***
«Знаешь, – сказала Джинни задумчиво, свернувшись калачиком в постели с Гарри и уютно примостив голову у него на груди, – когда я согласилась стать твоей женой, мне даже в голову не приходило, что я выйду замуж и за Снейпа тоже». Гарри тихонько зарычал от гнева. «Как и всегда, Поттер, Вы просто мистер Красноречивость», – процедил Снейп, расположившийся на подоконнике и многозначительно глядевший куда угодно, но только не на них. «Отвянь, Снейп!» – хором устало ответили молодожены. «Отрадно знать, что жертвы, принесенные мною, вызывают такую глубокую признательность в вас обоих», – кисло заметил Снейп. «Вы мерзавец. Навязчивый мертвый мерзавец, который не может ничего оставить позади, включая, по-видимому, и мою спальню», – отрывисто проговорил Гарри. Джинни была, мягко говоря, поражена: как правило ее муж игнорировал Снейпа, когда тот корчил из себя великомученика или же был просто невыносим. Честно говоря, казалось, что Снейп предпочитает дуться на чердаке в гордом одиночестве, нежели выводить их из себя. Никто этому не возражал и все были довольны, кроме малыша Тедди. Он был без ума от крючковатого носа профессора и поэтому усердно воссоздавал его на собственном лице как только выдавалась подходящая возможность (к бесконечному возмущению Снейпа). «А ты – легкомысленный безрассудный юнец и самодовольная угроза для общества!» – выпалил оскорбленный до глубины души Снейп. Джинни тихо вздохнула.***
«И как же вы планируете назвать вашего отпрыска, позвольте узнать?» – спросил Снейп, поднимая призрачную бровь. Джинни ласково погладила свой выдающийся живот – она только что вернулась из больницы Святого Мунго, где целители окончательно подтвердили, что у них будет мальчик. «Возможно, Фредом», – медленно проговорил Гарри, присаживаясь на диван рядом с Джинни. Снейп, конечно же, остался стоять, скрестив руки на груди и сжав губы. Джинни грустно улыбнулась. «Мне кажется, Джордж уже занял это имя для своего сына», – ответила она, и вдруг просияла: «Мне всегда нравилось имя Айвенго». «Айвенго?» – вместе переспросили Гарри и Снейп одинаково недовольным тоном. Джинни нахмурилась. «Ладно, уговорили, назовем по-другому, не Айвенго. Давайте еще подумаем. Как насчет Венделла?» «Поттер», – сказал Снейп с выражением злобного ликования на лице, – «Кажется, твоя жена – это наказание за все те оскорбления, что ты нанес мне. Венделл Айвенго Поттер. Прелестно». Гарри стремительно побледнел только лишь представив маленького бедного Венделла Айвенго, который рос грустным и одиноким. Он терпел всяческие издевательства сверстников и проводил свои лучшие годы, сочиняя ужасные полные разочарования и отчаяния стихотворения о своей жизни в боли, страданиях и изоляции, о своей тяжкой судьбе, уготованной ему собственными родителями, которые, то ли в шутку, то ли всерьез, наградили его этим жалким подобием имени. Такая перспектива показалась Гарри довольно кошмарной. Джинни опасно сузила глаза, пристально глядя на их призрачного квартиранта. «Значит, по-хорошему Вы играть не хотите, профессор. Ладно», – холодно сказала она, – «как насчет... Джеймса? Джеймса... Сириуса. Джеймс Сириус Поттер». От ярости у Снейпа задергался глаз. «Вы не посм...» «Думаю, имя очень даже звучит», – сказала Джинни коварно улыбаясь. «Только представьте: малыш Джеймс Сириус подрастает здесь, в этом доме, на глазах его забавного призрачного друга. Идиллия, не правда ли?». «Вы злая, очень злая женщина, миссис Поттер», – черство ответил Снейп. «Хорошо, ваша взяла. Я сдаюсь. Называйте мальчишку как вам заблагорассудится, я больше и слова не скажу». «Итак», – начал Гарри, с удивлением разглядывая их обоих. «Мы не будем называть ребенка Венделл Айвенго. Я не говорю, что это плохой вариант, просто...» «Гарри, я вовсе не шучу», – сказала Джинни с улыбкой. «Мне очень нравится имя Джеймс Сириус». Снейп попытался удариться головой об стену, но она прошла сквозь кирпичную кладку. Гарри прокашлялся. «Я полагаю, мне слова не давал...» «Нет!» – резко прервала профессора Джинни.***
