А если однажды чашка склеится обратно...

Каролина стояла на балконе с рюмкой абсента. На ней была ее пелерина из искусственных соколиных перьев. Она отставила рюмку и сбросила туфли на высоком каблуке и залезла на парапет. Каролина глубоко вдохнула. Свежий ночной ветер пах огнями большого города, который никогда не спал. Мелодиями, что доносились из ресторанов, в основном шумные басы. Девушка, что-то напевая, неловко взмахивая руками словно крыльями. Якоб вошел в комнату и увидел Каролину. Темные волосы развевал ветер. На мгновение ему показалось, что он видит большую птицу. Сокол. -Нет! Каролина! – он вынырнул из оцепенения. Он снова видел лишь девушку, что балансировала на парапете. Якоб выбежал на балконе. Увидев его, Каролина рассмеялась и крикнула пронзительно будто птица. Он обхватил ее за ноги и стащил вниз. -Ты рехнулась? – он заглянул девушке в лицо. Она засмеялась. -Похоже тебе не стоило пить абсент, Кэрри, - Якоб обнял девушку, прижав к груди. Смех Каролины перешел во всхлипы. -Я хочу летать, Якоб, я хочу летать… Я ниогда тебе не говорила, но с детства я мечтала о полетах. Надо было идти в пилоты, но родители запретили. Тогда я стала модельером, надеялась летать в мечтах… У меня такое ощущение, что когда-то у меня были крылья… -Ты пьяна, Каролина, все будет хорошо, не плачь, - Якоб поднял девушку на руки и внес в комнату. Вивиан, чуть покачиваясь, приоткрыла дверь. Эйден резко свернул все окна. -Ты проснулась? – спросил он как ни в чем ни бывало. -Ты что-то искал? – спросила она сонно, действие лекарства еще не закончилось. -Пустяки, хотел уточнить кое-что о строении волчьей морды, - неловко улыбнулся Эйден и выключил свернутые окна. Вивиан пытливо смотрела на него, словно пытаясь что-то вспомнить. Она закусила губу. -Пойдем, тебе нужно отдохнуть. Я провожу тебя в постель. -Хорошо, - кивнула она, - наверное ты прав, мне нужен отдых… Но боже… Я вижу эти сны… И там та девочка… Господи, ощущение, будто я лесбиянка… -Нет, ты просто переутомилась, - Эйден обнял девушку за плечи и повел в спальню. Ланселот ударил кулаком в стену. -Почему Артур так поступил? -Чего ты бесишься, Ланс? Все вышло как нельзя лучше, разве не так? – Галахад сидел, подпирая стену. -Ты же сказал, что провел с ней только один день, - добавил Тристан, что вместе с птицей сидел на подоконнике, вычерчивая силуэтом тень на стене. -Это был особенный день, как вы не понимаете, парни. Ну да, вы же… - Ланселот прикусил язык. -Мы что? – Тристан сощурился. -Вы… - Ланселот осекся, запустил пальцы в кудри, - вы долбанные девственники! – нашелся он, - Нет баб – нет проблем, да, парни? – не удержался он. Галахад усмехнулся. -Судя по тебе, Ланс, с девками действительно много проблем. Что из того, что мы не торопимся в них погрязнуть? -Она тебе нравится? – спросил Тристан, внимательно посмотрев на друга. Ланселот был не похож на себя прежнего. Где его беззаботность и веселость? Это тот человек, что никогда не унывал? -Где Персифаль? – вместо ответа глухо спросил он. -В карауле на центральных воротах, - пожал плечами Галахад. -Она мне не просто нравится, я влюблен, - чуть с вызовом, твердо, упрямо. Тристан едва заметно усмехнулся. О, эта упрямость. Характерная черта обоих кудрявых братьев. -Ланс, да ты влюбляешься по десять раз за неделю, - Галахад выпрямился. -Это я трахаюсь по десять раз за неделю, но я еще никогда не влюблялся, - покачал головой рыцарь. Сокол расправил крылья и пронзительно закричал. -Кажется, он не одобряет такое поведение, - прокомментировал Галахад. -Очень смешно, - фыркнул Ланселот, - что мне делать? Как отбить Гвиневру у Артура? -А тебе нужно ее отбивать? – поинтересовался Тристан, потер небритый подбородок, - Даже если девушка к тебе тоже неравнодушна, раз выбежала на твою защиту… Ты готов измениться ради нее? -О чем ты? Тристан помотрел на Галахада, словно передавая ему эстафету, будто вкладывая взглядом мысль, что хотел донести. Галахад кивнул. -Только представь, Ланселот, ты бросаешь службу, сбегаешь с Гвиневрой как можно дальше, за пределы владений Рима, к кельтам, валлийцам или даже данов. Ты становишься наемником, верным мужем, никаких больше баб, только одна Гвиневра. И вечный страх, что Артур или римляне найдут вас. Вечный страх, вечный стыд за позор дезертира. Сармат, покрывший позором имя предков. Ты согласен пойти ради нее на такую жизнь? – одним рывком Галахад вскочил на ноги и почти вплотную приблизился к брату, энергично встряхнул того за грудки, - Что сказала бы наша мать, узнай она такое, а? А твой отец? Ты готов пойти на такое? Мой бы от меня отказался, а твой? Ты смог бы остановиться, Ланс? Смог бы? Ланселот не заметил, как Тристан встал со своего места и мягко отнял руки Галахада от груди брата. Он смотрел в пронзительные словно глубокое небо глаза кудрявого рыцаря. Они были как ушат холодной воды на голову. Долг. Клятва. Кровь. Все это он не может изменить. Даже если бы Артур отпустил бы девушку, что