Аборт

Несмотря на то что на дворе был конец февраля, и весна скоро вступит в свои права, все еще было холодно. Люди то и дело спешили, не желая оставаться на морозных улицах, совсем не замечая того состояния города, в котором он застыл, прощаясь с зимой. Снега уже и не было, уснувшие деревья и землю покрывала тонкая пелена изморози, она рисовала узоры везде, где могла: на окнах домов, забытых где-то на улице бутылках, лужах на которых незаурядный рисуночек сохранялся недолго, играя, лед ломали дети, иногда машины. Но изморозь не унывала, каждым утром она рисовала новые, рисовала до первого тепла. Идиллию молчания, царившей на этой улице, едва освещенной фонарями, нарушил звон колокольчиков, исходивший от продуктового магазина, на улицу вышла женщина, но выглядела она не на свой возраст. Среднего роста, худенькая с миловидным личиком и голубыми глазами, она напоминала куклу Барби, да только вряд ли те, продрогшие от мороза, ожидают по полчаса маршрутки на пустой остановке где-то на окраине города. Но, несмотря на это девушка была счастлива:поход к врачу двумя неделями раньше подтвердил ее догадки, она ждет ребенка. Нет, они ждут ребенка. Беременность протекала на удивление хорошо, никаких отклонений и токсикоза, наверное стоит поблагодарить маму и бабушку за свое крепкое здоровье. С такими мыслями блондинка была готова поверить в Деда Мороза потому что они с мужем зачали ребенка в новогоднюю ночь. Он родиться в начале августа, и казалась до лета еще много времени, а девушка уже не находила себе места, то придумывая имя, то терроризируя продавцов своими запросами на фильмы для молодых мам. Она ждала его со всей любовью счастливого родителя. Маршрутка приехала достаточно быстро, и ей даже уступил какой-то паренек место, хотя живота ещё не было видно, но тем не менее. Уже поднимаясь на третий этаж и обдумывая сегодняшнее меню для своего мужа что вернется совсем скоро, она и подумать не могла что ему, совсем не надо ее горячего ужина и теплых слов. Входная дверь была открыта, блондинке даже не пришлось помучить поисками свою сумочку. - Макс, дорогой привет, ты вернулся пораньше? Послышались шаги с кухни и женский голос. - Макс..у нас гости? - Рита проходи есть разговор. Не разуваясь девушка пошла за мужем на кухню, стараясь скрыть внутреннее напряжение, входя она уже улыбалась, но увидев на их столом молоденькую девицу лет двадцати, что уже держала за руку ее мужа, улыбка исчезла из лица девушки так быстро как и появилась. - Что вы… Макс кто она? - Рита сядь и не истери. Это Лена, моя будущая жена. Повисло молчание, тягучие словно вечность, а потом крик: - Как? А как же я? - Документы на развод я уже подготовил..не смотри ты на меня так, квартира остается тебе.. - Макс..ребенок. - Ты на втором месяце, аборт еще не поздно сделать. - Но… Последующие кадры проходили словно в немом кино, Рита набросилась на соперницу, но ловко была перехвачена своим мужем, потом та другая увела его за руку, так тихо без слов, и криков Риты что словно больная сидела на полу в пальто и зимних сапогах с которых капала вода, грязная она оставляла некрасивые разводы на белой плитке кухни. Когда за ними захлопнулась дверь девушка заплакала, если крики вперемешку с матами можно еще назвать плачем. Красивое лицо исказила гримаса боли и злости, теперь раскрасневшуюся ее далеко не назовешь милой. Тихо всхлипывая она дошла к буфету, вытащив оттуда бутылку, она как в американских фильмах даже не взяла стакан, а пила с горла. Где-то на каких-то материнских инстинктах она чуяла что ее ребенку нехорошо, что ему больно, но сознание мутнело, алкоголь брал свое, совсем не привыкший к таким дозам организм старался избавиться от яда, но это потом под утро. Сейчас сознание шептало вслух одно слово «почему», и никто не давал ответа, на такие ситуации нет объяснения ни в интернете, ни в книгах, ни даже у матери. Держась за стены, девушка добралась к кровати, упала на нее словно подкошенная лань, но увы уснуть ей не удавалось, воспоминания захлестывали сильнее и сильнее, хватая ртом воздух она кусала одеяло от боли, что разъедала изнутри, как