Шифр бессмертия.

Ноябрь. Деревья давно сбросили свои одеяния и стоят с тех пор обнаженные, сгибаясь под напором ветра. Улицы Бруклина стали монохромными, пустыми и гиблыми. Прохлада не спасала от отвратительного запаха подворотен, который почему-то упорно преследовал парня по имени Криденс. Ему казалось, это предвестие чего — то нехорошего, хотя, куда еще хуже. Парню недавно исполнилось восемнадцать, и он был очень удивлен, что сумел дожить до этого возраста. _____________________________ В раннем детстве он остался без родителей и был направлен в «семейный дом». Обычно, это была пожилая бездетная пара, живущая в большом и просторном доме. Они брали под опеку беспризорников и трудных детей. Но Криденс никогда не был везунчиком. В этом доме царил полный матриархат, которым заправляла глава по имени Мэри Лу. Жестокая фанатичная женщина, распространившая свою тиранию, как на приемных детей, так и на соседей, которые обходили этот дом за несколько метров. По ее теории, город заполонили грешники, души которых сможет очистить лишь адское пламя. Некоторые граждане писали «доносы» на Мэри Лу, называя ее громким словом «инквизитор!», но все было напрасно, ибо ее «семейный дом» проходил с блеском все проверки, был признан лучшим по дисциплине, ведь дети просто не смели сказать лишнего слова, а власти довольно халатно относились к своей работе. Криденс стал третьим ребенком, которого Мэри Лу взяла под опеку. Запуганному черноглазому мальчишке эта женщина сразу не понравилась. Она осмотрела его с ног до головы, положила тяжелую ладонь на его хрупкое плечо и промолвила: — Добро пожаловать, Криденс. Женщина напоминала ему змея. У нее была короткая стрижка, сухая бледная кожа и маленькие серые глазки с характерным стальным блеском. Мэри Лу проводила мальчика в гостевую комнату и огласила список правил, не забыв упомянуть о том, что нарушения жестко караются. Криденс ссутулившись, кивнул головой в ответ и посеменил наверх. С того дня прошло довольно много времени. Но вопреки старому поверью, оно только больше искалечило паренька. Стеснительный ребенок вырос в угловатого, доверчивого и наивного юношу, с вечно склоненной головой и сутулой спиной. Казалось, будто он хочет врасти в землю и исчезнуть навсегда. Ведь мать постоянно твердила о том, что в аду ему будут рады. У Мэри Лу появилась верная помощница, по имени Честити. Девушка беспрекословно выполняла все приказы Лу, отчего сразу вырвалась в ее «любимчики». Большеглазая Честити, не имевшая своего мнения, восхищалась силой воли женщины, мечтала в будущем стать такой же сильной. Из всех остальных детей, Криденс изредка общался с девочкой по имени Модести. Она была очень хитрой, умело обходила наставления названной матери и редко подвергалась телесным наказаниям. Она очень тосковала по своему прошлому дому и делилась этими переживаниями с Криденсом. За то, что парень был хорошим слушателем, она рассказала ему о тайном проходе в ограде, через который девочка иногда убегала к соседке, поиграть в классики. Юноша долго не решался воспользоваться этой спасительной лазейкой, пока не настал его День Рождения. Этот день не отличался ничем от обычных будней «семейного дома», Мэри Лу запрещала праздники, считая их дьявольскими играми. Парень дождался вечера и вышел во двор. Мэри Лу уже выключила свет в своей спальне, а это означало, что женщина легла спать. Криденс высчитал нужное ему место, отодвинул пару досок в заборе и вышел на дорогу. В этот день ему хотелось посетить лишь одно место — кладбище Грин-Вуд, там были похоронены его родители. Оно находилось не так далеко, на дорогу ушло минут двадцать, но парень успел сильно озябнуть. Грин-Вуд очень живописное место, было сложно поверить, что это кладбище. Больше похоже на памятник ландшафтной архитектуре. Готические ворота, озера, пруды, выложенные брусчаткой тропинки. Чтобы обойти все это место, требуется как минимум несколько дней. Брюнет обошел один пруд и оказался у "Безмятежной заводи", здесь находился их семейный склеп, который хранил в себе прах его родителей, Криденс встал у входной двери. Его обуревали мысли о том, что все это большая ошибка, и Мери Лу отругает его, изобьет еще сильнее, чем в прошлый раз. — Эй, мальчик? Парень