А если однажды чашка склеится обратно...

Якоб влетел в капсулу вакуумного поезда вместе с остальными пассажирами, прикрывая одной рукой коммуникатор, прицепленный к уху. -Да-да, я привезу вам проект здания в четверг! Нет, мне совершенно необходимо дополнительное время! Прошу вас поймите! Да-да, в четверг все будет готово! Сейчас? Нет! Не могу! Да, я буду в офисе через час! Я уже сел в транспорт! В четверг! Да! Якоб отключил коммуникатор и заозирался. У прохода было одно свободное место. Рядом сидела женщина, так что Якоб без сомнений опустился на сиденье. Мужчина, проходившийся по проходу, толкнул его, хотя видимых причин для этого не было. Якоб внутренне сжался. Да знает он, почему… Все из-за этого проклятого розового треугольника, жилет с которым он под страхом тюремного заключения обязан надевать поверх любой одежды. Теперь он своего рода неприкасаемый. Какая дикость для конца двадцать второго века. Однако же… Ничего… Ничего… Скоро он закончит курс репаративной терапии, женится на Каролине, подруге детства, она согласилась прикрыть его, а там глядишь и избавится он от этой унизительной процедуры. Вот только ему навсегда запрещено под страхом смертной казни общаться с теми, кто носит жилет или имеет значок на груди, означающий, что человек генетически предрасположен к гомосексуальности. Но это все пустяки, возможно, даже наконец удастся повыситься до старшего архитектора… Эх, Йоргену бы понравилась перспектива повышения. Якоб поморщился, вспоминая своего бывшего парня. Йорген испугался, что соседка, случайно увидевшая, как они целуются, раскроет их, и заранее ушел от него. Хотя может быть именно благодаря этому, оба отделались лишь жилетом и шестью месяцами химической терапии. Ну и черт с ним… Закончить репаративную и все... За окном мелькали белые поля, дома, снова поля. Жаль, так быстро едем. И не рассмотреть. С другой стороны, ну как бы еще он мог работать в Будапеште, живя в Копенгагене? Ох, этот проект сведет его в могилу. Якоб прикусил губу. Надо сдать работу в четверг, иначе начальник убьет его… Внезапно мужчина заметил в дальнем ряде кресел, почти у самого окна, молодого парня со значком розового треугольника на груди. Кудрявые волосы обрамляли совсем молодое лицо. Сколько ему? Лет двадцать? Студент? Парень склонился над альбомом и что-то рисовал. Ого! Художник! Якоб очарованно замер, но тут же опомнился и боязливо покосился на камеры под потолком. Еще чего не хватало, чтобы полиция заметила, что он слишком долго рассматривает парнишку. Тогда неприятности будут у обоих. Якоб раскрыл планшет, решительно погрузившись в изучение условий проекта. Но таинственный незнакомец притягивал взгляд. Тогда мужчина вывел с экрана объемную проекцию и, сделав вид, что рассматривает крышу недостроенного здания, погрузился в наблюдение за кудрявым парнем. Почувствовав это, тот оторвал взгляд от альбома и посмотрел на Якоба. Смущенный архитектор опустил глаза, сделав вид, будто рассматривает фундамент. Выждав несколько секунд, он снова поднял глаза. Парень наверняка уже вернулся к работе, и ничто не помешает за ним наблюдать... Но молодой человек глаза не опустил. На губах его заиграла легкая задумчивая улыбка, что могла быть адресована и его почти законченному рисунку волчьей головы, и Якобу. При последней мысли архитектора пробил жаркий пот. Бож-же… Я ведь обещал себе больше никогда не смотреть на мужчин. Якоб нервно опустил глаза в планшет. Не смотреть! Не смотреть! Но взгляд снова жадно скользнул к молодому человеку. Господи, Якоб, опусти глаза. Будь умнее! Если кто-то заметит, что вы смотрите друг на друга, вас обоих казнят. Видимо, молодой человек тоже опомнился, потому что перевернул страницу и стал что-то рисовать. Теперь он лишь мельком поглядывал на Якоба, продолжая делать какие-то наброски. С ужасом архитектор понял, что на листе вырисовывается силуэт мужской головы. -Будапешт! – объявил электронный голос. И Якоб пулей выбежал на платформу. Сердце бешено билось, будто парень гонится за ним. Или даже целая группа вооруженных полицейских. Что за глупая встреча. И ведь дал себе зарок никогда не смотреть на других гомосексуалистов, но нет. Бож-же… Надо забыть этого