кислота. Вот и тот Новый год, казались оба были немного подвипившые, но это не мешало им любить, а была ли это любовь? Потом утром он спал, а она убирала разбросанные мандарины и мечтала о совместно проведенном Рождестве без его постоянных командировок. Жаль что мечты не всегда сбываются, но как же он был рад той новости, что она ждет от него ребенка. Такие моменты не забываются, а только вызывают эмоции. Захлебываясь в своих слезах обиды она уснула, пьяная и далеко не осмысливающая ситуацию в которой оказалась. «Впервые я узнал что такое любовь когда ты плакала, плакала оттого, что узнала от женщины в белом халате что скоро у тебя рожусь я. Но тебе не было больно от этого, ты тогда была такая счастливая, и я чувствовал что ты улыбаешься. Мы с тобой шли по зимнему парку, ты гладила свой животик, в котором был я, маленький я. Ты шептала ласковые слова от которых все мое яство дрожало, я еще не родился, а ты меня ждала, ты меня любила, тогда я понимал чтобыть одним целым с тобой, любить тебя. А потом ты познакомила меня с моим отцом, он тоже говорил со мной, а ты заливалась смехом, мы вместе засыпали и вместе просыпались, вы уже ждали меня. Я это видел, я всегда был с тобой мама, и я грустил тогда когда тебе было грустно, когда ты нервничала на работе мне было больно, тебе не должно быть плохо, вот я рожусь и никто не будет обижать тебя мама. Я так тебя люблю. А теперь ты плачешь и кричишь, проклинаешь отца, и мне больно, хотя я не умею этого показать. Тогда он говорил тебе о каком-то аборте, ты застыла, я это чувствовал. Мама я хочу быть нужным тебе, я хочу любить тебя. Мама. Но ты меня не слышала, ты пила этот яд, отчего я захлебывался, столь он был противен мне, я исторгал его из себя, отчего тебе было плохо. Пришла твоя подружка, забрала этот яд, и ты снова плакала, и мне снова было больно. Потом я заснул. » Свет пробиваясь сквозь занавески освещал комнату тусклыми лучами. Уже полдень, а девушка все еще лежит. На работе она не появлялась неделю, о том что ее могли уволить она и не думала. Вчера к ней заходила подруга, как-то успокаивала, советовала сделать аборт, и жить заново, ей ведь всего 25. Жизнь не обрывается. Но Рита не могла, она любила этого ребенка, как от него можно так просто избавиться? Они его так ждали, и снова комок подходит к горлу и эти слезы. Истощенная начавшимся токсикозом, что пришел вслед алкоголю который она начала употреблять в больших мерах, под одним предлогом «забыться», да только все забыть не удавалось, реальность давила беспощадно, она едва добрела к ванной. Посмотрев на себя в зеркало, она чуть снова не заплакала, оттуда на нее смотрела девушка с распухшим лицом, на щеках красовались царапины от ногтей, грязные волосы разметались по спине тонкими слипшимися прядями, даже глаза стали серыми, не выражающими нечего кроме тоски. Плакать не было больше сил. Вчера звонила мама, обещала скоро приехать, и вместе с ней пойти сделать дочери аборт. Если раньше это ей казалось абсурдным, то теперь она полностью задумалась над избавлением ЕГО ребенка. Но что-то всегда останавливало ее набрать гинеколога и договориться о операции. В голове вертелось одно слово ассоциируемое с абортом «убийство». Загнана в тупик, она не находила иного выхода. Прием был назначен на вторник, это через два дня. «Тебе стало лучше, ты начала кушать, когда хорошо тебе, я тоже чувствую себя хорошо, ты стараешься больше не плакать, но я чувствую что тебе грустно. А мне грустно оттого что ты больше не разговариваешь со мной, не гладишь животик, не рассказываешь мне истории, не слушаешь красивую музыку как раньше. Ты стала другая. Нервная, говоришь плохие слова, отчего меня скрючивает в животе. Я не знаю что такое аборт, но что-то плохое, ты повторяешь это слово все чаще и чаще. Мама я так люблю тебя. Когда ты снова напившись прокричала что избавишься от этого ребенка, я дрожал, я понимал что это обо мне… Но я не хочу умирать, не хочу чтобы ты от меня избавлялась, я люблю тебя, я хочу жить. Жить. Мама подари мне жизнь. Пожалуйста. Дай родиться и обнимать тебя. Звонила бабушка, я хотел бы ее увидеть, какая она, твоя мама. Но ты после звонка была расстроенная, сказала что и она хочет избавиться от меня. Бабушка избавиться? Это неправда, ведь она меня не знает, совсем не знает, а я ее уже люблю, ведь она родила тебя, как ты родишь когда-то меня. Я верю в это. Ты сама говорила что любишь и ждешь. Говорила нежно, ты не умеешь врать. Папа, где же ты..