«Дайте угадаю», – сухо произнес Снейп. И продолжил, не скрывая иронии: «Римус Венделл Айвенго Добби Поттер». «Какой же Вы негодяй!» – укоризненно протянул Гарри, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, выдавая себя с головой. Маленький Джеймс проворно ткнул ему в глаз, стараясь сорвать с папы очки. Джинни посчитала этот инцидент достаточным наказанием для Гарри за то, что тот нашел замечание Снейпа забавным. Очевидно, что ее умненький малыш Джеймс уже знал, кого из родителей поддерживать в конфликтной ситуации. «Макдугал Артур», – объявила Джинни, устраиваясь на диване так, чтобы вышеупомянутый Макдугал не так сильно давил ей на мочевой пузырь. «Эмм...», – сказал Гарри. «Мерлиновы кальсоны, женщина! Ты сейчас серьезно?» «А что такого...» «Что такого в имени Макдугал Артур Поттер?!» Джинни зло посмотрела на мужа. «Может», – огрызнулась она, – «у вас двоих есть идеи получше?!» «Я тут подумал... Может, Альбусом назовем?» – осторожно внес предложение Гарри, покачивая Джеймса на руках. Еще секунду назад малыш счастливо улыбался, но тут же скорчил пугающую гримаску Снейпу, который смотрел на него в ответ с нескрываемой ненавистью в глазах. «Ваш отпрыск – зло во плоти! Его нужно устранить, пока он не покалечит нас всех в порыве убийственной ярости». «Потрудитесь вести себя прилично, профессор», – рассеянно урезонил призрака Гарри. «Альбус...», – задумчиво повторила Джинни, словно смакуя имя на языке. «Тебе не кажется немного нездоровым называть наших обеих сыновей в честь уже умерших людей?» «Мы живем с призраком под одной крышей, Джинни. Что может быть еще «нездоровее»? – с кривой усмешкой бросил Гарри. Но настроение волшебника тут же изменилось: он широко улыбнулся, глядя на любимого сына, стоило малышу только схватить отца за подбородок и со смехом потянуть вниз. Снейп наблюдал за ними с кислым выражением лица, бормоча ругательства под свой крючковатый призрачный нос и высказывая его высокочтимое мнение о Джеймсах, Поттерах, идиотизме и младенческом злорадстве. У Джинни закралось подозрение, что все это бравада, а в действительности Снейп просто зол на Гарри за то, что тот уделяет больше внимания сыну, а не его важной персоне. Профессор сам был как младенец, в эмоциональном плане, разумеется. Он был свято уверен в том, что ее и Гарри безраздельное внимание должно быть приковано именно к нему. И он, по всей видимости, просто ревновал Джеймса к ним, что выглядело весьма жалко. «Знаете, – как-то раз Джинни обратилась к Снейпу, услышав от него особенно нелестное описание души Джеймса (а точнее ее полного отсутствия), – «сейчас Вы сами практически являетесь частью четы Поттеров, так что с оскорблениями придется завязать». Ужас на лице Снейпа выглядел несколько комично. «ЭТО НЕ ТАК!» «Можете сколько угодно отрицать, но я сказала правду», – мягко ответила Джинни. «Посудите сами: Джеймс и малыш Альбус будут расти, играя с их чудаковатым мертвым дядюшкой Снейпи. Это ли не семья?». Гарри побледнел. Снейп выглядел как человек, внезапно столкнувшийся с перспективой непередаваемых вечных мук, только прозрачный. «Знаете, раз уж мы затронули эту тему», – продолжала девушка беспощадно, ведь только что ей на ум пришла замечательная идея, – «чтя семью и памятуя о всех Ваших лишениях, профессор, я... Предлагаю назвать сына Альбус Северус Поттер. Как тебе, Гарри?» «Чт..» «Понятно, ты согласен. А что Вы думаете, дядюшка Снейпи?» «Что ты...» – вновь попытался вопросить Гарри, но голос сорвался. «Вы гнусные гриффиндорские черти! Я вас ненавижу!» – закричал Снейп. «Черти», – невинно повторил Джеймс, редко но метко используя стандартное оружие малышей: способность повторить и запомнить наихудшее слово из всего предложения. Увидев такую реакцию Снейпа, Джинни светилась от гордости за свою сообразительность. «Мы будем звать его Севви», – мстительно добавила она, только лишь потому, что Снейп был просто ужаснейшим квартирантом. «Я и подумать не мог, что ты его так сильно ненавидишь», – удивленно проговорил Гарри. В его взгляде читалось легкое сочувствие к Снейпу, но не стоило забывать, что Гарри иногда бывал слишком