испуганно обернулся, вжавшись в каменную стену. Между деревьев возник силуэт мужчины: он был крепкого телосложения, с колючей щетиной, в его руках были грабли. — Я…я… — промолвил Криденс, все еще пытаясь хоть немного отмереть. Незнакомец подошел чуть ближе, прислонив грабли к каменному столу. — Поздновато уже, не находишь? — мужчина поставил руку на бок и наклонился ближе к лицу парня. — Н-наверно, извините. — Передо мной не за что извинятся. Где твои родители? Криденс опустил глаза, которые наполнились слезами, шмыгнул носом и чуть качнул головой в сторону склепа. — Меня зовут Персиваль Грейвс. — мужчина протянул свою широкую ладонь вперед. Брюнет посмотрел на незнакомца, он показался ему странным, что удивительно, учитывая контингент в котором он обитает. Да и обстоятельства знакомства нельзя было назвать обыденными, но мужчина казался очень приятным человеком, тем, кому можно доверять. — К-криденс Бэрбоун, сэр. Он робко пожал ему руку. Рука Персиваля была горячей, мозолистой и крепкой. На нем была серая клетчатая рубашка, заштопанная куртка и грязные джинсы. — Ты весь продрог, погоди. Грейвс стянул с себя куртку, которая пахла землей и дешевым одеколоном, накинул ее на парня, который встал столбом и смотрел на него осоловелым взглядом. — Не бойся, хорошо. Ты погляжу зашуганый малый. Мужчина достал из кармана рабочие перчатки и снова взял грабли, продолжив свою работу, будто здесь никого не было. Криденсу было не по себе от происходящей ситуации, его разрывали противоречивые чувства. Парню хотелось исчезнуть, чтобы избежать еще большей неловкости, но желания возвращаться домой не было. Юноша присел на деревянную скамейку, которая стояла около каменного стола. В этой большой куртке было тепло и уютно, как в коконе. Словно все проблемы мира остались снаружи. — Почему ты не заходишь? — Персиваль расчистил тропинку от листвы и перешел на небольшую полянку, недалеко от склепа. — Я боюсь. Уже без дрожи в голосе ответил Криденс, наблюдая за работой Грейвса. — Это же твои родители? — Д-да. Но моя приемная мама говорит, что нельзя заходить в сам склеп, это большой грех. Мужчина удивленно вскинул брови, отложил в сторону грабли и сел рядом с Юношей. — Это же полный бред, Криденс. Если ты боишься, я могу зайти с тобой. Персиваль похлопал юношу по спине, посмотрев в его глаза. — С-спасибо, сэр. Криденс все-таки рискнул зайти в семейный склеп, с условием, что Персиваль будет стоять на входе, в паре метров от него. На серых камнях были выгравированы имена его бабушек, дедушек, матери и отца. Юноша провел трясущимися пальцами по кувшину с давно засохшими и покрывшимися паутиной цветами, дотронулся до гравировки и тут же отдернул руку, прижав ее к сердцу. Ему вдруг стало страшно, что если он умрет, Мэри Лу похоронит его в другом месте. — Ты в порядке? Вопрос Грейвса совсем выводит паренька из шаткого состояния и он начинает рыдать, закрыв лицо руками. — Пойдем. Персиваль подхватил Криденса под локоть и вывел на улицу, усадив на скамейку. — Хэй, парень, тише, тише… Грейвс приобнял юношу и, не переставая, стал гладить его по голове, пытаясь успокоить. От мужчины исходило умиротворяющее тепло, заботливые руки забирали всю боль, оставляя лишь приятное чувство спокойствия. Некоторое время спустя, Криденс перестал всхлипывать, попытался выпрямиться и вдохнуть полной грудью холодный кладбищенский воздух. — Стало легче? — Д-да, сэр. Парень взглянул на лицо мужчины, полная луна отражалась в его больших черных глазах. — М-мне пора, сэр. Меня будут ругать, если заметят, что я поздно вернулся. — Мне тебя проводить, Криденс? — Нет, сэр, с-спасибо, сэр. Парень стянул с себя куртку и оставил ее на скамейке. — Ну, бывай. Если что, приходи, у меня здесь есть неподалеку фургон, там тепло и есть чай. — Я… — парень быстро кивнул, неловко улыбнулся и направился в сторону тропинки, которая вела к выходу. Что за странный вечер. Чудесный вечер. _____________________________ Криденс тихонько пробрался на задний двор и прошмыгнул через черный вход, пока его путь не преградила Честити. Парнишка округлил глаза, в мольбе не звать… — Мама! Быстрее, спустись вниз! Честити просияла, улыбнувшись тонкими губами. Услышав тяжелые