Она сказала — он сказал

Который день — пусто, который день — холодно, Который день — грустно... Серебряным золотом, Хрустальным дыханием, лёгкими пальцами, Прозрачным касанием — на небе — на пяльцах Она вышивает морозные кружева. А белая вьюга над миром кружит. Я где-то — в трактире, в далёком холоде, Спокойно и тихо в заснеженном городе. Я молча смотрю сквозь узоры в окно, Сижу у камина и пью вино. На стёклах — бриллиантовая олива, За окнами — крики разносчиков пива, Стук колес кэба и смех прохожих... Век девятнадцатый? — Да, похоже. Встречать Рождество собирается люд — Хвалебные гимны повсюду поют. Скажите мне, как это — в праздник быть вместе? Со мной — одиночество, Мне — не весело. Зима-меланхолия в душу крадётся, За памятью, мыслями, сердцем охотится. А я вспоминаю ушедший день. А я возвращаюсь в забытый сад. Розы, вьюнки, тень на плетень, Года три, может, четыре назад. Я снова увижу белёсые розы, Снова губами коснусь лепестков, Вновь уколюсь о шипы-занозы, Вновь отравлюсь ядом призрачных снов. Летом – смеяться! Летом – любить! Сердцем — твою улыбку читать! Пальцы мне в кудри твои запустить, Поцеловать тебя — снова, опять! Я тебя чувствую! И я люблю... Но так же беснуется вьюга за дверью, а я не держала ладонь твою, а ты теперь — далеко, на Севере. В безмолвии сумрака, в пустынном зале — Белая тень-тишина. На ступенях Снежного трона — она — кристальна! — И рядом — ты. Перед ней. На коленях. ............ Розу увядшую у сердца храню. А на стекле — ледяные кружева. Ценю я, трактирщик, заботу твою, Но в камине огонь не рассеет стужу.