может ты спасешь меня… Но папы больше я не видел, мама старалась о нем не думать, она выбросила все их фотографии, я все видел, как она дрожащими руками собирала их в кулек и отправила в мусорный бак. Пусть ты со мной не говоришь, я все ровно люблю тебя мама.» Чем дальше мы шли по коридорам больницы тем страшнее мне становилось, но я не подавала виду, ведь понимала что рождение ребенка может сломать мне жизнь, я просто девушка без постоянной работы, с образованием филолога которой одной трудно приходиться, а тут еще и ребенок. Мама шла рядом, то и дело хотела взять меня за руку. Когда мы зашли в кабинет, врача еще не было, и медсестра сказала подождать. Присев на диван перед каким-то стендом я стала его рассматривать что б кое-чем отвлекись от мрачноватых мыслей. На картинках были изображены счастливые мамы с малышами на руках, кормящие грудью, или целующие в носик, и целые статьи о том как ухаживать за ребенком. Приводило на мысль, что они воспринимают ребенка как кота что ли? Что значит ухаживать, его любить надо. К операции все было готово, какие-то предметы лежали на столе, мама ожидала в коридоре, а мне было введено успокаивающие. От этого всего стало так тошно, нехорошо, в голове закружилось, меня уложили на кушетку и поднесли нашатырь. Когда мне стало легче я просто попросила войти мать и дать мне мою сумку, достав деньги, я положила их на стол, поднялась и ушла. Плакать начала только когда поругалась внизу с мамой, она меня ударила по лицу и ушла. Все что я произнесла в тот момент было : - Ты не пожалеешь когда станешь бабушкой мама. « Замирая я следил как ты спокойно шла по этим коридорам, тихо так ступая словно вор, унесший чью-то ценную вещь, ты пыталась бороться с своими чувствами. А мне было больно, я молил тебя чтобы ты меня оставила, я подавал все признаки чтоб ты меня услышала. Ведь я хочу жить. Я люблю тебя мама. Я готов перетерпеть тот яд, и недоедание, и слезы которых никто не видит, только оставь меня в живых. Когда ты ушла из кабинета, я обрел вновь надежду, мое маленькое сердечко забилось еще быстрее, я был так счастлив. Мы снова будем вместе. Я и ты. Что бы нам не пришлось пережить. Спасибо тебе мама, я всегда знал что ты любишь меня». «Страшно. Я в растерянности, слышно какие-то голоса, мамы нет рядом, от безысходности я кричу заплескиваясь собственными всхлипами, люди рядом смеются, кто-то чужой берет меня на руки. Прикосновения. Чужие. Я хочу назад, в уютный мамин животик, где тепло. Мне обрезали нить связывающую меня с тобой мама, и завязали. Мама я хочу к тебе.» Голубые глазки с интересом рассматривали котенка, что свернувшись калачиком мирно дремал на лавочке во дворе. Маленькие ручонки потянулись к животному, и схватили за хвост, ловко дернув на себя. Котенок подпрыгнул от неожиданности, и замяукал, выпуская в покрашенную лавочку коготки, отчего малышу который все это провернул стало еще веселее, он закричал что-то маме и показал пальцем на кота, что упал с лавочки и отбежал. - Тёма оставь котенка. - Мама, абу..буль..котя….мама…котя. - Дай ручку малыш, пойдем на качели. - Ааайй, каля…аа—еее… Тёма начал что то объяснять, мол он знает что такое качели, мама всегда его на них катает, и тогда он захлебываясь смехом от восторга кричит, и махает ногами. Тёма любит маму, она хорошая, она на него не кричит как бабушка, когда он сделает что-то не так, она только грозит пальцем и серьезно произносит «Артём это неправильно», и он так больше не хочет делать, он не хочет огорчать маму, ведь она ему поет песни, когда пора спать и когда пеленает. Тёма любит её голос, звонкий и нежный, она все поет и поет, а потом он не замечает когда успевает проснуться и она снова возле него. Нина Васильевна с вздохом посмотрела на уставшую дочь, которая кормила