парня, забыть, забыть, забыть… Якоб яростно взлохматил свои волосы, продирая ногтями по коже головы, пытаясь отрезвить сердце болью. Но в груди было жарко, там внутри что-то млело. СЛовно случилось что-то очень хорошее. День прошел в бесплодных попытках сосредоточиться на проекте. Но перед внутренним взором как назло проецировался образ увиденного утром парня. Интересно, на какой остановке он сошел? Такой юный, с легкой щетиной. Она ведь совсем не придает его чертам брутальности, лишь обрамляет мягкие черты. Подумать только, волков рисует. Эти животные уже давно не существуют нигде кроме как в зоопарках… А ведь в них есть что-то общее. В этом парне и в волках. Должно быть, строптивость, какая-то дикость, необузданность. Якоб машинально погрыз кончик стилуса. И только почувствовав на языке противный привкус пластика, опомнился. Черт! Этот парень с ума его сведет! Утренний жар не проходил. Якоб сдался и резко встал с рабочего места. Сотрудник за соседним столом поднял глаза. -Ты куда? – удивленно спросил он. -В туалет, - смутился Якоб, будто коллега мог прочесть его мысли. Но тот потерял к нему интерес, едва услышал ответ. Якоб судорожно сглотнул и вышел из кабинета, быстрыми шагами почти пробежал до двери туалета, провел магнитным ключом и вошел в туалетную комнату. Здесь как всегда играла какая-то спокойная музыка, видимо, призванная помочь сотрудникам расслабиться в полной мере. Якоб прошел к ряду дверей, ведущих в отдельные сплошные кабинки. Еще раз магнитным ключом… Дверь раскрылась, и Якоб почти втиснул себя в кабинку, закрыл дверь и посмотрел на себя в зеркало. Лицо покраснело. Он умылся и потянулся за бумажными полотенцами. Как назло жар никуда не прошел, сконцентрировавшись теперь в низу живота. Черт бы побрал этого парня! Якоб покосился на часы над входом, сжал член сквозь брюки. Ладно… В таком состоянии его надолго не хватит… Он решительно расстегнул ширинку и извлек обжигающе горячий орган наружу. Мда, дружок, когда член хочет мужчину, ни химическая терапия, ни репаративная, сделать ничего не могут, да? Якоб облокотился на раковину, закрыл глаза и спешно задвигал рукой. Сначала резкие нервные движения были болезненными, но затем ему удалось сконцентрироваться. Ничего, это всего лишь мысли, воображение. Никто не узнает… Никто… Он закусил губу и вновь представил парня. Вот он склоняется над своей работой, внимательно рассматривая рисунок, потом снова поднимает свои глаза, горящие голубым огнем. Кудри склоняются, послушные движению головы. Интересно, как они двигались бы, если бы этот парень делал ему, Якобу, минет? Архитектор расслабил спину. По всему телу гулял жар. Да, именно так… Что, если стянуть с этого парня его бордовый пиджак с розовым треугольником на лацкане, стянуть мышастое поло, а потом вплести пальцы в его кудри, пока будешь толкаться в его жаркий и жадный рот… Ааах… Движения на члене стали быстрее, проходя от основания к головке, истекающей предъэякулятом. Необрезанная головка уже полностью раскрылась и теперь сочилась белесой смазкой. А каково будет потом прижаться к натруженным губам, чувствуя вкус собственной спермы на них, увлечь в поцелуй, повалить на пол и… Ах! Горячая жидкость обожгла ладонь. Якоб тяжело дышал. Рубашка на спине под жилетом взмокла. Мужчина открыл глаза, возвращаясь в суровую реальность. Он сорвал несколько бумажных полотенец и вытер обмякший член и руки, уничтожая следы. Потом он покосился на мусоросборник, что стоял в углу, но не стал рисковать. Он бросил использованную бумагу в унитаз и долго держал кнопку слива. Наконец оправив одежду и хорошенько умывшись, он вернулся на рабочее место. -Ты в порядке? – снова поксился на него коллега. -Да, в полном, просто немного нездоров, должно быть последствия химиотерапии, - быстро сказал он. -А, - выдал коллега и отвернулся. Это запретная тема для всех сотрудников. Не то, чтобы это где-то законодательно прописано, просто об этом не принято спрашивать. Постыдное табу. Непристойность. Якоб тяжело рухнул за стол и продолжил работу. Теперь думать было легче. Молодой художник. Должно быть, у него, Якоба, просто давно не было секса. А парень просто слишком молод и не боится. Впрочем, я ему даже завидую. Но