не скажу тебе о главном. И не скажу, где летали. Я не могу ломать преграды. Если ты не со мной. И я без стука к двери тайной. Мы до последней капли знали. Любовь и есть моей наградой. Я не хочу другой.
По щекам текут слезы. Знакомый привкус, только вот уже не от радости победы, а от поражения. В один день вся жизнь сломалась, втоптала меня в землю и еще потом походила. Вчера умер дедушка… Все же у него было больное сердце. И еще чертов Виктор вновь не сдержал свое обещание. Уже в который раз. Вчера я задыхался в слезах. Кислород будто бы выбивало из легких, а ему было все равно. Конечно же! Зачем столь прекрасному человеку мальчик, который потерял все в один миг? Слезы продолжали душить, а его рядом нет. Он как всегда забыл обещание быть рядом в сложные моменты! Телефон с счастливыми лицами этих ублюдков летит в стену. Хотелось просто сдохнуть. Спрыгнуть с крыши, вскрыться, напиться таблеток. Заебали. Все уже заебали со своими лживыми, насквозь пропитанными этой гребанной фальшью, улыбками. Раздражает, когда он лицемерно называет меня котенок. Да он сам весь, с головы до пят, раздражает. Температура в квартире будто бы упала на несколько градусов. Сидя укутанным в дедушкино одеяло, я плакал. Я вновь уходил в чертову депрессию. А все почему? Да потому, что дорогой Витенька просто тактично послал меня нахуй. Не взял трубку, отключил телефон и ушел поздравлять свою свинью. Яков звонил сегодня утром и сказал, что заедет. Так хотелось послать его куда подальше, но он был тем, за кого можно было цепляться. Идти на каток не хочется второй месяц. Хочется лишь сидеть тут и рыдать над открытым фотоальбомом. Просто пиздец как не хотелось видеть никого. Слышу стук в дверь. Яков пришел, как и обещал. Утерев слезы, я поднимаюсь и на ватных ногах иду к двери. Открываю, и передо мной стоит мужчина с залысиной и грустным лицом. Пройдя в квартиру, он сделал только одну вещь — обнял меня. Обнял так сильно и крепко, что захотелось вновь плакать. — Понимаю, ты еще маленький, но… — он достает из пакета ром. Видимо, понимает, как мне сейчас хуево, и как хочется просто взять наконец и послать весь этот мир к чертям. Проходим на кухню, и я достаю стаканы. Рюмки сейчас не подойдут.***
Яков позвонил час назад. Сказал, что у Юрия умер дед. А что я сделаю? Понимаю, что мы раньше были близки, но сейчас то… Господи, Никифоров, ты такая сволочь. Пытаешься отдалиться от мальчишки, стараешься перелюбить этого котенка. Хотелось прямо тут бросить все и вернуться, очень хотелось. Но я не мог. Не мог чисто физически. Поэтому я и сбросил его звонок. Мне больно слышать его голос, смотреть в эти глаза, которые повидали столько боли. Удар кулака в стену, и я скатываюсь по ней. Что я, блять, тут делаю? Убеждаю самого себя, в том что он не мой?! Он мой маленький котенок, и пусть только хоть кто-нибудь к нему притронется! Я не слышу слов Юри и срываюсь с места. Нужно заказать билеты на самолет. Спасибо Якову, который хорошо так мозг может вправить своими криками и матом. Сука, еще сеть не ловит. Закон подлости. Вещи остались в гостинице. Плевать. Главное, что документы с деньгами всегда со мной. Котенок, главное дождись. Не сделай с собой ничего. Захожу в интернет и вижу не очень приятные фото. Похоже, хорошую взбучку ему устроит Яков, хотя пролистав еще пару фото, вижу, что и он тут. Неужели Плисецкому так хуево? И самое обидное — фраза на одной из фотографий: «Не можешь выполнить обещание — не обещай». Заказав билет на ближайший рейс, я прошу водителя прибавить скорости. Не хочу потерять в один миг все, чем дорожу. Не хочу потерять этого котенка. Почему я такой уебок? Почему думаю лишь о