шаги, девушка ретировалась в свою комнату. Мэри Лу шла медленно, ее движения были плавными, а шаги громкими. Каждый звук подошвы по деревянной лестнице, отражался гулкими ударами в груди юноши. Осталось два шага до вынесения приговора. — Где ты был? Женщина скрестила руки на груди и выставила одну ногу вперед. — Я…я был на могиле родителей. Парень потупил взгляд и уставился в пол. — Я тебе запрещала. — Мама, прости… не надо, пожалуйста. — Иди за мной. Криденс лежал на своей кровати, в позе эмбриона. Ссадины на спине сильно болели, старые раны нарывали, а синие пальцы тряслись. Он думал, что будет хуже, во взгляде Мэри Лу было наслаждение, парню казалось, что в этот раз она забьет его насмерть. Сон не хотел приходить, тело болезненно ныло, мешая заснуть. Криденс вспомнил незнакомца, которого ему сегодня посчастливилось встретить. Не считая Модести, это второй человек с кем он так долго разговаривал. Хотя и разговором это нельзя было назвать. Юноша глупо улыбнулся, зажмурившись от боли, когда вспомнил, как Персиваль гладил его по голове и спине. Он думал о том, что было бы крайне глупо снова вернуться туда, куда его пригласили. Невероятно глупо. _____________________________ Прошло два месяца с того инцидента. Мэри Лу ослабила свой надзор за сыном, активно занимаясь общественной агитацией. Честити подменяла ее дома. Она кормила детей, занималась с ними уроками, проповедовала, а во время дневного сна уходила в церковь. Для Модести и Криденса наступили неплохие времена, можно было чаще выходить наружу и возвращаться незамеченными, что они и делали. — Модести, с-сегодня нужно будет вернуться вместе и п-пораньше. Голубоглазая девочка кивнула и скрылась за оградой из кустарника. Они договорились, что будут дома к шести. Криденс приходил к Персивалю уже в пятый раз. Обычно, Грейвс наливал по железным кружкам горячий крепкий чай и рассказывал истории из своего прошлого, пока парень заворожено его слушал. В его фургоне было уютно и светло, не смотря на то, что было мало места. Криденсу до сих пор казалось удивительным, что он очень близко мог с кем-то общаться. — Ты сегодня рано. Персиваль усмехнулся и открыл дверь фургона, отбрасывая в сторону лопату. — Я не отвлекаю? — брюнет вжал голову в плечи и немного отошел назад. — Нет, заходи. Мужчина поражался, как можно быть настолько скованным и неуверенным в себе? Криденс зашел в фургон и сел на небольшой диванчик, рядом с которым стоял раскладной стол. — Можешь достать кружки, они на верхней полке. — Д-да. Юноша потянутся вверх, подцепил за ручки две кружки и поставил их на стол. Воздух наполнился запахом мелиссы с мятой, Криденс улыбнулся. — Вы завариваете превосходный чай, с-сэр. — У меня есть один знакомый, в Англии, научил секрету. Вначале тоже казалось, что это волшебство какое-то. А так, чай да чай. — Красивое слово. — Какое? — мужчина отхлебнул из кружки, наблюдая за Криденсом. — Волшебство. Но нам запрещено произносить его дома. — Почему? — Персиваль нахмурил брови. — Мама считает, что это слово от лукавого. Криденс вопросительно посмотрел на мужчину, потому что тот уставился на его плечо, не отводя взгляда. — Ч-что — то случилось, сэр? Криденс огляделся по сторонам и вздрогнул, когда Грейвс обошел стол и прикоснулся к его спине. — Это кровь? На белой рубашке расползался красный след из открывшейся ссадины. Парень резко закрыл ладонью пятно и поднялся, ударившись затылком об полку. — Мне п-пора, сэр. — Стой. Криденс поднял полные страха глаза на мужчину. — Пожалуйста…с-сэр. — Сядь. Персиваль пугал его, но юноша послушно сел на место, нервно царапая ногтями свои пальцы. Грейвс намочил полотенце в раковине и начал расстегивать рубашку Криденса. Он стянул ее с плеч парня и протер несколько ссадин холодным полотенцем. — Кто это с тобой сделал? Голос Персиваля стал тише. Он взял с полки кровоостанавливающее средство и обработал края раны. — Мама. Но я с-сам заслужил, я нарушил ее правило. — Это не повод калечить человека. — зарычал мужчина. Криденс вздрогнул и замер, он боялся даже вздохнуть, когда почувствовал, как Грейвс проводит пальцем по его спине, между лопаток. Персиваль хотел иметь способность исцелять людей лишь прикосновением. Ему хотелось защитить этого