***
Пхичит тихо крался по сумеречным коридорам, так, будто кто-то мог его в чем-то заподозрить. Однако постояльцам отеля было не до того, чтобы следить за выслеживанием озабоченной пантерой довольно соблазнительного зайца. Тем временем Чи снял с себя постыдный костюм и собирался уже надеть привычную телу милую шелковую пижаму с пандами, как в его по рассеянности природной незапертую комнату ворвалось черное нечто и хищно сверкнуло белоснежным оскалом: - Еда. Перепуганный и уже вооружившийся подушкой Гуанхун, опасно балансирующий на одной ноге, облегченно выдохнул. - Пхичит, тебе бы проспаться сперва, прежде чем есть меня, - покачал головой Чи. В следующее мгновение Чуланонт вытворил чудеса стойкости вестибулярного аппарата и ловкости, парой ловких прыжков поймав зайца в свои объятия и прижав его к кровати. Карий взгляд не успел уловить момент, когда китаец оказался прижат лопатками к скрипящей кровати, а темные омуты глаз друга оказались властно взирающими сверху. - Пхичит, прекрати этот зоопарк, прошу тебя… Ну побыли мы зверьками и хватит. Ты меня вообще слушаешь? – пытался сопротивляться Чи, пока Чуланонт уверенно исследовал кончиком носа бледную не защищенную ничем шею. Ладони китайца настойчиво упирались в плечи Пхичита, пытаясь отстранить от себя друга, слишком вжившегося в животный облик. С утробным рычанием изображающий пантеру схватил тот самый нежный платок, имитирующий заячью грудку, и грубовато стянул запястья Гуанхуна, затем приматывая их к изголовью кровати. Занятия сельским хозяйством в родном Тайланде не прошли даром. Тут в глазах Чи промелькнул неподдельный страх, а ягодицы невольно поджались в надежде на свою сохранность. Испуг, поблескивающий в глазах Гуанхуна, ни на шутку раззадорил Пхичита, в глазах которого теперь читался не просто интерес, а нешуточное желание, которое таец явно намеревался воплотить в жизнь. - Ты только моя добыча, Чи, - ласково, почти приторно пропел Пхичит довольно мелодичным голосом, проведя пальцем линию точно по центру груди Гуанхуна, словно уже наметил черту, по которой заяц будет с хирургической аккуратностью разделан. От подобного продолжительного касания становилось совершенно не по себе. Чи протестующе замотал головой, влажные волосы неприятно лезли в глаза, а сам он и слова не мог сказать, от шока приоткрыв рот. Чуланонт без промедления воспользовался неопытностью добычи, впившись в губы китайца своими, начиная беспрепятственно хозяйничать в маленьком рту пойманного зайца. Веснушчатое лицо тут же залилось румянцем, а Чи понемногу стал осознавать, что ему нравится эта грубоватость. Пхичит всегда был добр с младшим другом, отчего Гуанхун тихо бесился и даже мог необидно, но нагрубить товарищу по льду. Сообразительный таец не мог не заметить легкое недовольство и одновременно смущение при общении с ним, так что вина (скорее заслуга) алкоголя заключалась в том, чтобы подтолкнуть Пхичита на решительный шаг. Получив возможность дышать полной грудью после продолжительного поцелуя, Чи попытался высвободить руки и недовольно морщил аккуратный носик. Бедро обжёг внезапный удар, отчего китаец невольно вскрикнул и дернулся. Надменный взгляд обычно улыбающегося Пхичита ясно давал понять, что сопротивление бесполезно. Однако заинтересованно изогнутая черная бровь и усмешка добавляли, что возмущения нешуточно заводят. Гуанхун замер, чтобы еще не получить от друга. Пхичит удовлетворенно хмыкнул и нагнулся к бледной груди, стал вести дорожку из поцелуев к пупку, но, заметив напрягшиеся от одного только удара хвостом горошинки сосков, остановился. Он медленно облизнул собственные губы, одновременно с этим проводя подушечкой пальца по нежно-розовому участочку тела. Чи тихо ахнул, не успев вовремя закусить нижнюю губу. - Тебе определенно нравится, маленький извращенец, - протянул Пхичит, дотронувшись кончиком языка до напряженного соска. - Н-нет, мне… Опровергнуть отрицание Гуанхуна было довольно просто – тонкие хлопковые трусы не скрывали легкую эрекцию. За очередную ложь Чи нещадно получил удар по второму бедру. - Да, признаю, я… Я извращенец и мне безумно нравится то, что ты вытворяешь! – выпалил на одном дыхании китаец, после чего тонкий палец Пхичита припал к его губам, а строгий взгляд без слов приказал быть потише. Гуанхун нервно сглотнул, заметив в полумраке сверкнувший оскал его кумира. Пхичит был ласковым и нежным, но его тяжелое хрипловатое дыхание, уверенная в себе аура и терпкий запах неизменного одеколона не позволяли Чи расслабиться. Китаец смутно помнил, когда его части тела приятно тянула боль, когда где-то внутри стало зарождаться настоящее наслаждение. Зато Пхичит отчетливо запомнил каждую эмоцию смущенного лица, внимательно подмечал, из-за чего из груди Гуанхуна вырывались долго сдерживаемые стоны и почему он то и дело начинал хныкать, напоминая собой ребенка. Контраст цвета кожи был настолько ярко выраженным, что сводил обоих с ума. Пхичит желал довести Чи до изнеможения, и китаец с удовольствием отдавался в умелые руки, шел