себе? Только о себе каждый херов день?! Хочется выть, рыдать, драть ногтями сидение, но не могу. Остается лишь засунуть всю эту ярость, гнев, обращенный на самого себя, подальше внутрь, туда, где и так кровью обливается сердце. Поделом тебе, Никифоров. Только вот… За что ты, ублюдок чертов, наказывает ни в чем не виновного Юрия? Внутри почему-то резко становится пусто. Пустота заполняет все пространство и выжигает дыру в области грудной клетки. В моем сердце может быть только один Юрий, и он явно не японец. Рейс через три часа. Я обязан успеть. Обязан спасти котенка, ведь что этот ребенок может с собой сделать? Зачем я начал тренировать Юри? Ради чего? Чтобы доказать Якову, что я уже вырос и не нуждаюсь в нем? Глупец. Я нуждаюсь во всем, что связано со льдом, Россией и Юрой. Жить в Японии становится неуютно. Там все не так, не как дома. Дома как всегда будет ждать мама с пирожками, отец с газетой в руках и родной Плисецкий со своим несносным характером.***
Все происходит слишком быстро для Юрия и слишком больно для Виктора. Он успевает. Успевает забежать именно в тот подъезд, в ту квартиру и в ту комнату. Пшеничные волосы развиваются на ветру, а пальчики сжаты в кулаки. Было безумно страшно. Оба боялись будущего. Виктор срывается и хватает Юру, таща к себе. Тот брыкается и пытается вырваться. Он кричит, что Виктор уебок, блядун, врун. Множество мата и обзывательств, а Виктор это все знает. Посадив Юру на кровать, мужчина закрыл окно и зашторил. Плисецкий сидит на самом краю, еле сдерживая соленые слезы. Тишина. Они бояться заговорить. Боятся сказать что-то не то, разрушить эту мимолетную иллюзию умиротворения. Они не хотят ничего решать… Нет. Они боятся что-то решать, менять. И в первую очередь, оба боятся будущего. Когда Юра успокаивается, Витя приносит две кружки горячего чая с мятой. Блондин хватает кружку и жадно пьет, будто бы пытается насытить свой организм после всех слез и жуткого сушняка. Юрий слышит сдавленный смех бывшего тренера и недовольно хмурится. — И чего ты пришел? — его голос слегка подрагивает, а в голове затесалась мысль, что хочется обнять этого мудака, — Чтобы как всегда соврать и вновь свалить к своему япошке? — Просто я понял, какой мудак и решил помочь тебе. Хотя бы морально, — в его словах не было лжи. Первый раз он не лгал Юрию. Он правда хочет помочь и быть рядом, — Я не уеду. Больше не уеду. Юра не верит. Он не верит словам этого мудака, который может за одну долю секунды сломать мальчика, видимо Никифоров это знает и видит своими глазами. Они вместе что-то понимают и решаются. Юрий сам впивается в губы своего наставника поцелуем. Так жадно, но в тот же момент отчаянно. Когда Яков звонил Виктору понимал, что между ними не дружеская связь или же сугубо деловая. Они друг для друга что-то большее. Виктор нежно отвечает на поцелуи мальчика, даже не задумываясь о последствиях. Они просто рядом друг с другом. Каждый чувствует жар тела, каждый задыхается от нехватки воздуха. — Я поверю тебе, но запомни — в последний раз. Для Никифорова нет большего шанса, и он сам понимает, что не сможет провалить его, не сможет упустить единственную возможность быть с любимым. Они делят с котенком эти минуты пополам, даже не думая, что завтра оба получат по шее от Якова. Хотя, кого бы это еще волновало. Нежные ручки мальчика обнимают «любимого ублюдка» за шею, а тот, в свою очередь, помещает собственные крепкие, по истине мужские, руки на хрупкой талии блондина. Им нужно научиться доверять друг другу и выполнять обещания, которые были даны еще давно и были забыты в первые же секунды. Юрий дал шанс, а Виктор его не проебал. Это ли не счастье?