назвал невестой, что отразилось бы на его авторитете среди бриттов, надолго ли хватило бы его самого, Ланселота? Готов он трахать шлюх за спиной у Гвиневры? Или до конца дней хранить ей верность? Что он почувствует, когда увидит слезы в ее глазах, когда она узнает об измене? Ланс вспомнил как она плакала прошлым вечером. Сердце невольно сжалось. Он опустил глаза. -Извините, - глухо произнес Ланселот, сжал кулаки до боли, - Артур подходит ей больше меня, а я просто забыл о долге… Спасибо, что напомнил, Гала… - Ланс помотрел в голубые глаза. Галахад крепко обнял брата. -Мы сарматы, Ланс, нам здесь не место, а эта девушка будет счастлива с Артуром. -Надеюсь. -Не сомневайся. Постепенно она к нему привыкнет. Может быть даже полюбит. -Он хороший человек. Обязательно полюбит, - кивнул Ланселот, голос его превратился в шепот. Глаза жгло, будто в них насыпали песку. Было так обидно как в детстве, кажется, произнеси слово и разревешься во весь голос. Жаль, я уже не ребенок. И плакать… никак нельзя… Тристан и Галахад, чувствуя состояние друга, молча обняли его. Якоб сидел на диване и что-то вырисовывал в скетчбуке. Каролина спала рядом, положив голову на его бедро. Эти пьяные посиделки превратились во что-то безумное. Он или она может завалиться к другому в любое время суток. И сегодняшняя ночь не исключение. Он уже собирался лечь, был в постели, когда она позвонила. И он, словно следуя какому-то неозвученному завету, не высказал неодобрения. А просто открыл ей дверь. Мы словно потерялись, нуждаемся друг в друге как слепые щенки, ждем, когда за нами придут. Вернутся… Мужчина подумал о пьяных словах подруги. Не знал, что она мечтала стать пилотом. Но родители часто лишают нас крыльев. Отчего-то уверены, что мы должны четко следовать избранному ими пути для нас. На рисунке была Каролина, сквозь ее голову просвечивала птичья. Сокол наподобие Гора. Может подарить Каролине что-нибудь, чтобы отвлекло от дурацких мыслей? Якоб с тоской подумал о еще не завершенном проекте, четверге и кастрации, что устроит ему начальник, а потом пересел за рабочий стол и вошел в Глобальную Сеть. Безумие. Врачи поставили бы какой-нибудь сложный и мудреный диагноз: от белой горячки до шизофрении. Каролина никогда не проявляла суицидальных наклоннстей, впрочем… Якоб припомнил с каким упоением она пыталась почувствовать полет, на самоубийство это похоже не было, но едва таковым не стало. Подарок. Может что-нибудь историческое? Скажем, биографию какого-нибудь модельера прошлого. Кто там у нас самый знаменитый? Интернет угодливо подкинул имя. Коко Шанель. Якоб скучающе открыл страницу биографии и застыл. Как же она похожа на ту актрису, о которой рассказывала сотрудница! Он пролистнул статью и нервно икнул. Мужчина на одной из фотографий был очень похож на… Пальцы сами выбрали просмотр его биографии. «Игорь Стравинский. Умер от сердечного приступа после того, как застрелил представителя эскорт-услуг». Нет, это было не так… Якоб закрыл глаза. Словно в тумане он увидел тело в распахнувшемся халате. Оно лежит ничком на полу. Над ним возвышается молодая женщина. Она не смотрит на него, только на меня. Ее рука поднимается с зажатым в ней наганом. Но она не успевает сделать выстрел. Мужчина вздрогнул от так и не прозвучавшего выстрела и открыл глаза. Якоб озадаченно посмотрел на экран, где был снимок Стравинского. Закрыть все окна. Каролине не стоит это видеть. Безумие, чистое безумие. Я просто переутомился. Нужно выспаться. Воображение играет злые шутки… Но где-то внутри свербела страшная истина. Это не совсем так, Якоб… Или не совсем Якоб? Гвиневра приблизилась к Ланселоту. -Здравствуй, - неловко улыбнулаь она и замерла в ожидании непонятно чего. Ланс седлал коня. -Здравствуй, Гвиневра, - он закрепил седло, похлопал коня по крупу и оглянулся на девушку. Смотреть больно. После разговора с ребятами было такое ощущение, что между ними возникла стена. -Я… - начала было она, но осеклась, смущенно опустив глаза. -Спасибо тебе, что спасла от порки, - сказал он, - я не ребенок, чтобы подвергаться этому. Гвиневра вздрогнула от воспоминания. -Если бы всех детей пороли кнутом… -Пустое. Ты что-то хотела? – нарочито беззаботно спросил он. Но улыбка тут же слетела с его губ, когда он увидел, как ее личико опечалилось. Как мальчишка… Как глупый мальчишка… Я запал на нее как мальчишка… Лучше бы ты дала меня выпороть… Надо думать об Артуре… Об Артуре и друзьях… И обо всех бабах мира, которых я еще не перетрахал… Но не о том, как же она мила… -Я только хотела сказать, что не понимаю, почему Артур назвал меня своей невестой, - быстро сказала она. -Разве ты несчастлива? -Нет, - честно призналась она, - должна была бы, но нет. Ты мне нравишься, Ланселот, - Гвиневра густо покраснела. Вот так. Ты трусливее этой девчонки, потому что не посмеешь сказать ей это в ответ. -Это временно. Скоро я начну тебя бесить, - пообещал Ланселот. Гвиневра смущенно улыбнулась. -Этого не может быть.