А если однажды чашка склеится обратно...

Курт открыл дверь, и Тони шагнул в темноту коридора. -У тебя кухня есть? – поинтересовался он. -Да, прямо по коридору и налево, - кивнул Курт. -Почему у тебя тут так темно? -Лампочка перегорела, - вяло ответил парень, закрывая дверь. Тони обо что-то споткнулся, нащупал в темноте дверь, видимо, кухни, и резко распахнул ее. За спиной послышался лязгающий звук, Курт двигался ужасно громко. Кухня была маленькой комнатой с большим окном. За ним виднелось дерево, на нем шелестела листва. Здесь тоже было пусто. Один шкафчик, он же разделочный стол, маленький холодильник, Тони распахнул дверцу, мда, тут не было даже повесившейся мыши, наверное, ее уже давно съели, да еще и подвалом пахло, древняя плитка, безукоризненно вычищенная, раковина, пустая мусорная корзина. На плитке чайник, на столике чистая посуда. Запахи. Тони припомнил все кухни, на которых был за свою жизнь. Где-то пахло вкусно, обычно жареным мясом или картошкой, на других запахи еды перебивала вонь кальяна и наркоты. Здесь был очень слабый запах еды. Наверное, прилагался к кухне с самого начала. -У тебя есть родные? – спросил Тони, тяжело бухнув пакеты на подоконник. Курт въехал в кухню и замер у двери. -Нет, - он уставился на пакеты. -Давно еды не видел? – насмешливо спросил Тони, закуривая новую сигарету. -Давно, - вяло согласился Курт. -Ну посмотри, - ухмыльнулся Тони, швырнув на колени парня палку колбасы. Парень смотрел на нее некоторое время, сначала равнодушно, будто сквозь сон, но по мере того, как он смотрел, в его глазах просыпались эмоции. Удивление. Недоверчивость. Да он не такое уж бревно этот парень, вон как засверкали огоньки в глазах, там, где прежде ничего не было. Эта перемена была разительной, и Тони сам невольно удивился. Конечно, бывали моменты, когда ему приходилось туго с деньгами, но, чтобы так… Казалось, что на его глазах оживает засохшее деревце. Рот дилера невольно расплылся в улыбке. -Удобно, - ухмыльнулся он, - к бабе надо ходить с цветами, а к тебе с палкой колбасы! – Тони расхохотался, раскладывая еду по местам. Он поймал себя на мысли, что грохочет и шуршит больше чем надо, словно стараясь вытолкнуть холодную тишину, что нависла паутиной по всем комнатам этой мертвой квартиры. Тони раскрыл окно, и в комнату ворвался весенний ветер и звуки. С шипением от зажигалки загорелся огонек конфорки, на него с веселым лязганьем легла сковорода. Кажется, даже масло, мерно стекая из бутылки, издает какой-то свой особый звук. Выбросить тишину как сор. Тони показалось, будто он выталкивает вместе с тишиной смерть за шиворот. Погодите, мадам, теперь здесь буду я, в ваших услугах не нуждаемся. Краем глаза Тони заметил, как Курт медленно поднес колбасу к носу и провел им от начала и до конца, с закрытыми глазами втягивая запах как дорожку кокаина. Тем временем Тони продолжал колдовать над продуктами, наполняя кухню новыми звуками. Треск яичной скорлупы, мягкий звук нарезаемого хлеба, мерный стук вилки, взбивающей яйца, чуть влажная трель плавящегося сыра, свист чайника, оглушительный аромат кофе, шипение копченого мяса, похожее на балканскую ругань, новая порция яиц. Тони словно охватил азарт. Больше яиц! Больше! Как полагается настоящему мужику! -Ну что, будешь есть, или ты уже наелся? – ухмыльнулся Тони. Он поставил на столик чашку кофе и тарелки с гренками и омлетом с мясом. Дилер был очень горд собой, уже представляя, с какой торопливой радостью наконец наестся этот скелет, как вдруг услышал тяжелый всхлип за своей спиной. Тони удивленно оглянулся. Курт, бывший военный медик, который, держу пари, не рыдал и не умолял, когда его насиловали, теперь тихо плакал. -Ну ты чего? – оробело спросил Тони. Но парень не отвечал. Его плечи содрогались от плача. Ну и как успокаивать плачущего мужчину? Тони озадаченно замер. Когда плакал Франко, ну там коленку разбил или подрался, было понятно, что делать. Открутить колеса у красного ауди папы обидчика, забрать оттуда дорогую магнитолу, продать, на эти деньги потом сводить Франко в зоопарк или в кино, накормить мороженым, а