ребенка грудью и продолжила закручивать банку с вишневым компотом. - Рита ты не можешь быть так долго с ним, ему уже скоро полтора года. - Мама только год и третий мес.. - Неважно, надо отдать ребенка в садик и идти на работу. - Я знаю, но он еще такой маленький.. - И так тебе всю жизнь поломал. - Мама! - Иди помоги мне с компотом. Девушка поднялась и убаюкивая малыша отнесла в комнату, а потом вернувшись взяла фартук, и принялась чистить вишни. Компота у них всегда много, и все его хвалят, нет года без того чтоб они с матерью не заседали вдвоем на кухне и не закладывались на целый год. В ход шли разные рецепты, и домашние и известные по кулинарных книгах, компоты из абрикос и смородины, соки винограда и томатов, варенья из сливы и яблок, всевозможные другие готовки. Так уж было заведено здесь в селе, все готовить на зиму. Но скоро она возвращается в город, мать была права, надо идти искать работу и устраивать жизнь малышу, она должна обеспечить ему достойное будущие. На Университетской снова крики, начало учебного года сопровождалось традиционно линейкой, казалось с этим покончено еще в школе, но нет, наставления ректора и деканов разных факультетов гремело в микрофон, но слов опять-таки нельзя было разобрать. Артём проходя толпу студентов и преподавателей с усмешкой зашел в здание универа. Хоть он и первокурсник, но медицинский знает уже наизусть, возле черного входа никогда нет очереди, кому в прикол идти через подвал пропитанный запахом формалина и нашатыря. Улыбнувшись своим сокурсницам, что уже перезнакомившись стояли стайкой возле аудитории и тряхнув белыми кудрями он вошел в кабинет. От отца которого он не знал, осталась незаурядная внешность для этого южного города приморских степей. Высокий рост и широкая грудная клетка, голубые глаза и светлые волосы, которые когда отрастали вились. В старших классах, когда уже разница в росте, силе и характере сильно видна между девушками и мальчиками ему дали кличку швед, хотя он сам не знал, были такие в его роду. Пройдя традиционную процедуру выдачи зачеток студенческих, благополучно все это запихнув в карман джинсов Артём покинул универ, взяв номерок у девчушки мило улыбающиеся ему с второй парты. Надо было спешить помочь маме на работе, а потом собираться в село к бабушке, сезон заготовки компотов еще не закончился. Смена заканчивалась, пройдя в ординаторскую молодой гинеколог устало опустился на диван, вытянув вперед ноги. На стажировке он уже два месяца, а устает как-будто проработал здесь 10 лет. На новичков всегда скидывают всю черную работу. - Артём Максимович, вас вызывают в 5 палату. К кабинет вошла молоденькая медсестричка, и помалеху краснея перед ним подала заполнить бумаги. Он знал что ей нравиться, но ответить взаимностью не мог, не было тех чувств, а без них это всего лишь фальшивая игра в любовь. В 5 палате лежали женщины с осложнениями, кто-то по состоянию здоровья, а кто то не имел шансов родить здорового ребенка, чему мог не позволить возраст или более веские причины. Сейчас там находилось две женщины, отчаянная женщина лет сорока, что мечтала стать матерью, и теперь её мечте было время осуществится, и девушка лет двадцати, на 4 месяце беременности. Артём зашел в палату, и сразу наткнулся на улыбку женщины, возрастом чуть меньше его матери, она была под его постоянным присмотром, тихая и робкая она вызывала у врача только уважение за столь смелое решение, несмотря на свой возраст. После записи самочувствия он подошел к другой пациентке, она поступила утром и сразу по договоренности кем-то была направлена в палату, без долгой регистрации и прочего, так называемый блат. - Узи есть? - Вот… Артём внимательно взглянул на бумажки, улыбнувшись он поднял глаза на девушку. Брюнетка буравила его колючим взглядом, но несмотря на это он продолжил. - У вас хорошие результаты, что же вы забыли здесь, вам рано. - Я пришла сделать аборт, а у меня 4 месяц. - Аборт? Женщина на соседней койке вскрикнула и зажала рот рукой. Артём совершенно спокойным голосом приказал. - Валерия Ивановна, выйдете пожалуйста. Женщина поднялась, всхлипывая и все всматриваясь