудрявый. -Пиши, - кивнул совиноглазый, - латынь мне не слишком дается. -Видел бы ты, как пишет Борс, - ухмыльнулся кудрявый, что-то чирикая на кусочке пергамента. -Видел, - закатил глаза разведчик и улыбнулся. -В этой части леса можно наткнуться на пиктов? Как думаешь? -Я их не видел, - пожал плечами пепельноволосый, - но это не значит, что они не видели меня. В любом случае, сейчас эти, - он кивнул на трупы у ног кудрявого, - для них такие же враги, как и мы, и это в их интересах убрать их нашими руками. -Значит, нам остается ждать? – улыбнулся кудрявый. -Если не хочешь бегать по лесу и ловить их поодиночке, то да, - усмехнулся разведчик, он прикрепил послание к ноге птицы и отпустил ее. -Предлагаю покинуть эту поляну и заняться чем-то интересным, - кудрявый шагнул ближе. -Ты ведь ради этого носишь римскую одежду? – прозорливо спросил пепельноволосый, целуя напряженную шею голубоглазого. -О, да-а-а! От протяжного стона напряглось в паху. -Я ведь знаю, что ты любишь смотреть на мои ноги, - легкий смешок. -И на всё, что выше тоже, - тихое признание. -И что ты чувствуешь, когда видишь это? -Что я обладатель самого потрясающего сокровища, какое только могла создать сарматская земля. -Ты так говоришь, как будто я женщина, - фыркнул кудрявый. Совиноглазый покачал головой и прижал голубоглазого к себе. -У меня есть ты, зачем мне женщина? -Если бы я стал одной из них, ты бы меня любил? Разведчик усмехнулся. -Сделай милость, всегда оставайся мужчиной. Женщина не смогла бы прикрыть меня в бою. -Всегда оставаться мужчиной, - задумчиво повторил, словно стараясь запомнить, кудрявый. Пепельноволосый мягко укусил его за ухо, напоминая о себе. -Идем, а то ребятам придется драться без нас. -Не придется, - усмехнулся голубоглазый. И глаза его были голубыми как отражение неба в озерной воде. Наши поступки отражения наших желаний. Даже тех, что мы стыдимся или не осознаем. А бывают такие моменты, когда хочется остановить время, ибо оно слишком прекрасно. Только время, как и Синюю птицу остановить невозможно. Струэнзе прикусил кожу на загривке Дэвида, посасывая ее, парень застонал и с тяжелым стоном излился в руку Иоганна. -Как ты собираешься объяснить прислуге засос? – деланно возмутился Копперфилд, счастливо улыбаясь. -Что у тебя аллергия на местную пищу, - заметил Иоганн. Он развернул Дэвида лицом к себе и подсадил, поудобнее подхватив кудрявого и расположившись между бедер. Копперфилд почувствовал древесную кору всей кожей, а потом внутрь возвратился ненасытный член Струэнзе, от него внутри снова стало тепло. Эта заполненность внутри очень радовала Дэвида. Он даже не смог бы объяснить почему, но это было его любимое состояние. И всегда им было. Он чувствовал себя счастливым от осознания того, что его возлюбленный находится так глубоко в нем, не только в сердце и душе, но и в теле. Иоганн дернулся в последний раз и кончил. Еще некоторое время он держал Копперфилда, а потом позволил ему встать на ноги. Дэвид тихонько ахнул, ощутив, как сперма течет по внутренней стороне его бедер. Иоганн присел на корточки и приник языком к белым струйкам, похожим на молоко. При этом член Дэвида мазнул его по лицу. Это заставило Струэнзе улыбнуться и нежно поцеловать достоинство, чтобы чуть позже вернуться к облизыванию бедер. -Ты пытаешься возбудить меня снова? – усмехнулся Копперфилд. -А разве не ты хотел быть затраханным до изнеможения? Снизу вверх взгляд хищника, увидеть того, кто рожден доминировать, на коленях, редкий шанс. Янтарные глаза буквально пожирают. И Дэвид понимает, что слово «конец» не для них. Они вернулись в имение только к вечеру. Копперфилд крепко спал, прислонившись к груди Струэнзе. Иоганн не стал ничего объяснять прислуге, просто передал поводья подбежавшему конюху, подхватил сонного Дэвида и отнес в комнату. Наверное можно было заставить его идти собственными ногами, скинуть сонливое оцепенение, но какое неповторимое блаженство хранить в руках свое единственное сокровище. Навстречу выбежала Мадлен, но Струэнзе не обратил на служанку никакого внимания. Он не мог придумать оправдания, а главное больше не хотел. Она молча проследовала за ним до самой двери гостевой спальни, которую доктор открыл с ноги вопреки всем правилам этикета. Увидев это, она молча разинула рот в немом изумлении. -Принесите сюда ужин на двоих и наберите ванну. -Могу я спросить… - набралась смелости Мадлен. -Нет, не можете, - мягко возразил Иоганн, - просто сделайте и идите к себе, вы мне сегодня больше не понадобитесь. Он вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. -Зря ты так с ними, - вяло отозвался Дэвид, когда Струэнзе положил его на постель и принялся снимать с него обувь. -Я просто не хочу врать, - отвлекся от шнуровки сапог Иоганн. -Я бы хотел, чтобы так было всегда, ты и я, скажи, мы смогли бы так жить? – спросил Копперфилд. Иоганн наконец победил шнуровку и стащил с Дэвида сапоги и чулки. Он молчал. Перед глазами был последний прием королевы и обязательство предъявить писателя на балу. Нет, в дальнейшем он не ожидал ничего хорошего. Но как хотелось бы продлить это безмятежное и нежное выражение на сонном личике Дэвида, его неугомонного возлюбленного, в прошлом рыцаря Круглого стола. -Мне бы этого очень хотелось, - честно сказал Иоганн. Дэвид приподнялся на локтях и пристально посмотрел на Струэнзе. -По крайней мере, радует, что мне ты тоже не хочешь врать, - напрягся он. -Давай не станем об этом говорить, Дэвид, - попросил Иоганн, - только не сегодня. Копперфилд откинул влажные кудри на спину и замолчал, о чем-то думая. В этот момент раздался стук в дверь. -Входите! – отозвался Иоганн. В комнату вошла Мадлен с подносом. Мужчины принялись за еду, пока служанка хлопотала в ванной комнате. Когда же она ушла, Струэнзе запер дверь изнутри, оставив ключ в скважине. Когда он обернулся к постели, то едва не задохнулся от восхищения. Дэвид с присущим только ему невинным распутством раздевался. Иоганн приблизился. Бледная кожа со следами от дневных поцелуев и налипшими травинками. Уютный и безумно милый с этим обиженным выражением на изящном лице и распухшими от поцелуев губами. -Я тебя помою, - тихо шепнул он, склонившись над ухом Копперфилда. -Тогда тебе придется еще и трахнуть меня, да так чтобы я поверил, что если бы это было в твоих силах, ты бы сделал нас счастливыми уже в этой жизни! Вздернутый носик, ах, дорогой мой мальчик, если бы ты был женщиной, то точно королевой. Иоганн поборол искушение овладеть им прямо здесь.