мальчишку, укрыть от свалившихся на него ненастий. Но конкретно в эту самую застывшую секунду, он понял, что сам может стать для него опасным. Грейвс надавил подушечкой большого пальца на чувствительную точку у позвонка, вызвав у Криденса судорожный вздох. Парень потерялся в себе, как в день их первой встречи. Он знал, чего ему хотелось в тот момент, но слова Мери Лу жгли висок: «Грешник. Мерзкий, проклятый богами, грешник». — Криденс… — мужчина произносит его имя. Персиваль находит в себе силы отстранится, он убирает руку и накрывает его плечи рубашкой. — Думаю тебе пора. У парня ком застывает в горле, он не может вздохнуть, на глаза накатывают слезы. — П-прощайте, сэр. Криденс выбегает из фургона и мчится вперед, чувство внезапной свободы давит на голову и он боится отключиться. Скоро дом, скоро его настигнет персональный ад с правилами и привычными монотонными буднями. _____________________________ Модести вернулась чуть позже юноши, но Мэри Лу задержалась в церкви и их вылазка осталась незамеченной, даже для Частити, которая думала, что они печатают листовки. Десять часов вечера, в комнатах гаснет свет и Лу закрывает на ключ свою комнату. Криденсу хочется вырвать свое громкое сердце и выкинуть в окошко. Нужно скорее заснуть. Он мечтал о том, чтобы этот день скорее закончился. Ему казалось, что вместе с ночью уйдет это гнетущее чувство, значения которого он не знал. Ноздри до сих пор щекотал тот приятный запах мелиссы и мяты, а спина горела от прикосновений. Мурашки расползались от затылка, по «разукрашенной» ссадинами спине и отдавались пульсацией в кончиках пальцев. Парень сжал ладони в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони. Это было невыносимо, физическая боль переносится проще, чем это странное, это новое и как ему казалось — неправильное. Нет. Нужно бежать, бежать, бежать, иначе разорвет на части. Страх, который раньше мешал двигаться, теперь стал мотивацией не умереть. «Это волшебство». Криденс натянул на себя брюки, рубашку и пальто, обулся и прокрался к выходу, где стояла Модести. Она приставила палец ко рту и протянула брату запасной ключ. Брюнет обхватил ее ладошку и благодарственно улыбнулся. Парень заглянул в окошко Мэри Лу, свет был выключен, хороший знак. Он побежал вперед, быстро, как мог, ему хотелось задохнуться этим чувством. Фургон блестел белым, подсвечиваемый уличным фонарем. Три удара — шифр бессмертия. — Криденс? — Персиваль открыл дверь и посмотрел на парня, все еще пытаясь поверить в реальность данного видения. — Я… Мистер Грейвс, я не мог… — Бэрбоун пытался отдышаться и собрать мысли в кучку. — Заходи. Дверь захлопнулась так же громко, как застучало сердце Криденса, когда мужчина прижал парня к себе, обхватив ладонями его лицо. — Криденс… Персиваль поцеловал юношу, чуть прикусил нижнюю губу и проник во влажный и теплый рот языком. Криденс дрожал и пытался отвечать на поцелуй, выходило не очень, ведь у него совсем не было опыта. Грейвс сел на диван и утянул юношу за собой, посадив его на свои колени. Он осыпал его шею влажными поцелуями, попутно расстегивая пуговицы на рубашке. Криденса лихорадило, ему безумно нравились эти прикосновения, хотелось большего. Он выгибался навстречу ласкам, откидывал голову назад, открывая больше простора для поцелуев. Непонятное чувство приятно тянуло и пульсировало внизу живота, хотелось сильнее вжаться бедрами в мужчину. Персиваль скинул рубашку парня и хищно улыбнулся. Мужчина обхватил Криденса за талию, он оставлял укусы на его ключицах, целовал выпирающие ребра, губами ощущая, как бешено стучит сердце под ними. — Ты прекрасен. Грейвс снова прильнул к губам парня. Юноша не удержал стон и вжался пальцами в крепкие мужские плечи. Криденса подбросило вверх, когда мужчина расстегнул ширинку на его брюках и обхватил ладонью член, сделав пару движений вверх-вниз. Брюнет застонал и уткнулся лбом в плечо Персиваля. Он на полном серьезе боялся того, что может отключиться. Всего было слишком много и одновременно, так приятно. — Ты боишься? — Грейвс прикусывает мочку уха, шепотом задавая вопрос. — Н-нет, сэр. Криденс сцепляет пальцы в замок на шее мужчины. — Это хорошо. — выдыхает Грейвс. Персиваль помогает встать парню, чтобы