Во всём виновата радиация

      Холод, полумрак, слякоть… Что могло быть хуже? Ну да, конечно — дождь. Вначале первые капли одинокими астероидами взбудоражили поверхности луж, державшихся еще с ночи, затем несколько из них ледяными пальцами коснулись кончика носа и щеки, а после, осмелев, посыпались на землю сплошным звездопадом. Мокрым и холодным звездопадом. Милош натянул на голову тканевый капюшон: ненадолго, но поможет. Переступая очередную лужу, не рассчитал и всё же замочил кроссовки. Да, одет парень был совсем не по погоде, но что еще сделаешь, когда собирался добираться домой на такси, но в кафешке во время обеда какая-то тварь вытащила из заднего кармана кошель… Пришлось выклянчивать у коллег деньги на проезд в городском транспорте и пилить домой по лужам.       Дождь усиливался, вынудив Милоша поспешно юркнуть под ближайший ржавый карниз. Подъездная дверь за спиной внезапно запищала, открылась и выпустила на свет мокрую женщину преклонного возраста. Та одарила одетого не по погоде молодого человека брезгливым взглядом, словно говорящим — «Вечно тут какие-то алкаши и наркоманы ошиваются», распахнула зонт и гордо удалилась в стену льющейся с неба воды. Да, вот зонта-то сейчас Милошу и не хватало. И тёплой куртки, да. Он постарался «сгруппироваться» и даже вжал голову в ворот кофты, стараясь хоть как-то усмирить дрожь зубов. Вот же влип, называется. Вернее, «вмок». Скорее всего, сие мероприятие закончится вынужденным неоплачиваемым отпуском по состоянию здоровья…       Сверкнуло, моментально разразившись взрывоподобным громом. Странно, гроза в конце октября? Но Милошу сейчас было как-то плевать на психи природы, он подумывал о том, чтобы как-то взломать подъезд и, подобно заправскому бомжу, разжечь там костёр. Вот только… разжигать костры он, как глубокий офисный червь, банально не умел, как, впрочем, и взламывать подъезды. Универсального подъездного ключика с собой тоже не было при себе, ведь дома ждала мама, готовая открыть любимому сынуле в любой момент.       Ливень, полумрак и слякоть — идеальное время для размышлений о жизни и хандры. Вот и сейчас, лишний раз вспомнив, что ему за 30, у него до сих пор нет девушки, работу получил по блату, а почти всё свободное время прожигается за компьютерными играми и поглощением маминой выпечки, он хотел было трагично схватиться за голову, сползти по стене и драматично взвыть «Что я делаю со своей жизнью?!», но стена при первом прикосновении оказалась обжигающе холодной, а пол, согласно ожиданиям — и подавно, напрочь отбив всякое желание продолжать.       В кустах рядом что-то противно затрещало, и из листьев на свет явилось… нечто. Выглядело оно как переливающийся разными цветами и слегка подсвеченный, неровный и бурлящий хаотичными волнами по поверхности шар, преломляющий всё вокруг, словно очень мощная линза. Милош мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но субстанция не исчезла, а, напротив, стала как-то угрожающе приближаться. В голове стрельнула мысль о том, что эта шаровая молния какая-то очень странная для шаровой молнии, но ноги, похоже, быстрее прочих частей тела осознавшие, что дело дрянь, уже быстро бежали по улице.       Дождь почти болезненно бил по лицу и шумел так громко, что парень даже не мог понять, издавало ли ЭТО какие-то звуки. Он обернулся, надеясь, что молния отстала или, того лучше, вообще привиделась, но увиденное заставило его бежать еще быстрее: сфера неслась за ним следом, более того — догоняла. Улочки и дома давно стали незнакомыми, но сейчас было как-то не до ориентирования на местности. Прямо по курсу виднелась большущая лужа, отчего несчастный уже приготовился к холодной ванне и ускорился, надеясь побыстрее ее преодолеть. Ноги погрузились в грязную воду почти по колено, но это было далеко не худшим, что могло произойти. Худшее случилось следом: неизвестно, что скрывалось в мути лужи, но это что-то было явно скользким. Ногу повело в сторону, и Милош, щедро расплескав содержимое лужи, эпично «лёг» в её ледяные объятия. Он успел лишь перевернуться и подняться на локтях, что позволило ему увидеть, как сияющая сфера приблизилась, всё ускоряясь и влетела ему прямо в грудь.       