Красный капюшон

— А ты, как я посмотрю, не очень разговорчивый.       Волк сидел в тени красного куста и молчал. Свет, проходящий сквозь листья, ложился на взъерошенную шерсть, и казалось, будто на неё пролили дорогое вино. — Хочешь чего-нибудь? Не стесняйся, говори. Носить тебе я ничего не собираюсь, но могу за компанию сходить.       А глаза на Девочку смотрели до одури зелёные, как яблоки в её корзинке. Разве что не кислые.       Гулять по лесу без цели и направления бывает довольно интересно. Кто-то, может, и задумывается о том, что жители каменных зарослей и шёлковых лугов не всегда оказываются радушными к своим гостям. Но в основном им всё равно. Лишь бы чего лишнего не творили, а так — всегда пожалуйста. И только всё равно людей тут раз-два и обчёлся. — Я никуда не спешу, подожду, когда ты выйдешь, — Девочка присела на поваленное дерево, прямо напротив Волка. Их разделяла только узкая тропинка.       Обычно в лесу часто можно было найти собеседника: Кукушка тихо поддакивала, Медведь угрюмо перешёптывался о жизни, даже Лиса подходила поближе и устраивалась где-то под боком, становясь замечательным слушателем. Но вот такие вот немногословные особы тоже встречались нередко. С такими и погулять не удастся, и просто парой фраз перекинуться. Один взгляд красноречиво намекает — тронешь — обматюкает по самое не балуй.       У Девочки это «не балуй» сидело в районе «хрен достанешь». Так что и дружбу с такими водить наглости хватало. — А на соседней поляне земляника поспела, синяя-синяя. Сладкая! Если не поторопиться, то её козлы с полуночных холмов перетопчут или того хуже… Вот только не надо такую мину корчить.       Волк сидел неподвижно и преувеличенно внимательно разглядывал цветущее бревно, на котором сидела Девочка. Нежно-голубые и сиреневые цветы с угольно-чёрного ствола мягко стекали на белоснежную траву и рассыпались вдоль тропы крупными и мелкими бутончиками.       Выйти из-под куста, чтобы прогуляться по соседней поляне или у реки с этой чересчур общительной бестией, звучало заманчиво. Но не настолько, чтобы согласиться.       Тем более, что сладкое Волк ел исключительно по воскресеньям, перед тяжким началом следующей недели, а нынче, насколько он помнил, была только среда.       Девчонка приходила каждый день на протяжении уже как двух недель, но ни разу Волк не участвовал в диалоге. Не из-за того, что та ему не нравилась, просто не хотелось. Не было необходимости.       Ему приходилось слышать, что у неё где-то неподалёку жила бабушка, но весной ушла на поиски приключений на свой радикулит, и с тех пор домик у мельницы пустует. Волк подходил к нему, осматривал его состояние, иногда заставал там Девочку, но та его, как правило, не замечала или делала вид, что не замечает. Короче, он считал её немного странной: чтобы ходить в дом, где тебя ждёт не компания горячо любимого родственника, а лишь звенящая тишина и сумрак в пыльных, зашторенных комнатах, нужно быть либо мазохистом, либо тем, кому больше некуда идти. И судя по тому, сколько времени она проводила с ним, Волк всё больше и больше склонялся ко второму варианту. С таким раскладом, первый вариант звучал не так уж и плохо. — А как ты относишься к посиделкам у костра? Или, на крайний случай, у камина? — она вдруг осеклась и заёрзала. — Ты не подумай, я не мерзлячка, или что-то в этом роде, просто ты такой красивый. Я давно заметила, что при правильном освещении у тебя шерсть переливается, как будто драгоценный металл. Ты никогда не подходишь, а ведь шерсть у тебя ещё, наверное, и мягкая. Хочешь, обниму?       Только этого не хватало.       Зверь поднялся на лапы с насиженного места и уже собирался зайти вглубь зарослей, как со стороны его собеседницы раздался судорожный вздох. Она смотрела на него обиженно и немного осуждающе, словно говоря: «Неужели я хоть немного не могу тебя разговорить. Не уходи, иначе заплачу». Лить слёзы из-за того, что кто-то не хочет с ней дружить, она не собиралась. Но обидно было до крайности, и она уже почти решилась.       Немного постояв, смотря Девочке прямо в глаза, Волк попытался понять, что же ей от него нужно. Вариантов было немного, но по своей натуре ему не хотелось быть её личной подушкой для слёз, личным дневником или заменой несвоевременно активной родственнице.       Но если ей просто нужен компаньон, то почему бы и нет? — Мне… нравятся звёзды. Так что, если ты согласна задержаться подольше… Я разрешу составить себе компанию.       Звучало, конечно, так снисходительно, что другой бы возмутился и отказался. Но Девочка решила, что лучше согласиться и побыстрее, пока он не передумал и опять не сбежал от неё в лес. Его голос она слышала впервые, и он впервые ей понравился. — Конечно, я с радостью разделю с тобой любование на звёздное небо. У тебя есть любимое место? — Нет, а разве имеет значение, откуда ты смотришь? — Мне нравится ромашковое поле. Там обзор больше, всё небо, словно на ладони.       Уже на заре они лежали среди белых цветов, вдыхая разносимый лёгким ветерком аромат, и молча смотрели на расцвеченные закатным солнцем облака. Оба хотели что-нибудь спросить у другого, но не знали, что именно.       И вот, когда над ними загорелись мириады звёзд, в голове прояснилось, стало так хорошо и спокойно. Жизнь словно замерла на месте и рассыпалась над их головами, затаившись в ночном ветре, обволакивающей темноте и в каждой травинке — частичке уснувшего леса. — Красиво, правда, — это был даже не вопрос, просто Девочке вдруг захотелось поделиться впечатлениями. — Угу, — кивнул Волк и мельком посмотрел на неё.       Она выглядела не так, какой он запомнил её днём: на лице не осталось и следа той жизнерадостности и энтузиазма, с которым ей таки удалось вытащить его за собой. Было лишь тихое, задумчивое умиротворение в этих голубых глазах, так похожих на цветы, что росли вдоль тропинки.       Ему никогда не хотелось разделить что-то столь сокровенное, как любование на звёзды, ни с кем другим, как с этой молчащей маленькой девочкой. Она показалась ему в эту минуту даже немного красивой и милой. Более взрослой, можно сказать. — Зачем ты позвала меня?       Девочка не отвечала пару секунд, а после просто пожала плечами. — Хотела, чтобы ты, наконец, заговорил со мной, погулял, развеялся. А зачем ты, такой красавец, ото всех спрятался? — она тихонько хихикнула, смотря прямо на него. — Я не об этом, — пропустил вопрос Волк. — Почему ты это сделала? У тебя была причина более весомая, чем то, что я не выхожу из чащи?       Она кивнула. Причина была. Естественно была. Только вот была ли она сама естественной и, если была, то хорошо это, или плохо? Девочка не знала. — Потому что ты тоже одинок.       Большая Медведица сверкала в небе, как капли утренней росы, которой они таки дождались, пролежав молча до самого рассвета. Летние ночи так скоротечны.       Расходясь на перекрёстке дорог, они в последний раз оглянулись друг на друга. — Иди, отсыпайся, — сказал Волк, улыбнувшись. — Найдёшь меня на нашем месте.