быстрее самому избавится от лишней одежды. Он подходит к юноше со спины и прижимает его к стене. Криденс хочет видеть больше, он готов нырнуть в эту пучину греха, сегодня он готов к смерти, как никогда раньше. Грейвс входит в него осторожно, медленно, давая привыкнуть к этому раздирающему ощущению. Криденс стонет, кусает свои губы и противясь боли сам насаживается на член. Персиваль целует его ссадины на спине, оставляет алые засосы между лопаток и начинает двигаться, обхватив свободной ладонью налившийся кровью член из которого сочится смазка. Криденсу противно от того, что в голове стоит образ Мери Лу, эти впечатанные в подсознания слова о грехе и силе греха. Но он не может противостоять тому, что сейчас происходит. Да, он грешник. Тепло растекается по их телам, доводя до исступления обоих. Еще немножко, чуть — чуть удержаться на той грани между волшебством и реальностью, пока перед глазами не замелькают огни, а тело не обмякнет в крепких руках. Криденс тянется за поцелуем, как за дозой свежего воздуха. Страшный вечер. Чудесная судная ночь. _____________________________ Мужчина крепко держит его в своих руках, не желая отпускать домой. Вообще отпускать куда-либо, ему хочется увести его в Англию, спрятать там как сокровище. Но нужно идти. Третий час ночи, Криденс бесшумно заходит в дом и прячет ключ на верхнюю полку, в шкатулку. Кажется, все действительно спят. Ему в это верится с трудом, иначе это будет самый счастливый день в его жизни. Он пробрался в свою пустую и холодную комнату и лег под тонкое одеяло. На тело навалилась приятная тяжесть, хотелось по-глупому улыбаться и вернуться в тот фургон. Кажется, сегодня он действительно узнал, что такое волшебство. Волшебство — не быть одному. Глаза сами закрылись, он заснул счастливым. _____________________________ В чем больше греха? В фанатичной и безумной вере или в «неправильном чувстве»? Чем это можно измерить? Смертью. _____________________________ Криденс проснулся от того, что кто — то шептал над его головой молитву. — М-мама? — Зверь. Место тебе в аду, животное именуемое сыном. — Мама, ч-что такое? — Ты думал, я не знала о твоих промыслах? Грешник! — она шипит, из ее рта течет слюна. Тело сковано, руки и ноги привязаны к спинкам железной кровати, рубашка расстегнута, а на груди лежит икона. — Это отметины дьявола. — М-мама! П-прошу, хватит. Не надо, не бей. — парень дергается, начинает молить о пощаде, слезы текут по его щекам. — Я не буду, исчадье. Искупление дарует лишь он…- Мэри Лу положила руку на нательный крестик. Криденс сквозь пелену слез видит, как мать берет подушку и подносит к его голове. В этот момент ее глаза блестят еще ярче и безумнее чем раньше. Мэри Лу наваливается всем телом на подушку, продолжая что — то беззвучно шептать и улыбаться. Она была рада, ей казалось, она сотворила самое благое дело на свете. Криденс всегда ей казался странным, не от мира сего. Лу боялась этого мальчика, теперь же страху пришел конец. Здесь, в этой комнате. Здесь, когда он перестал дергаться. Здесь, когда малышка Модести закричала от увиденного. _____________________________ Январь. Зима бесснежная, грязная. Ветряные вихри поднимают пыль с земли и бросают ее в глаза прохожим. Запах гнили из подворотен так никуда и не исчез. Казалось, горожане пропитались им насквозь. Теперь это стал про себя отмечать Персиваль Грейвс. Мужчина брел по тропинке, которая вела к семейному склепу Криденса. Парню больше не надо было бояться того, что Мэри Лу похоронит его в другом месте, далеко от родителей. Теперь у него был тот, кто будет о нем заботиться, пусть и посмертно. Грейвс открыл дверь и подошел поближе к табличке со свежей гравировкой. В кувшине теперь стояли свежие цветы. Он уткнулся в каменную плитку лбом, пытаясь перестать себя ненавидеть. Выходило скверно. Боль застряла в груди ржавым гарпуном. «Криденс Бэрбоун» 1961-1979 Мальчик сделал свое дело. После его смерти, Мэри Лу отправили на принудительное лечение, признав, наконец, невменяемой, а «семейный дом» расформировали по другим интернатам. Модести теперь могла спокойно играть в мяч во дворе, а Честити начала подрабатывать в школе. Криденс сделал то, чего боялся больше всего на свете — открыл правду.