А дальше была темнота. Темнота и холод. А затем снова свет… и жгуче-жалящее ощущение, стремительной волной расползшееся снизу, заставившее заорать. Но оно быстро прекратилось. Парень обнаружил себя согнувшимся на четвереньках на какой-то круглой платформе, под которой что-то искрило. Его тошнило, но сейчас было не лучшее время выплёвывать внутренности, потому, посильно заглушив рвотный рефлекс и тяжело дыша, он поднял голову. Голова, кстати, кружилась, но сфокусироваться на фигуре перед ним он, всё же, смог. Это был высокий мужчина в черном облачении с черными же волосами и короной, увенчанной тремя сияющими каким-то неприятным светом камнями. — Ну вот… — Несколько сокрушенно прозвучал глубокий голос. — Сломал. И как тебя так угораздило, а?       Милош нечленораздельно что-то промычал. Он хотел сказать, что не знает, где он, как он сюда попал, и что вообще происходит. И что он, естественно, представления не имеет, что и как умудрился уже сломать, но, на всякий случай, искренне извиняется. Но язык не слушался, да и всё тело, кажется, трясло.       Видимо, сразу разобравшись в происходящем, его странный собеседник сказал: — Не спеши. Сейчас всё нормализуется. У тебя шок после перемещения, да еще и током заработал. Вообще не должно было переместиться что-то живое. Странно.       Мужчина подошел ближе, цепко схватил в руку неодимовую подвеску, внимательно осмотрел и хмыкнул: — Вот оно что… Парень, тебя в детстве не учили, что таскать на себе сильнодействующие магниты не очень благоприятно для здоровья?       Нет, он никогда не задумывался о подобном. Просто показалось забавным носить на себе два шарика, соединенных друг с другом только магнитной силой, да и отдираемых с немалым трудом. Его сейчас больше интересовало место, в котором он оказался. Трубы, провода, синеватая подсветка, прозрачные светящиеся экраны… Довольно футуристично.       Незнакомец зажал подвеску в руке и одним лёгким движением ее сорвал. Плотный кожаный шнур болезненно резанул по шее. От такого хамства еще не поднявшийся с четверенек Милош задохнулся возмущением: — Да… да кто ты такой?!       Тёмный невозмутимо встал и отошел к столу. Кажется, он понял фразу слишком буквально… к счастью. — Меня по-разному называют. Мелькор и Моринготто, пожалуй, чаще всего. — Мелькор?! — почти прохрипел парень. О да, он знал, кто это, прожевав Сильмариллион несколько раз в своё время и, к тому же, последний раз совсем недавно. Но это казалось абсурдом.       Мужчина обернулся: — Да ты, я смотрю, что-то обо мне слышал?       Милош поднялся, обнаружив, наконец, что его уже не так сильно качает: — Да ты издеваешься! Это шутка такая, да? Годный косплей, парень, и фокусы крутые, но ты меня ими до усрачки напугал, намочил, да еще и током жахнул. Потому извини, мне не смешно! Рассказывай давай, как ты это сделал, и как мне теперь пройти домой, ибо я должен там быть еще… — Он посмотрел на часы и замер, осознав, что они стоят.       Мелькор усмехнулся: — Хм… Милош Пашковский… Мама волноваться будет? Лучше бы ты так же думал об этом вчера, когда забыл ей позвонить и сообщить, что задержишься с коллегами. А то ведь сердце пожилой женщины некрепкое. Пока ты веселился, она лекарства пила. Но ты распереживался, почему-то, именно сейчас.       Парень впал в шок, а затем и в новый приступ возмущения, грозивший вылиться в «Да ты еще и следил за мной!» со всеми вытекающими, но следующие слова мужчины его заткнули и повергли в сильнейший когнитивный диссонанс. — Больше мне нечего делать — следить за тобой. Правда думаешь, что у меня нет других проблем? Да, именно так ты пока и думаешь. Ну думай… В любом случае, пока я не починю механизм, столь щедро политый тобою дождевой водой, ты останешься здесь. И написать «тому козлу Василиску с блогов», как он некомпетентен в политических вопросах ты сегодня уже вряд ли успеешь, как и поставить секс-мод на Скайрим. Не расстраивайся. И первое, и второе — совершенно бессмысленны, а с твоим нынешним рвением ни депутатом, ни особенно желанным в постели и везде самцом в реальности тебе не стать. Итак, ты будешь терпеливо ждать здесь. Живым или не очень. Это уже зависит от твоего поведения. Например, от того, будешь ли ты и дальше стоять на этом проводе или нет, — Милош молча отошел с внезапно увиденного им искрящегося провода, нервно сглотнув увеличивающийся в горле ком. — И не ори мне тут, ибо моё терпение не безгранично.       