в девчушку непонимающим взглядом вышла в коридор. Когда он на последних курсах медфака выбирал специализацию, то долго колебался, перспектив в этом городке больших не было. Но придя к выводу, что рожать надо всем, пошел на гинеколога, мол там не пропадет. Мамка долго его отговаривала, мол психологически это может быть невыносимо, ведь в его руках маленькая жизнь, но он не слушал скидываясь на то, что нет идеальной медицины, и всегда кто-то умирает. Та лишь качала головой и тихо уходила на кухню. С абортом он наедине стыкался впервые, их делали в другом отделении, каждый день он видел множество молоденьких девушек и женщин, кто то приходил с мамой, кто то за руку с парнем или подругой, некоторые сами бледные и напуганные коротали час под кабинетом. Но напрямую он стыкался с убийством впервые. - Вы обдумали свое решение? - Нет блин. - Но после этого.. - У меня шанс не иметь детей вообще? Хватит это все, за меня заплатили, пишите что к операции готова и без вопросов. Артём отвел от нее взгляд, более сдержано он спросил. - Кто проводит операцию? - Синкин. Завтра утром. - Я у него ассистент. - Меня не интересует. Избавьте меня от ребенка. Артём поднялся и шагнул к двери, ощущая её взгляд на своей спине, дергая ручку он остановился и не оборачиваясь спросил. - И все эти четыре месяца вы не любили его? Секунд пять длилось молчание, врач было потянул дверь, как сдавленым голосом девушка ответила. - Я и сейчас люблю. Градинами из глаз котились слезы, от чего её карие глаза казались еще больше. Но потом она отвернулась и тихо так произнесла «уходите». - Пожалуйста оставьте ребенка. Это было его последней попыткой, стены палаты разразил крик. - Уходите!!! Друзей всегда выручают, жертвуя сном и нервами, первым больше всего в случае, если ты являешься медицинским работником. Вот и сейчас один из тех случаев когда на целую ночь Артём заменял своего друга- наставника, а потом продолжение его законной смены, если поставить медсестричкам кофе с шоколадкой, то можно будет утром вздремнуть немножко. Сделав вечерний обход, он отправился в ординаторскую, писать отчет, и строчить свой доклад по исследованию, которое он тянул уже второй год. От белого света электрических ламп быстро уставали глаза, хотелось их прикрыть и уснуть, но принимая очередную дозу кофе, мужчина потирал переносицу и продолжал что-то строчить. Тихие шаги и стук он услышал не сразу, а когда обернулся на звук, то дверь уже была открыта, на пороге кабинета стояла девушка из палаты №5, в этом фальшивом свете она казалась еще более хрупкой, её белая кожа казалась болезненно бледной, а в глазах стояла такая грусть, что он мог бы её сравнить только с героиней романа Л. Толстого Марией Болконской. - Что-то случилось? Вам плохо? - Нет. - Что же тогда? - Можно..я здесь посижу… Артём поднялся с стула, и кивнув головой в знак согласия, забрал и с кушетки коробку с лекарствами, приглашая сесть. - Кофе не предлагаю, в вашем состоянии его пить нельзя, зато у меня есть замечательный чай. - А что мое состояние, завтра его уже не будет. Девушка спустила нервный смешок, и откинула прядь волос с лица. - Не спеши ты, что б потом не пожалеть. - О чем жалеть, мне ребенок жизнь поломает. - Самое сильное заблуждение всех женщин. - Да что вы мужики знаете! - Моя мать не сделала аборт, когда мой отец ушел от нас, она воспитывала меня сама, при этом и работая и помогая своей матери. Но она никогда, даже во время ссор, не упрекала меня о том, что я сломал ей жизнь, потому что как я понял с годами, я и был смыслом её жизни. - Это жертва. Я так не хочу, глупо жить ради кого-то. - Скажи это своим родителям, они лишь посмеются. - Мои родители? Врятли, у моей мамки были несколько абортов, и она никак не жалеет, это дань замечательной карьере. - Идешь её дорогой? - Нет, для меня отец уже решил все иначе, я дура по любви залетела, а не как он хотел – по расчету. - В каждой семье свое. Ты подумай, у тебя все шансы стать хорошей матерью. - Думаешь? - Знаю. - Если был бы мальчик я назвала Матвей. - В честь кого? - А почему это сразу в честь кого-то? - Большинство женщин называют своих