Ойкавафобия

-Ай, Ива-чан, больно! Не пинайся! -Дуракава, сам знаешь, что нам нельзя друг друга касаться, так на кой ляд лезешь? Очередная тренировка снова завершилась успешной игрой три на три, капитан только хотел как всегда ободрительно дотронуться до местного аса, как его незамедлительно пнули. И очень, кстати, болезненно! Еще с начала третьего года их обучения произошло что-то странное. Каждое прикосновение Тоору для Иваизуми было словно обжигающая крапива. Дошло даже до того, что оставались сильно ноющие волдыри. Благо, такое было только при соприкосновении открытой кожей, так что раздавать пинки теперь было для Хаджиме главной привилегией. Вот и сейчас он нещадно пнул лучшего друга, ведь тот – о боги! – посмел себе позволить схватиться за его локоть. На самом деле, Иваизуми видел, насколько для Ойкавы мучительно было совершенно не касаться его. Чертовы кинестетики. Был же для таких телесный контакт чуть ли не важнее воды. Первое время Ханамаки и Матсукава извечно тыкали на заламывающего руки капитана и его щенячий взгляд, но после сами прониклись подобием сострадания и теперь всячески строили из себя клоунов, отвлекая местную парочку родителей – не парочку, как их устал поправлять сам Ива-чан – от их драмы. Самыми тяжелыми дались первые дни после проявления этой странной болезни. Долгое время все Сейджо подкалывало Тоору, мол, «выявилась аллергия на Ойкаву», «Ойкавафобия» и все в таком духе. Иваизуми же молча хмурил брови, шикая, когда кто-то по неосторожности дотрагивался до многочисленных волдырей. Но самую обидную вещь знали только эти двое. Проявилась-то болячка именно тогда, когда обольститель-капитан собрался с духом и признался своему другу детства в давних чувствах! Неловко запинаясь, краснея, отводя взгляд, только на последнем скомканном «бя» тот поднял глаза и хотел уж обнять застывшего в шоке Хаджиме, как обоих обожгло болью. Одного от ожога прикосновений, второго из-за ударившего его по инерции кулака. Так и застряв между лучшими друзьями и встречающимися, король школы уже никак не смог бы уничтожить повисшую между ними препятствием непонятную аллергию. Иначе Ива-чану будет больно. -Ива-чан, сходим в кино сегодня? -Я подумаю. -Тогда я зайду за тобой в полвосьмого, - Тоору неловко переминается на носках, глубоко запрятав руки в карманы и держа дистанцию, - до встречи! Ойкава оглядывается, смотря на захлопывающуюся дверь. До чертиков обидно! От злости парень даже пинает преспокойно лежащий на тротуаре камушек, направляясь к своему дому. Наверно, судьба так их покарала за промедление. Нет бы сразу признаться, настоять на своих чувствах и жить припеваючи, надо же было дождаться момента, когда до Ива-чана и кончиком мизинца дотронуться будет нельзя. Вот тебе и платонические отношения, о которых все время болтают девчонки. В назначенное время Иваизуми что-то буркнул матери, махнул ей рукой и вышел из дома, следом выпинывая, в буквальном смысле выпинывая, из своего дома вроде-как-парня. Мать его слишком сильно любила этого льстеца, а только уловив краем уха часть их разговора Хаджиме закатил глаза так, что, кажется, увидел свой мозг. Тоору же, придурок, все улыбался. С самого детства асу была знакома эта улыбка, чуть скошенная налево. Прикрытые глаза у Ойкавы в такие моменты блестели, а сам взгляд становился таким дурацким, таким по-глупому влюбленным, вот пройдет еще секунда, и тот точно встанет на одно колено, с той же тупой улыбочкой протягивая кольцо и зовя под венец. В кино они пришли за двадцать минут до самого сеанса, так что решили посидеть за столиком и подождать прямо в кинотеатре. -Ива-чан. -Мм? – он даже не отвлекается от изучения афиш за спиной Ойкавы, - Что ты хотел? -Ива-чан. -Ну чего? -Ива-чан. -Да что ты хочешь? – Хаджиме раздраженно переводит взгляд, сталкиваясь с теплыми карими глазами. Вся агрессия невольно сходит на нет, Иваизуми просто следит, как Тоору медленно втягивает воздух, собираясь что-то сказать. -Я люблю тебя, Ива-чан. -А… Ага. Неловко посмотреть в сторону под ехидный прыск напротив. Поджать губы и всеми силами надеяться на то, что парень напротив не заметит красноты, легко коснувшейся скул. Знать, что с треском потерпел поражение, но не очень-то этому расстроиться. -Хорошее было кино, а? -Да, мне тоже понравилось. Время уж близилось к одиннадцати, когда они вышли из кинозала, забирая из раздевалки свои вещи. На улице заметно похолодало, ветер трепал ветви деревьев, гонял по дорогам листья, завывал в узких переулках. На улице почти никого не было, лишь от кино в разные стороны тянулись немногочисленные посетители. Тоору все так же нервно дергал пальцами в перчатках, то и дело петляя на тротуаре, то подходя ближе к Хаджиме, то отходя от него. Слишком самоуверенный король вдруг стал стеснительным и неловким, что за сказка. -Ойкава, иди сюда и дай свою правую перчатку. -А? Что? Как хочешь, Ива-чан, но, - он послушно стягивает одну из перчаток, протягивая ее Иваизуми, и подходит ближе, - я не пони… Оу… Самый верный способ заткнуть Ойкаву Тоору? Смутить его. Примерно, вот как сейчас. Болтливый капитан Аоба Джосай сейчас был нем как рыба, с ошарашенным видом смотря только вперед. Хаджиме не то чтобы отличался многословностью, переплетя их пальцы вместе. Но все же, в неожиданном смущении кое-кого он уделал. -Чтобы меня точно не ужалило лучше две перчатки, а я свои не взял. -Угу. -О, и кстати… Я люблю тебя, Тоору. -ИВА-ЧАН!