А если однажды чашка склеится обратно...

Звуки доносились до меня будто сквозь воду. Кто-то кричал, кто-то умолял. Еще я видел лица, очень много лиц. Мужчины и женщины. Кто-то плакал, кто-то смеялся. Но меня будто уносило бурным течением. Прошлые жизни это камни на дне, мы цепляемся за них, а потом нас несет дальше. Но у каждой реки есть места, где она спокойна. И там мы останавливаемся. Перед глазами мелькнуло лицо. Оно было спокойным и мудрым. Оно менялось, но глаза оставались прежними. И я понял, что должен найти этого человека. И я остановился. Время потекло лениво, я открывал глаза, но не видел ничего кроме красноватого свечения и жаркой темноты вокруг. Кажется вокруг меня была какая-то жидкость, но почему-то я могу здесь дышать. Прошлые жизни… Хорошо бы помнить их все… Но мы порою не помним даже то, с чего начиналась наша жизнь, мы часто забываем страшные вещи, о которых не хотим помнить. Это помогает нам жить дальше. Как можно желать помнить свою смерть, свое рождение… Но мне хотелось это помнить. Я не хотел забывать то лицо. Поэтому каждый день или ночь, здесь трудно судить о смене времени, я повторял себе как мантру, это лицо и то, что я должен его найти. Я часто видел сны. Там были люди, из разных стран и эпох. Но везде было это лицо. Я жадно впитывал эти сны. А сейчас я снова устал. Глаза закрылись сами собой… Внезапно раздался какой-то толчок. Затем еще и еще. В мое сердце закрался страх. Я почувствовал, как подо мной разверзлось дно этого водоёма, где я томился в заключении. И меня куда-то потянуло. Сколько это продолжалось, трудно сказать. Я почувствовал, как тепло покинуло мое тело. Сначала голова, затем туловище и наконец ноги оказались в жутком холоде. Меня пронзала ужасная боль, и я закричал, а потом раскрыл глаза. Холод и боль. Мне показалось, что мой рассудок помутился, и я жадно хватал ртом воздух. Вокруг меня была ужасно темная и холодная комната, где-то неподалеку в очаге горел огонь. -Поздравляю тебя! Ты родила сына! – раздался радостный скрипучий старческий голос и меня взяли на руки. Я услышал вздох облегчения, скосил глаза, неподалеку лежала молодая женщина. Она была смертельно бледна, и я почувствовал, как жизнь покидает ее, водоворот, откуда я только что прибыл, теперь затягивал ее. Женщина посмотрел на приблизившегося мужчину, он был намного старше ее, и они смотрелись странно. Незнакомец взял ее руку в свои. Она вздохнула еще раз и умерла. А в моих ушах всё звучал крик, не переставая, звеня, как натянутая струна, он бил меня по нервам, я пытался владеть своими конечностями, но не мог, чувство беспомощности охватывало меня, а тоскливый крик всё не прекращался. Я так и не понял, что это был мой собственный крик. Вода была темная и прозрачная, мальчик посмотрел на свои ноги. Они казались белыми в воде, проплывающие мальки покусывали кожу, штанины были завернуты до колен. Края потемнели от воды. Он пошевелил пальцами ног, поднимая небольшое облачко ила и задевая несколько камешков гальки. -Держи сеть, не зевай по сторонам! – раздался резкий окрик. Мальчик подхватил край невода и потянул на себя, отступая назад. Работа шла споро, мальчику уже не первый раз приходилось делать эту работу. Солнце пригревало его голые плечи и кудрявую макушку. Внезапно он услышал довольное шумное фырканье и повернул голову на звук. Неподалеку от него и его отца пили воду лошади. Их было восемь, они стояли по колено в воде и кивали, взмахивая набухшей гривой. Мальчик закусил губу. Красивые лошади. Две в сбруе, остальные без. Эти шесть мальчику понравились больше. Ему даже захотелось прокатиться на них. Он никогда не мог понять, зачем лошадям сёдла, а удила? Им же, наверное, здорово натирает. Как-то раз даже попробовал взял в рот веточку, подражая удилам. Ощущение ему не понравилось, челюсти болели ужасно. Неожиданно он заметил человека. Это был молодой парнишка лет шестнадцати, подстрижен под горшок, тощий как жердь. Мальчик улыбнулся, а потом из-за гнедого коня появился мужчина. И нижняя челюсть отвисла сама собой. Он забыл о лошадях и о том смешном нескладном парне. На мужчине были темные штаны закатанными штанинами. Рубашки на нем не было. На груди, седой как грива белого коня, блестели на солнце капли воды, похожие на серебро. Взлохмаченные волосы были тоже