мягок по отношению к своим обидчикам. Джинни же такой мягкостью не отличалась. «Гарри, – терпеливо начала она, – «каждый Мерлинов день моей беременности он бросал едкие замечания насчет моего веса и фигуры. Он обзывает Джеймса ужасными словами. Он обзывает нас ужасными словами. Он бросается всем, что попадает под руку, всякий раз, когда приходит Рон, хотя, должна признать, выглядит это весьма забавно. Но все же. Я росла с близнецами и Перси, следовательно, я знаю толк в подколах и издевательствах, но он умудряется раздражать меня больше их троих вместе взятых, притом, что он бестелесный призрак!» «Но это же неправильно... Использовать имена наших детей в качестве орудий для мести», – сказал Гарри, потому что в этом был весь он: проявлял высокоморальность в самое неподходящее для этого время. «Не думал, что это скажу, но Вы совершенно правы, Поттер», – признал Снейп. «Да, Джин, это...» «Ну что Вы! Какая же это месть?» – саркастично протянула Джинни. «Мы здесь собираемся почтить память давно ушедших, Снейпи». Снейп бросился на нее, с явным намерением задушить, но его руки прошли сквозь горло Джинни, заставляя обозленного профессора потерпеть поражение. «Эй!», – с готовностью вступился за любимую Гарри, но внутренне он был спокоен (в конце концов, Снейп регулярно пытался задушить их). «Никаких нападений на мою жену!». «Если бы призраки могли кончать загробную жизнь самоубийством», – проговорил Снейп мрачно, – «Я бы не ждал ни секунды. НИ СЕКУНДЫ!» «Дядя СнейпиСнейпиСнейпииии! Дя-дя». «Замолчи, мерзкое поттерское исчадие!» «Снейпи-пи-пи-пи!» «Ооо, Гарри, только посмотри на них! Они такие милашки!». «Что происх..»***
«Вы назовете девочку Лили», – потребовал Снейп. В ответ Джинни пожала плечами, обдумывая предложение. «Лили Нимфадора хорошо звучит», – поддержала она. «Ну уж нет!» – запротестовал Гарри. Он лежал на полу, одной рукой щекотя Джеймса, а второй бережно прижимая Ала к груди. Хихикая, Джеймс извивался словно маленький ужик, пытаясь увернуться от щекоток отца. Малыш Ал сонно рассматривал комнату, посасывая большой палец. «Но почему, Га...?» «Одно имя», – твердо сказал Гарри с нотками отчаяния в голосе. «Всего одно лишь имя не в честь дорогого нам погибшего человека. Это все, о чем я прошу». «Лили Гермиона?» Сразу же нашлась Джинни, однако в ее голосе слышалось сомнение. Гарри замолчал, задумавшись, затем отрицательно покачал головой. Ал радостно пускал слюни на грудь отца. «Хороший вариант, но... Я думаю, нам уже давно пора добавить щепотку аллитерации в семью Поттеров. Большинство волшебников так делают, верно? Беллатриса Блэк, Уильям Уизли, Луна Лавгуд, Северус Снейп...» – находил все новые и новые варианты он. Джинни поняла, куда ее муж клонит и поддержала его мысль. «Лили Луна. Как тебе?» «Конеееечно», – протянул Снейп раздраженно. «Конечно, почему бы и не назвать дочь в честь голубоглазой маньячки». «Мы назвали нашего первенца в честь сорвиголовы и бывшего заключенного, второго сына – в честь победившего Грин-де-Вальда манипулятора и циничного Пожирателя смерти с вечно сальными волосами», – деловито выдала Джинни. «И после этого Вы еще удивляетесь «голубоглазой маньячке»? Снейп презрительно усмехнулся. Джинни вздрогнула и неосознанно погладила внушительный животик, почувствовав, как Лили Луна мстительно пинается, наверное, из-за аллитерации. Ал перестал сосать палец только для того, чтобы радостно пролепетать «Дядь Снейпи», и все вежливо сделали вид, что ни разу не шокированы и не ошеломлены немного натянутой, но в то же время почти приязненной улыбкой Снейпа. «Кстати говоря», – объявил Гарри, – «Джин, будешь сама разбираться со своими родными, когда они захотят знать, почему я не позволил тебе давать имена нашим детям. Я уже устал выслушивать от твоих братьев, какой я «именазаграбастывающий» эгоист и собственник». «Я обязательно поставлю их в известность о том, что ты категорически отклонил мой вариант среднего имени нашей дочери», – ответила Джинни с улыбкой, явно подшучивая. «Какого обвислого Мерлина?!» – в вполголоса возмутились Гарри и Снейп.