Несчастный задрожал всем телом и упал на колени, осознав, наконец, что, кем бы ни было это существо, это, по меньшей мере, не нормальный человек: — Не вели казнить! Вели миловать! Я от невежества это! Да я бы никогда… Не губиииии!       Моргот скривил тонкие губы и прошептал устало: — И туда добрались, информаторы хреновы…       А затем уже громко ответил: — Мать мне твою жалко. Под ногами не мешайся только. И постарайся тут не убиться. Я не нянька, чтобы следить за тобой.       Он прошел мимо неловко поднимающегося гостя, властно отодвинул его в сторону от искрящейся платформы, как отодвигают какую-нибудь занавеску, и принялся разбирать механизм.       Милош отошел подальше от Мелькора и молча, боясь издать хоть лишний звук, уселся на пол возле какой-то стойки. Впрочем, со звуками выходило не очень, ибо мокрая одежда снова холодила, а зубы опять начали предательски стучать. Наконец, на одной из «трелей» зубного оркестра Моргот, не поворачиваясь и не отрываясь от работы, щелкнул пальцами. Одежда пугающе зашипела и… почти мгновенно просохла, при этом даже немного нагревшись. Парень тихо заскулил, внезапно поняв, что для того, чтобы от него осталась горстка пепла, будет достаточно лишь щелчка пальцами. Мелькор всё так же, не отрываясь от работы, хмыкнул. И снова всё погрузилось в молчание, прерываемое лишь лязгом металла.       Милош сидел на полу, спрятавшись от хозяина ситуации за колонной, обвитой проводами, сидел тихо, стараясь даже не думать в надежде, что так он станет еще незаметнее для Врага Мира. «Вот, угораздило же… Нет вот, чтобы к Манвэ там, или, не знаю, к Ирмо… он, вроде, славный малый должен быть…, но нет, его угораздило — к Морготу. И что теперь? Как это всё понимать? Когда он починит эту адскую машинку, что его сюда переместила, он отправит домой? Или не домой, а в какой-нибудь мёртвый мир с парами серной кислоты вместо кислорода? Или домой, но заберёт душу взамен?» На этой «оптимистичной» ноте у Милоша заурчало в животе. Громко так заурчало, и совершенно непорядочно. Что же… он ел часов 5 тому назад, если не больше, так что, всё закономерно, но вот только любой неприятный для Врага Мира звук мог стать последним, который ему доведётся издать.       На втором громком урчании Мелькор бросил инструмент и, встав, направился к «гостю». Милош весь вжался в стену и едва ли не заскулил снова от ужаса, но Вала прошел мимо, чем-то прогремел вне области обзора парня и, возвращаясь, кинул на стол рядом с ним тарелку с невзрачно выглядевшим куском мяса, а затем снова вернулся к платформе. Парень осторожно глянул на мясо, затем на Моргота, потом снова на мясо, потом опять на Моргота, а потом живот заурчал в третий раз. — Ешь уже.       Милош сглотнул и с сомнением посмотрел на местами чёрное мясо: — А…, а что это? — Мясо человека, который отказывался говорить мне правду, пока я свежевал его, — он зубами оторвал кусок какой-то клейкой ленты и начал ее куда-то приматывать. — Ты не смотри на черноту. Это лишь синяки от ударов молота.       Повисло гробовое молчание. Живот заткнулся, есть резко перехотелось. Мелькор обернулся, увидел бледного парня, отодвинувшегося от тарелки, и коротко рассмеялся: — Это обычная говядина. Просто мне было лень покидать это место, чтобы что-то приготовить, а местные приборы не предназначены для готовки пищи. Вот и вышло, что вышло. Да съедобное оно — не робей. — Т-то есть, это не человек?       Он покачал головой: — Из такого мира, а такой впечатлительный… Что я — совсем, что ли, по твоему, больной, тебя прионами кормить? — П-прионами? — Заикание не хотело проходить. — Хочешь сказать, ты не знаешь, почему каннибализм вреден для здоровья? Поищи на досуге. Всяко лучше, чем искать Гастли под офисным зданием, правда ведь?       Милош тихо крякнул. Он бы даже покраснел, если бы не был бледен, как сама смерть. Даже никто из коллег не знал, что он ловит покемонов. — И встань с пола, пока у тебя, несмотря ни на что, ещё есть шансы иметь детей.       