седыми. Раз волосы белые, значит, он стар. Но незнакомец совсем не был похож на стариков из деревни. У него была прямая спина и крепкие мышцы человека, с детства привыкшего к физической работе. Мальчик с восхищением провел взглядом по жилистым рукам, трепавшим коня по холке. А потом он вгляделся в лицо. Кожа обветренная, с легким бронзовым загаром, на подбородке легкая белая щетина. Интересно, какая она на ощупь? Жесткая как борода папы? Или мягкая как пушок на его собственных руках? Мальчик обвел взором расслабленные губы, острые скулы, нос, переносицу… Тот он поймал взгляд незнакомца. Губы изогнулись в приветливой улыбке, но мальчик не обратил на них внимания. Его полностью захватили глаза. Они были желтыми как глаза у сов, которые так сильно шумят, ухая на своих высоких насестах в ночном лесу, а потом срываются вниз, да так стремительно, как не ожидаешь от этих увальней и ловко подхватывают мышь или другую мелкую живность, которой не посчастливится оказаться в поле зрения острых глаз. Сердце забилось так часто, будто он и сам пойманная мышка. Но ощущение было сладким, как в предвкушении пряника, который отец иногда покупал ему, если удавалось продать улов с хорошей прибылью. Эти глаза… Мальчик машинально сделал шаг вперед. Эти глаза… -Ты сейчас запутаешься в сети! Вот же, неуклюжий баран! По затылку прилетела мокрая ладонь, и мальчик споткнулся и упал, полностью намочив штаны. Было не столько больно, сколько обидно, что незнакомец увидел это. Мальчик испуганно поднял взгляд на незнакомца, не смеется ли он над ним? Но нет. Незнакомец не смеялся. Он был серьезен и следил за ним. -Ну-ну, не сердись на него, господин рыбак, - раздался бархатистый голос, - твой сын, должно быть, засмотрелся на моих лошадей. Рыбак, поправлявший сети, гневно посмотрел на незнакомца. -Пусть олух на рыбу смотрит, она его кормит, а не лошади, господин барышник! – он снова опустил голову к сетям. Мальчик оглянулся на работающего отца и, подтянув набухшие от воды штаны, приблизился к лошадям. -Осторожнее! А то укусят! – сделал страшное лицо парнишка, заметив мальчика. Мужчина рассмеялся. -Не пугай его, Херзе! Мои кони не кусаются, иди сюда, малыш, можешь погладить гнедого. Он любит, когда его гладят. Мальчик приблизился и провел ладошками по морде коня. -Как тебя зовут? – спросил мужчина. Мальчик беспомощно огляделся на отца. Рыбак выпрямился в полный рост. -Нет у него имени, барышник! Его мать хотела дать ему имя, да только умерла, так и не успев. -Не дело мальчишке без имени жить! Сам бы его назвал! – удивленно возразил мужчина. -Пять лет без имени прожил, так и дальше проживет! – отмахнулся рыбак, - Он всё равно немой, так что имя ему ни к чему. -Мастер Кольхаас, нам пора, - осторожно заметил Херзе. -Да, - кивнул мужчина, он взъерошил кудряшки мальчика, - хорошо бы с тобой поговорить как-нибудь, у тебя умные глаза и тебе нравятся лошади, через год я опять здесь буду проходить, сможешь научиться говорить? Мальчик задумался, а потом быстро и как-то испуганно кивнул. Он раскрыл рот и хрипло прошептал. -Кольхаас… Голос было едва слышно, и мужчина бы подумал, что ему послышалось, но лицо мальчика побагровело от натуги, согласные звуки давались ему очень тяжело. -Значит, до встречи через год, - ободряюще улыбнулся он мальчику и быстро поцеловал его в макушку. Прошел год. На следующую весну Кольхаас не приехал. Не было его и летом. И мальчик, что ждал его так сильно, потерял надежду. Красноватый листок упал на речную гладь. Кудрявый мальчишка в потрепанной, явно перешитой куртке, помогал отцу собирать сети, когда услышал лошадиное ржание. Лошади остановились напиться. С одной из них спрыгнул человек, сложил руки лодочкой и тоже принялся пить студеную воду. Мальчик изумленно разинул рот. Это был Кольхаас. За прошедший год он как будто еще сильнее постарел. Глаза его стали холодными как зимняя ночь, губы застыли в каком-то горьком выражении, щетина превратилась в бороду, видно, он уже давно не следил за собой. Рядом спрыгнул тощий парнишка и помог спуститься с лошади какой-то девчонке. Ей было лет двенадцать. Ее волосы были заплетены в две косы, а тело укутывал теплый плащ. Они все были одеты в темную одежду, практичную и пыльную. Выражение лиц всех трех было похожим. На них застыла скорбь. -Не