сыновей именами своей любви. Девушка улыбнулся, наверное впервые искренне, и сморщила нос как будто что-то отрицая, при этом закивав головой в разные стороны как малый ребенок. - Ну ладно, раскусил, в классе восьмом я влюбилась в Митьку, школьного заводилу, у него глаза такие еще были серые-серые, а сам смуглый как цыган. - Вот это дааа, а если родиться девочка? - мм, назову Олька. Не в честь кого-то, просто Оля. - Удивляешь, я кого не спрашиваю они сразу имена всякие выдумывать начинают. - Оо знааю, модные такие, у меня подружка свою назвала Изабелла Диана. - Ну это намного лучше, чем сына называть Патроклом или Писистратом, в честь древнегреческих деятелей. - Как как, последние? - Писистрат, 5 лет назад был этот случай, в больнице до сих вспоминают. - Еще бы! Вот если я рожу, то мой малыш не будет позориться дурной мамашей, я ему все по фен-шую устрою. - Значит тебя завтра выписывать? - Меня?..Зачем…ах да. Я хочу ребенка. - Все будет отлично. - Надеюсь, спасибо за чай Артём Максимович. - Завтра жду за выпиской. Девушка слезла кушетки и тихим шагом пошла к двери, как её откликнул голос врача. - Жди…Как..тебя зовут? - Ирина. Он проводил её взглядом. Так же бесшумно за ней захлопнулась дверь. Через долю минуты она открылась вновь, и через щелочку послышалось тихое. - Спасибо. - Не за что. - Артём Максимович? - Да Ирин. - У вас есть дети? - Пока нет. - Знаете если ваш сын будет таким красивым как вы, по нему будут с ума сходить. - Ахаах, Ир иди спать, а то я сюда вижу как ты краснеешь. Артём сидел на стуле и недоумевал из открытости этой девушки, то она на ты, то на вы, то прямо скажет то что взрослые не всегда могут сказать, то таит в себе, что слова щипцами не вытащишь. Сдунув со лба упавший локон, молодой врач продолжил писать. Под утро удалось уснуть, когда пришли медсестры и заменили его на дежурстве, пообещав в случае чего разбудить. Уже к девятому часу он был на ногах и подписывал сдачу дежурства товарищу которого заменял на ночь, тот решил не быть в долгу и отработать свое сейчас, что весьма удивило Артёма, поскольку его друг был опытный врач, и что ему так париться из за смены. Но удача на то и удача чтобы принимать её когда в руки плывет. У него в кармане целые сутки, разве это не редкостная удача? В хорошем настроении молодой мужчина вошел в здание районного роддома, по пути в кабинет здороваясь почти с каждой медсестричкой, что при виде его едва сдерживала улыбку. Зайдя в ординаторскую он прочувствовал напряжение, поздоровавшись с коллегами он было потянулся за журналом дежурств, но его отдернул чей-то взгляд. Синкин буравил его около пяти минут, пока оба не вышли на коридор. - Я вас слушаю. - Это ты промыл мозги девушке из 5 палаты? - В смысле? - Она отказалась делать аборт. - Чего здесь плохого? - Её отец заплатил большие деньги. - Но если… - Аборт сделали. И знаешь после убеждений своего папы она сама ушла в операционую. - Как так..когда? - Вчера утром. И меня лично попросили чтоб я отстранил тебя от присутствия на операции. Артём ты хороший врач, способный, но ты наживаешь себе быстро проблемы. Не глупи, делай то что просят, и за что платят, не тебе о демографии населения беспокоиться. - Это неправильно. - Послушай, миллионы женщин делают на Земле аборты, и миллионы рожают, а разница есть? Я не вижу никакой. Больше чтобы этого не повторялось, ты понял меня? -Да. Синкин презрительно усмехнувшись зашел обратно в кабинет, оставляя Артёма стоять одного в коридоре. Вмиг на душе стало тоскливо, ощущения что твои ожидания предали, и чувства растоптали. Артём вышел на улицу, там как раз падал прехолодный осенний дождь. Попросив у водителя скорой сигарету и прикурить, он сделал затяжку, глубокую и горькую, как перед экзаменом в универе они это делали стоя на улице и зажимая в руках зачетку. В один из таких осенних дней, а именно в начале октября родился он, дав о себе знать напуганным криком. В тот день, как говорила бабушка тоже моросил дождь, а на дворе стояла золотая осень. Выдохнув дым, и выкинув недокуренную сигарету в мусорку Артём тихо прошептал. «Спасибо мама, что ты не сделала аборт».