коленку залить йодом, сообщить, что мужчины должны терпеть боль, погладить по голове… Тони провел ладонью по жестокому ершику волос. -Ну, ты ж мужик, какого хрена ты нюни распустил? – дилер наклонился над Куртом, - Оплатишь долг, я от тебя отстану, получишь свою пенсию, будешь жить как раньше. Если по-прежнему захочешь хранить наркоту, буду тебе платить. А что, хорошая добавка к пенсии, а? Иди жрать, что ли. А то остынет… Курт попытался что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни одного членораздельного слова, сдался и замолчал. Неожиданно он спросил, тихо и мягко. -Ты меня погладил? -Похоже на то, - усмехнулся Тони, - иди жрать, а то буду кормить с ложки как маленького! -У тебя есть сын? – угадал Курт. -У меня много чего есть, - Тони забрал палку колбасы и небольно стукнул ею по макушке парня, - давай, у меня еще много дел на сегодня, - сказал он и подкатил коляску к столику. Пока Курт ел, дилер сидел на подоконнике и прихлебывал кофе из алюминиевой плошки и курил. -Посуду сам помоешь, я тебе не сиделка, - он соскочил с подоконника, когда Курт расправился и с омлетом, и с гренками. -Хорошо, - кивнул Курт. На бледных щеках заалел румянец, как заря на рассвете. -Ну мне пора, - Тони посмотрел на наручные часы. -А… - вопросительно протянул Курт, но осекся. -А, чуть не забыл, - спохватился Тони, порылся в холодильнике, извлек связку бананов и бросил ее на колени парня, - тренируйся! Курт стал пунцовым от смущения. Тони рахохотался, вышел из кухни, снова споткнулся и захлопнул за собой дверь. Но парень этого уже не слышал, он уставился на бананы так, будто смотрел сквозь них. Беззаботно чирикали птицы, дорога уже успела просохнуть после дождей и теперь образовала крепкий наст. -Римлянам стоило бы обратить внимание на такие дороги, когда они выкладывали свои маршруты камнем, - заметил кудрявый. -Они выложили только крупные дороги, не станут же они выкладывать их специально для тебя, Галахад! – рассмеялся пепельноволосый мальчик лет пятнадцати, он неспешно ехал на пегом коне. -Неплохо было бы! – заметил тот, кого назвали Галахадом и ухмыльнулся, - Кстати, Ланс вчера поздно вернулся из города, ему опять досталось за нарушение дисциплины. -И где он был? – поинтересовался собеседник. -Он рассказал мне, по большому секрету, что был у девчонки, точнее у трех, - заметил кудрявый, - но они не просто трахались. -Ох небо, Галахад! – закатил глаза пепельноволосый, - Что они еще могли делать? -Ланс сказал, что они делали для него то, что обычно ты или я делаем рукой, когда уверены что никто не видит, Тристан! -У Ланселота отвалились свои руки, и ему понадобилось целых шесть на замену? – усмехнулся паренек. -Они делали это ртом, по очереди! – Галахад ухмыльнулся, - Я хочу сделать это для тебя. -Ты уверен? – спросил Тристан, посерьезнев, - Это ведь очень личное. Я бы не хотел, чтобы ты делал что-то такое, о чем пожалеешь. -Мне мало поцелуев, Трис, я хочу дать тебе все, что только могу. С самого праздника Солнцестояния ты даже больше не целовал меня. -Ну, мы редко бываем наедине, нельзя допустить, чтобы парни об этом узнали, - заметил Тристан. -А сейчас? – чуть жалобно спросил Галахад. -Сейчас можно, - Тристан остановил своего коня. Галахад притормозил своего. Воровато оглянувшись, пепельноволосый наклонился и украдкой коснулся губ кудрявого и выпрямился. -Не так, - обиженно мотнул кудрявой головой рыцарь. Тристан усмехнулся, наклонился снова и прильнул к губам, воспользовавшись приоткрытым ртом, словно открытыми воротами, срывая защиту, Тристан жадно коснулся языком ожидавшего его собрата. -Ммм… - Галахад запустил пальцы в пепельные волосы. Совиные глаза жадно блуждали по лицу как руки по телу. -О небо… Как же ты невыносимо прекрасен… - выдохнул Тристан, - с трудом отрываясь от ненасытных губ. -Тогда может, пойдем дальше, чем просто руки? – спросил Галахад. -Насколько далеко ты хочешь? -Насколько далеко ты можешь, - в голубых глазах засверкали озорные огоньки, -я ни о чем не пожалею. -Я тоже… Новый поцелуй не прекращался, пока где-то за спиной не загрохотала крестьянская телега.