все, хватит об этом. Хватит… Больше никаких мыслей… Купить сегодня банки три пива. Это поможет уснуть без снов. На экране с выключенной громкостью мельтешил какой-то ситком. Раздался звонок телефона. Якоб отпил пива. -Кто? -Ваша невеста, - ответил электронный голос. -Вывести на экран, - вздохнул Якоб. Ситком сменила темноволосая девушка в домашнем платье. -Привет, Якоб, какой повод пить посреди рабочей недели? Это проект тебя так достал? -Привет, Кэр, нет, это не из-за проекта, - вздохнул Якоб, - из-за проекта мне хочется просто пустить себе пулю в лоб. -Ну-ну, к чему такие крайности, - девушка фыркнула, - хочешь я приеду и составлю компанию? Нам все равно показаны регулярные встречи. Твой инспектор будет счастлив. -Сомневаюсь, что ему есть какое-то дело, но давай, - неожиданно для себя согласился Якоб. -У тебя еще осталось пиво? – спросил Каролина. -Еще банка, - Якоб отсалютовал ей еще не раскрытой банкой. -Не, для задушевных разговоров нам нужно больше, - прикинула она и кивнула, - буду у тебя через два часа. -Каролина! Я за час могу добраться от Копенгагена до Будапешта, что ты можешь делать два часа? -Краситься, потом искать подходящее платье… Учти, могу опоздать! – Каролина показала Якобу язык и подмигнула. Снова включился ситком. Якоб покосился на неоткрытую банку пива, поставил на тумбочку то, что еще не допил и пошел в ванную комнату. Каролина. Она всегда знает, что делать. Где-то внутри шевельнулся голос, что с укоризной напомнил, что нельзя скидывать все свои проблемы на девушку. Якоб пообещал этому голосу измениться. Но не сейчас. Когда-нибудь потом. В следующей жизни. Эйден устало прислонился лицом к стеклу, глядя, как за окном мельтешили неоновые огни городов, изредка меняясь темнотой. На губах играла легкая улыбка. Сегодня его альбом пополнился несколькими удачными зарисовками. Волки были столь любезны, что охотно позировали ему, никуда не прячась. Эйден усмехнулся своим мыслям. Что за чудесные создания. Интересно, а в дикой природе они еще остались? Вряд ли. Впрочем, никто не помешает ему нарисовать в своем новом графическом романе их в дикой природе. Уверен, людям это понравится. Потому что мне уже нравится. А еще на одной из страниц почти законченный портрет утреннего незнакомца. Дома еще поработаю над ним. Как он мило пугался. Должно быть, из-за своего наказания. Интересно, а что делают с наказанными? Ему в восемнадцать лет прочли целую лекцию на тему наказания за гомосексуальность, когда тест выявил у него гены голубого, но как-то все из головы выетрилось. Уж такой он был, в голове никогда не задерживалось то, что было противно слушать. Эйден еще раз подумал о незнакомце. Вот бы снова увидеть его. Было бы здорово показать ему портрет. Отчего-то мне кажется… Ему бы понравилось. -Остановка Лондон, - объявил электронный голос. И Эйден поднялся с места, прихватив увесистую папку с бумагой. Мы встретимся. Этот парень наверняка белый воротничок, который ездит к одному и тому же времени. Надо будет только поймать эту же капсулу, и скорее всего они встретятся снова. Ему же будет полезно ездить на зарисовки так рано. Да, точно! Это того стоит. Каролина появилась через два с половиной часа, застав Якоба спящим. Девушка присел на край дивана и убрала прядь волос с лица мужчины. Якоб сонно открыл глаза. -А вот и я! – нараспев сообщила она, вскочила и покружилась, - Как тебе мое новое платье? Якоб приподнялся на локте. Сочетание красного и серого, юбка-полусолнце. -Ты как всегда очаровательна! -Это моя новая модель! – гордо сообщила Каролина, - Вставай, пошли на кухню, я принесла упаковку пива! Или хочешь пить на диване, в обнимку как парочка? – она кокетливо стрельнула глазками, явно дразня его. -Лично я непрочь еще поспать, только уже на твоих коленях, мамочка! – он усмехнулся. -Тогда будешь служить подставкой под мое пиво, сынок! – она несильно шлепнула его по заднице. -Эй! – запротестовал он. -Вставай и исповедуйся, кто поверг моего мальчика в печаль сегодня? – она легко словно бабочка приземлилась на край дивана. -Сначала мне надо умыться, а потом выпить. Потом я тебе все расскажу! – пообещал Якоб. -Я в нетерпении! – усмехнулась она, невесомо вспорхнув с дивана будто птица.