смотри на него! – быстро сказал мальчику отец, - Не ровен час, кто-то увидит, что ты смотришь на него, так у нас неприятности будут. Пусть лучше убирается подобру-поздорову. -А что произошло? – спросил мальчик. Отец не ответил. Лишь хмуро продолжил работу. -Эй, герр рыбак, - подал голос Кольхаас, заметив их, - не подскажешь ли, где найти проводника, нам нужно пройти сквозь болота. -Пусть сам дьявол тебе помогает, Михаэль Кольхаас! – отрывисто взмахнул головой рыбак, - Скажи спасибо, что я еще не послал сына за солдатами, что тебя повсюду ищут! -А ты считаешь юнкера фон Транке правым? – нахмурился Кольхаас, он выпрямился. Рыбак выдержал тяжелый взгляд. -Мне нет дела до того, прав он или нет, но он совсем осатанел и в деревнях житья от него не стало. А всё от того, что ты посмел с ним спорить! -Моя жена Лизбет жизнью заплатила за поиски справедливости, ее убила стража, когда она ездила к государю подать прощение о защите! Наша дочь осталась сиротой! И ты считаешь, что я должен отступить? – рассердился Кольхаас. -Люди всегда говорили про тебя, что ты справедлив, - презрительно сощурился рыбак, - так, огради людей от гнева юнкера, сдайся и нас оставят в покое! Кольхаас не ответил, лишь взгляд его стал холодным и пугающим. Он уже собирался развернуть коня, как мальчик закричал. -Не уходи! Звонкий мальчишечий голос волной пронесся на сонной осенней рекой. -Так ты научился говорить, малыш? – грустно улыбнулся ему Кольхаас. -Как ты ушел, его будто прорвало, он бредил историями о рыцарях Круглого стола. Понятия не имею, откуда он этого набрался, - снова заговорил рыбак, - с лета вот только утих. Лучше было, когда он молчал. Хоть не мешал своей болтовней. Мальчик посмотрел на отца, а потом решительно бросился в реку. Взрослым река здесь доходила до колен, но ему подступила к горлу. -Вернись, дурак! – рассерженно крикнул рыбак. Но мальчик не послушался его. Он бросился к Михаэлю и как был, мокрый и взъерошенный обнял его за ноги. -Я проведу тебя через болота, я знаю все местные тропы. Меня отец научил, я с детства знаю, где там можно ходить,а где верная смерть. -Вернись сюда! – крикнул отец, раздраженно ходя по берегу, ему очень не хотелось лезть в холодную воду. -Твой отец сердится, ступай, я рад, что ты поддерживаешь меня, - Кольхаас попытался его отстранить, но мальчишка еще сильнее вцепился в его ноги. -Я ради тебя заговорил. Я буду верен тебе до самой смерти. Не покидай меня! -Что ты такое говоришь? – Кольхаас удивленно воззрился на не по-детски серьезного мальчика. -Я тебя люблю, делай со мной что хочешь, можешь даже убить. Я пойду на всё, чтобы ты был мне рад. Если покинешь меня, я всё равно ночью сбегу от отца и пойду по твоим следам. -Вот же засранец! Что ты там мелешь! – рассердился рыбак, - Вот, погоди! Как же я тебя выдеру сегодня! -Любовь это очень сильное чувство, - серьезно проговорил Кольхаас, - ты же меня совсем не знаешь, как ты можешь любить меня? -Я знал тебя еще до рождения, - сказал мальчик, - мы связаны, ты не можешь оставить меня. Кольхаас задумчиво посмотрел в большие голубые глаза, а потом взглянул на рыбака, что уже спешил через реку. -Я заплачу тебе десять гульденов, если отпустишь мальчишку со мной, - сказал он мужчине. -А если кто увидит, что он тебе помогает? – настороженно спросил рыбак, перспектива получить десяток гульденов ему понравилась. -Он только проведет нас через болота, покажет тропы и вернется к тебе, никто его и не увидит, - сказал Кольхаас. Рыбак уже добрался до них и теперь задумался, затем огляделся, убедившись, что кроме них никого не было. -Ладно, давай деньги, но завтра засранец должен вернуться домой! Михаэль достал кожаный кошель и отсчитал монеты в протянутую руку рыбака. -Выпей за торжество справедливости, - заметил Кольхаас. Рыбак спрятал деньги. -Я выпью за то, чтобы тебя поскорее повесили, Кольхаас, - сказал он и зашагал обратно. Мальчик посмотрел в спину отцу. Он совсем не скучал по нему. С детства у него было ощущение, что этот человек ему чужой, и теперь он совсем не жаждал вернуться обратно. -Идемте, - велел Кольхаас, кутая мальчика в собственный плащ, - нам надо найти место, где можно разжечь костер, чтобы просушить одежду нашего проводника. Кудрявый мальчуган слушал, как тяжело бухало в висках его собственное сердце.