навстречу диким ритмам. Простынь рвалась от резких дерганий ног, одеяло давно небрежно валялось возле выхода на балкон. Комната настолько быстро наполнилась жаром, что тела, покрытые мелкими капельками пота, почувствовали дуновение прохлады не сразу. Затекшие руки Гуанхуна не остались без разминки, под строгим и все еще жаждущим взором Пхичита. Ласки недавнего девственника были робки и неумелы, Чи смущался настолько сильно, что это доставляло смуглокожему тайцу нездоровое удовольствие садиста. - П-Пхичит, я устал, я могу отдохнуть? – осмелился задать робкий вопрос Чи, измазанный в белесой жидкости. На удивление, китаец не казался Пхичиту каким-то грязным. Несмотря на состояние его тела, Гуанхун все еще оставался невинным в каждом своем движении, приоткрытых мягких губах, наивно-доверчивом взгляде. - Можешь, - с покровительственным тоном и сдержанной улыбкой ответил Пхичит, поглаживая свою преданную добычу по волосам.***
Утром Чи чувствовал себя, мягко говоря, паршиво. Рядом с собой он не обнаружил нежно обнимающего Пхичита. Проведя ладонью по простыни, Гуанхун ощутил лишь мерзкий холод, а тело незамедлительно пробрала дрожь. Неужели игра тайца оказалась настолько живой, что наивный Чи поверил в то, что он действительно любим своим кумиром. Еще вчера девственному телу было некомфортно, юноша с трудом держал себя в руках, кидая в спортивную сумку вещи. Он умудрился проспать, ему необходимо поторопиться, чтобы успеть на трансфер до аэропорта, но тело совершенно отказывалось слушаться, а мозг – внимать здравому смыслу. Чи долго пытался застегнуть дурацкий замок на спортивной сумке, и в конечном итоге разозлился так, что сорвал язычок, а замок, будто напуганный таким гневом, спокойно проехал дальше. Китаец нахмурился и пару раз ударил сумку небольшими, детскими еще, кулаками, словно боксерскую грушу. Раздраженно выдохнув, он накинул капризную сумку на плечо и закрыл пустующий прохладный номер, в который вряд ли когда-то вернется. Большой автобус тронулся, едва Чи успел занять свободное место возле окна. За неимением спешки или какого-нибудь занятия, Гуанхун стал рассматривать постепенно уплывающий из вида отель. Он дернулся, когда что-то внезапно капнуло на тыльную сторону его ладони. «Всё закончилось. Так почему же я плачу?» - мысленно задал вопрос сам себе, от простой мальчишеской обиды поджав нижнюю губу. Краем глаза Гуанхун зацепил чью-то до боли знакомую черную макушку. Затем взгляд его сфокусировался и он узнал судорожно мельтешащего возле автобуса смуглокожего парня. - Остановите, пожалуйста! – вскрикнул Чи и резво побежал к открытым дверям, совершенно не обращая внимания на ворчащего водителя автобуса, который, к счастью, не успел еще выехать на трассу. Раньше, чем ноги Гуанхуна коснулись асфальта, его подхватил на руки отчего-то донельзя счастливый и широко улыбающийся таец. Чи незамедлительно стал отбиваться от него и что-то капризно вопить, но его наглым образом заткнули требовательным недолгим поцелуем. - Ты мое сокровище. Я ни за что не бросил бы тебя! Просто я боялся не успеть, чтобы… Пхичит осекся на полуслове и смущенно улыбнулся, накидывая на шею Чи какой-то шнурок, продетый в золотое колечко. И указал пальцем на такое же на своей груди. - Я бы хотел, чтобы ты хранил его! Это что-то вроде помолвки… Ты же согласишься подождать меня с соревнований? А потом мы обязательно когда-нибудь встретимся и… И… Взволнованному брюнету было сложно придумать что-то еще, но этого не понадобилось, потому что по-простому ставший счастливым Чи бросился на крепкую шею друга и ласково улыбнулся ему, забавно краснея одними щечками и переносицей. - И сделаем селфи и много-много чего еще! – воскликнул Гуанхун и тихо всхлипнул, прижимая Пчихита настолько близко к себе, насколько мог. – Ты же вернешься, да? Чуланонт умиленно потрепал паренька по мягким волосам. - Конечно, я вернусь. Мне ведь нужно черпать вдохновение, однако на кубок Ростелекома я определенно заряжен, - таец многозначительно заиграл бровями, за что получил легкую оплеуху. Рявк водителя автобуса заставил Чи испуганно вздрогнуть и скомканно попрощаться, но, сев в трансфер, китаец быстро достал телефон и стал сосредоточенно набирать сообщение, то и дело закусывая губу и задумчиво смотря в окно. Ему хотелось написать так многое, что он не осмелился и не успел сказать, но вместо всего того, что хотел выплеснуть единым сообщением, просто отправил одинокое сердечко с подписью из самых банальных и самых дорогих трех слов. И не забыл приложить наскоро сделанное селфи с колечком на груди и смущенным милом лицом – наивно понадеялся, что король Инстаграмма не станет это выкладывать и просто бережно сохранит себе на телефон. Однако Пхичит быстренько нашелся с фотошопом и отправил Чи настолько смущающую нарезку, что китаец ехал до аэропорта, не высовывая носа из натянутой по лоб спортивной кофты, чем вызвал недоумевающие перешептывания в салоне автобуса. А по сети мигом прошелся шумок о том, что фигурное катание – не просто спорт и соперничество…