Высота

Обращаясь к своему скромному опыту, могу сказать, что хип-хоп (или рэп, называйте как хотите) и рок отличаются не только звучанием. Я бы назвал это вкусом, или чувством, или ощущением, но лучше вкусом. К. читал рэп и, о боже, как же он это делал. Он рифмовал на ходу, зачитывал быстро и выразительно, активно жестикулировал, никогда не стоял на месте (в буквальном смысле) - он начинал читать и двигался по всей комнате, запрыгивая на столы и опрокидывая стулья. Так же было и в сексе. Не было места в его доме, где мы бы не сделали этого, да и в моем доме тоже. Мы могли начать в спальне, затем пойти за стаканом воды и продолжить уже на кухне, при этом закончив в гостиной. Он двигался быстро, но при этом быстро не заканчивал. Позы менялись со скоростью света, ему постоянно нужно было что-то новое, что-то неординарное и, нисколько не преувеличивая, у него это получалось. После встреч с ним я оставался лежать там, где мы закончили, примерно на пол часа, давай себе возможность отойти, будь то кровать в спальне, диван в гостиной или стол на кухне. При этом сам он оставался полон сил и, чаще всего, видя, как я без сил лежу на этом самом кухонном столе, он хотел снова, и брал снова, и ни разу не было такого, чтобы он не довел меня до оргазма. С. был другим. Он играл рок, играл громко, долго, пробирая до мозга костей, заставляя тебя дрожать. Он великолепно пел, восхитительно играл на гитаре: его длинные почти белые сильные пальцы перебирали струны именно так, как надо, без усилий и лишних движений, подстраивая звук под свой голос. Да, не голос под музыку, а музыку под голос, он подстраивал вещи под себя. И, как вы уже догадались, так было во всем. Этим мы занимались преимущественно в его доме, в спальне с огромными окнами, выходившими на сосновый лес, на широкой кровати с пологом, застланной всегда чистым белым постельным быльем. Он не сводил с меня глаз, чуть ли не часами просто ласкал меня, гладя и целуя везде, куда мог добраться, при этом, не снимая с меня одежды. Его прелюдия была просто невыносимо долгой, но такой блаженной и приятной, что я и слова не осмеливался ему сказать. Особенно он любил закидывать мои ноги себе на плечи и минутами водить по ним губами, даже не целуя, а просто наслаждаясь моментом, поднимаясь к щиколоткам и опускаясь к бедрам. Я не мог оторвать от него взгляда, его черные как ночь глаза, тонкие губы и темные волосы, спадающие на лицо – завораживали меня, как ни что в этом мире. Медленно от прелюдии он переходил к действиям, проникая в меня пальцами и, опять же невыносимо долго, будто играючи, доводил меня до пика без особых усилий, будто играл на гитаре, будто знал, как нужно зажимать струны. Когда ему надоедало играть, он, наконец, переходил к самому главному и, казалось бы, я мог полностью расслабиться, но и тут он каждый раз удивлял меня своей концентрацией и сдержанностью. С. был замечательным любовником, который видел любые мои намеки и желания. Я думал, что хочу, чтобы он сделал так, и он делал это, будто читая мои мысли. Его толчки были медленными и глубокими, он любил в это время наклоняться как можно ближе ко мне и ловить ртом мои стоны, смешанные с мимолетными прикосновениями губ, или же покрывать поцелуями мою спину, каждый позвонок, который прогибался под его толчками навстречу ему. В итоге я, обессиленный этими блаженными пытками, просто оставался лежать на кровати, смотря на него. Он улыбался, накрывал меня одеялом и садился рядом, поглаживая меня по боку. Каждый из них любил меня, каждый из них был особенным по своему, каждому из них я отдавал всего себя в те часы близости и каждого потерял, потому что, отдавая себя так сильно, слишком быстро кончался.