Чужая Земля

      Так удачно реализовав свою задумку и, более того, получив неожиданное разрешение на прогулку по саду, Кэтрин поспешила скрыться за деревьями от глаз слуг, смотревших на нее свысока. Вероятно они считали ее бесправной пленницей и может быть даже жалели, но просить их о помощи и взывать к разуму она не решилась — раз уж они работают здесь, то наверняка в курсе помешательства своей хозяйки и того, что она тут творит. Госпожа… ну надо же! Подчинение себя ей… отдает сюжетом для дешевого романчика. Еще и ждет добровольного согласия — да кто на такое вообще может согласиться?! Хорошо, что ей хватило ума не возражать в процессе этого монолога и в результате добиться отсрочки для себя. Да и какой смысл перечить сумасшедшей? Только злить ее и рисковать своим здоровьем.       Поглощенная своими мыслями, девушка брела по тропинке и не заметила, как ухоженный сад превратился в полудикие лесные заросли. Деревья здесь росли плотнее и их раскидистые ветви, толщиной в руку, полностью скрывали небо. Огромные листья, каких шатенке еще не доводилось видеть, дарили прохладу от становящегося жарким дня. Все же эта Кира чертовски хороша собой. А какая харизма! Вероятно природа, одаривая человека одной рукой, другой отбирает. Как жаль что ее ментальное здоровье оставляет желать лучшего — если бы они встретились при других обстоятельствах, то Кейт могла бы смело сказать, что она очарована этой девушкой.       Лесопарковая зона резко оборвалась, переходя в открытую луговую местность за которой — о чудо! — Кейт увидела дорогу! Ну, или почти дорогу — выложенная чем-то светло-серым, вероятно бетонными плитами, насколько хватало обзора, она была пуста. На ум почему-то пришли прерии с их бескрайними просторами. Даже не задумавшись почему нет ограждения, охраны и прочих атрибутов богатого поместья девушка бросилась через луг. Она уже преодолела большую часть пути и тут, когда до спасительной трассы казалось уже рукой подать, ноги перестали ощущать твердь земную, и Кэтрин поняла, что бежит на месте. Луг остался где-то далеко внизу, а она парила в воздухе, не удерживаемая больше силой притяжения. Взглянув вниз, шатенка испытала очередной, который уже за этот день, приступ паники и, не сумев с ним справиться, завизжала как маленькая, до смерти перепуганная, девочка. Как не странно, но этот визг помог ей избавиться от накатившего ужаса и, тут, до Кейт стало доходить, что не все в странном рассказе Киры было бредом ненормальной. И огромные деревья и странный «одинаковый» внешний вид прислуги и не по весеннему жаркий день и исчезающая дверь и свет в помещениях, льющийся непонятно от куда — все вдруг сложилось в единый пазл, наглядно иллюстрирующий шокирующую правду — она больше не на Земле. Крупные слезы покатились по щекам помимо воли — никто ее не найдет здесь, никто не придет и не спасет: она больше не увидит отца, друзей, не закончит образование, не сделает карьеру, не будет у нее белоснежного подвенечного платья, свадебных фотографий, любимого мужа, не будет детей, не будет своего домика с резным забором и палисадником, не будет лопоухого лабрадора, камина и кресла-качалки. Ничего больше не будет. Ей суждено остаться в хрониках своего родного мира без вести пропавшей при странных обстоятельствах. Как отец переживет это и переживет ли? Ведь она была для него всем — смыслом его жизни. А она… она станет игрушкой для той долговязой девицы, которая больше не казалась ни привлекательной ни харизматичной. Она бы могла еще долго беспомощно барахтаться, словно муха в паутине, и рыдать над своей потерянной навсегда жизнью, но довольно скоро, словно почувствовав затруднительное положение пленницы, на лужайку вышла Кира.       — Кажется я переоценила твои умственные способности — обратилась она к беглянке, — надо было предположить, что ты, будучи уроженкой дикого, отсталого мира, захочешь убедиться в правдивости моих слов опытным путем. Признаться честно, твое недоверие обижает меня, но еще больше меня расстраивает то, что ты ослушалась. Ладно, с этим мы разберемся позже, а сейчас тебе нужно подготовиться, — на этой ноте Кира вызвала из воздуха мерцающую красным панель, приложила палец к боковой ее части, после чего свечение стало зеленым и Кейт плавно опустилась вниз на свои, отказывающиеся ее держать, ноги.       — Идем, — скомандовала брюнетка, но девушка в ответ только отрицательно и упрямо помотала головой — это начинало раздражать, да и время поджимало. Поэтому Кира, сдержав первый порыв отлупить причину своего недовольства прямо здесь и сейчас, исполнила свое обещание прибегнуть к насильственным методам и, вытащив из брюк широкий ремень, связала руки брыкающейся Кейт, а когда та, извернувшись, вцепилась зубами ей в предплечье, пообещала сделать для нее еще и кляп. На этом девушка успокоилась и позволила поднять себя на руки. Остаток пути до дома они провели в молчании — одна думала о предстоящей церемонии и предвкушала ночь, которая последует за ней, а другая старалась не думать вовсе, не желая даже представлять свою дальнейшую судьбу.

