4

Лето наступило быстро. Казалось, только вчера начался майский сезон дождей, и Асуи радовалась каждому дню, проведённому снаружи, но уже сегодня громко пахло солнце, а в небе не было ни единого облачка. Синоптики с уверенностью заявляли, что жара будет держаться всю неделю, а то и целое лето — так что самое время спасаться от неё в прохладной воде или под кондиционерами. В чём-то они были правы: спастись действительно не помешало бы. Лето словно решило сыграть в злодея и объявило войну всему человечеству, всё пуще подогревая огромный солнечный шар, который плавил под собой дороги и бетонные здания. Тренировки и занятия физкультурой в Юуэй, проходившие под открытым небом, превратились в настоящий ад. Под конец дня, студенты буквально доползали до комнат. Очень немногие находили в себе силы открывать учебники и грызть гранит школьного материала. Ещё, как оказалось, у Киришимы сломался кондиционер. Очень не вовремя, учитывая погодные условия. И всё же Кацуки не понимал, каким образом эта проблема затрагивала его персону. Однако Киришима считал, что имел полное право стучаться в его дверь и вваливаться в комнату, как в свою собственную. Это был четвёртый день сломанного кондиционера. — Я пришёл. Отсыпаться. — Отсыпайся отсюда нахрен. Кацуки взглядом буравил стоявшего в проёме Киришиму, пока тот зевал и обнимал подушку, которую прихватил из своей комнаты. Подушка была в огне — вернее, на ней были узоры язычков пламени. — Так и будешь упрямиться, или всё же впустишь меня? Дверь неумолимо захлопнулась. Кацуки выпустил из груди измотанный выдох. Это его не касалось. В дверь настойчиво постучались. — Запарил, вали отсюда! Кацуки едва удержался на ногах, когда к его груди припала чужая голова, издававшая сонные звуки. Киришима успел скрепить руки за спиной Кацуки и закрыть ногой многострадальную дверь, прежде чем тот разошёлся взрывами. При этом он еле спас подушку от печальной участи. — Бакуго, — произнёс он, серьёзно взглянув на Кацуки, — пользоваться причудой в общежитии нельзя, забыл? Тот проматерился под нос, но всё же — неохотно — согласился. Сопротивление было бесполезным. Как можно было отказать существу, лицо которого было золотистым от загара, а вокруг рта ясно виднелись белые полоски? Кацуки громко фыркнул. — Выглядишь по-идиотски. — Что? — Линии загара, — показал он пальцем, — от маски остались. То же самое касалось и следов от наплечников — их хорошо было видно из-за майки. — Эй, а знаешь, — Киришима придвинулся, и Кацуки стало не по себе — его чуть не выдали порозовевшие уши, — у тебя ведь тоже линии, чувак. Ты похож на енота! Подзатыльник не заставил себя долго ждать. — А ты осёл, понятно? — Ай-яй... Кацуки выбрался из объятий, злой и смущённый, и велел Киришиме вести себя тихо, пока он дрался с домашним заданием. При этом он незаметно подсмотрел в зеркало и убедился, что у него действительно остался след от загара почти на половину лица, который он не замечал все эти дни. Неужели он и впрямь так похож на енота?.. Киришима уснул почти сразу же — умаялся за день, поди. В желанной тишине, прописывая иероглифы, Кацуки сидел за столом и изредка поглядывал в сторону кровати. Когда он закончил, было уже далеко за полночь. Существо на кровати распласталось морской звездой, явно наплевав на формальности, и Кацуки пришлось дюже постараться, чтобы найти место для себя. Пристроившись к тёплому Киришиме спиной, он отчаянно пытался снискать драгоценный сон. — Починил бы уже свой сраный кондиционер... В ответ на это, его только обняли. Впрочем, этого было вполне достаточно. В четвёртый день сломанного кондиционера они привычно засыпали на одной постели.