***       Кира передала связанную девушку с рук на руки двум, ничуть не удивленным, служанкам, которые, как и большинство здешних обитателей, хоть и были на одно лицо, но отличались женской форменной одеждой, состоявшей из темно-синих прямых платьев с разрезами по бокам, похожих на японские кимоно. Под пристальным взглядом хозяйки они развязали Кейт руки, а затем отвели в купальню, стилизованную под подземную пещеру с горячим озером посредине. Там ее вымыли до скрипа, натерли какой-то смесью и убрали лишнюю растительность с тела, а затем намазали ароматно пахнущими маслами. В комнате, которую она покинула утром, ее дожидалось платье — светло-зеленого цвета, с глубоко декольтированным лифом и разбегающимся мягкими складками от талии подолом, вышитым по краю причудливым темно-зеленым узором. В целом, наряд напоминал средневековое женское котарди, только с шнуровкой сзади, что делало невозможным самостоятельное в него облачение. Рядом обнаружилось и то, чего пленница совсем уж не ожидала увидеть — корсет.       — Надевай, — скомандовала одна из горничных, и Кэтрин послушно последовала этому указанию. Она и не думала сопротивляться. Какой смысл? Бежать ей все равно больше некуда. Когда она справилась и натянула на себя то, что историки всего мира называли орудием пытки, одна из служанок помогла ей со шнуровкой, хотя помогла — это громко сказано — Кейт показалось, что сейчас ее ребра не выдержат и треснут, а если даже и выдержат, то она попросту задохнется. Сверху этого великолепия на нее надели почти невесомую, струящуюся ткань платья, а вторая горничная, тем временем, повязала на бедра Кейт темно-зеленый пояс, больше напоминающий по виду толстую канатную веревку с кисточками на концах. Нижним бельем для нее, по видимому, никто не озаботился. Своего отражения в зеркале шатенка не узнала — от туда на нее смотрел, будто бы, другой человек, из другой эпохи. Девушки же, не теряя ни секунды, усадили ее на стул — одна из них начала колдовать над волосами, укладывая их в высокую прическу, а вторая подкрасила Кейт ресницы и брови, нанесла немного румян на скулы и чуть припудрила щеки. Когда их труды были окончены, в комнату вошла Кира. Она тоже переоделась, но костюм на ней был другим: темно-зеленый камзол, в цвет вышивки на платье Кейт, доходил до средины бедра, ноги же облегали светло-зеленые брюки. Завершали образ высокие сапоги такого же — темно-зеленого цвета. — Нам пора, — будничным тоном сообщила она. Не произнося ни слова и не поднимая глаз, Кэтрин послушно вышла следом за ней. Церемониальный зал находился в южном крыле замка и представлял собой круглое просторное помещение с арками, выходящими прямо в сад, и зарешеченным узорной панелью из светлого дерева, альковом с северной стороны, в глубине которого мерцал неясный голубоватый огонь. Сверху, через куполообразную стеклянную крышу, зал освещался мягким, рассеянным солнечным светом, и все здесь будто из этого света и состояло. Кэт невольно залюбовалась этой картиной, но взявшая ее под локоть Кира, напомнила ей, где она находится и в качестве кого. Гостей собралось действительно много — огромная зала была заполнена практически полностью, свободным оставался только выложенный для них огромными, похожими на живой ковер, бархатными зелеными листьями, коридор к алькову. Каким гигантским растениям могли принадлежать эти листья, оставалось только догадываться. В саду вокруг здания собрались те, кому места внутри не хватило — судя по одежде и неприметному внешнему виду, это были люди более низкого происхождения. Кира шла уверенно и широко шагая. В своем узком до невозможности корсете и длинном, путающемся под ногами платье, Кейт едва поспевала за ней. Не имея возможности вдохнуть полной грудью, она начала задыхаться, но ее спутница не обращала на это никакого внимания. С невозмутимым видом, не ускоряя и не замедляя шага, не забывая приветствовать окружающих кивками и полупоклонами, Кира подвела свою избранницу к алькову, провела рукой по резной решетке и та растворилась, пропуская их внутрь голубого сияния и тут же возникая вновь за их спинами. Таким образом, присутствующие в зале могли видеть совершение таинства единения, но не могли ни вмешиваться ни влиять на его ход.       Встав на одно колено, и обратив взгляд к голубому, висящему прямо в воздухе огню, Кира произнесла свою клятву на древнем наречии нового для Кейт мира. Как только звук последнего слова стих, обеих девушек окутала яркая вспышка, кончики пальцев на руках и ногах чуть закололо, а в теле появилась приятная легкость, как после глотка хорошего вина. Душам же и умам сочетающихся свет даровал, хоть и временное, но очищение от тягот, отрешенность от забот, спокойствие и гармонию. Поэтому пленница не сопротивлялась, когда ее новая Госпожа надевала на ее шею похожий на ожерелье, но все-таки ошейник.       — Это символ твоей принадлежности мне и моему роду. Клянись носить его с честью и не порочить, — произнесла Кира ритуальные и, теперь уже, понятные Кейт слова.       — Клянусь, — ответила, не задумываясь, та. Все происходящее в этот момент казалось ей естественным, правильным и, более того, желанным.