Парень вскочил и, не дожидаясь новых сигналов от живота, начал есть. И правда, на вкус это было говядиной. Местами она была пережарена, но на голодный желудок это не сильно важно. Дохрустев последним пригорелым куском, он немного осмелел и внимательнее осмотрелся. Сплошные провода, трубы, техника и мебель. Да, не так он себе представлял убежище Врага Мира. — Ты вообще много чего себе совсем не так представлял, — отозвался на его мысли, собственно, Враг Мира. Милош снова крякнул, схватившись за голову. Мелькор засмеялся: — Не поможет. — А…, а зачем вам всё это? — он сам удивился своей смелости.       Вала бросил инструмент и немного раздраженно посмотрел на гостя: — Тебе о чём-то говорит фраза «дифракционная транссингулярная стансмиссия»?       Парень округлил глаза и покачал головой. — Ну вот и не начинай тут… Иначе глядишь — до смерти заговорю.       Милош икнул. Мелькор усмехнулся и вернулся к работе: — Совсем просто говоря, если не вдаваться в подробности, то я собираюсь вернуться в Арду. — Но ведь… — А, ты и о пророчестве Мандоса знаешь? Зря ты это… Намо — нормальный мужик, вообще-то. Сидит тихо в своём отделе, собирает информацию… Я его даже понимаю: с такой компанией не только под землю спрячешься. А они ему всякие «пророчества» шьют, зная, что он против не будет. Да ему-то и по косе эти байки, в принципе. — Но как же, Ваше… Темнейшество, выходит, не всё правильно написано в… — Сильмариллионе? А сам как думаешь? Осмотрись вокруг — ещё раз подумай. Некоторые детали вспомни — и еще подумай…       Милош задумался. Задумался над тем, а не пытается ли Враг Мира его обмануть, для чего специально создал масштабную иллюзию. Мелькор расхохотался: — Да кому ты нужен, мальчишка? Какой мне толк с одураченного тебя?       И правда. Никакого толку в себе Милош не увидел, и даже приуныл бы, если бы не тьма вопросов, что его раздирали, словно на куски. — Жди, — сказал Моргот, словно почувствовав, что его сейчас начнут допытывать. — Я, всё же, занят. Потом будешь меня доставать своим любопытством. — Но… — Молчи! Не то рот запаяю!       И вот теперь Милош приуныл.       Шли часы. Тишину рассеивало лишь гудение труб и лязг металла в руках у Мелькора. Совсем заскучав, Милош, снедаемый смертной скукой, решил осторожно осмотреться. Он бесшумно вышел из комнаты в тёмный коридор, успешность чего позволяла предположить, что мысли его читать перестали. Длинный, но совершенно пустой коридор, все шлюзы закрыты, и как их открывать — загадка, да и не стоит — вдруг там крокозябра какая-то сидит? Балрог, например… Впереди показалась просторная площадка. Предвкушая интересное местечко и напоминая себе о правиле «ничего не трогать руками», Милош ускорился. И вот, в какой-то момент… пол ушёл из-под ног. Вернее, это ноги соскользнули с пола… Неважно. Важно было то, что Милош парил, и парил направленно, продолжая движение к центру. Вся эта ситуация начала изрядно напрягать, заставив парня испуганно заныть, а после и заорать, осознав, что как-то повлиять на своё движение у него уже не получается. А тем временем он вылетел на широкую хорошо освещенную площадку и стремительно приближался к какой-то стене. Столкновение произошло крайне неприятно, настолько, что поначалу даже показалось, словно он себе что-то сломал. А потом под ним что-то пикнуло и зажглась лампочка. Неподалёку что-то зашипело, и парень ощутил, как внезапно в помещении поднялся ветер. Неожиданно быстро осознав, что именно происходит, он, соскальзывая, попытался срочно за что-то ухватиться, и в процессе даже что-то отодрал от стены/пола/потолка (нужное подчеркнуть). Когда же его неуклюжая тушка уже почти вылетела в открытый космос через неожиданно легко открывающийся шлюз, он замер. Что-то остановило полёт и, только сейчас зависший у «выхода» и обдуваемый оглушающим ветром, он, наконец, закричал. — Не ори, — странным образом, несмотря на шум, он услышал. И даже увидел стоявшую на платформе фигуру в чёрном, что с выражением средним между «Ты идиот» и «Ну и чему я удивлён?», подняв руку, наблюдала за его парением. Из всего этого можно было сделать вывод, что орал он до этого не зря, и его успели задержать… этим… как там оно называется… телекинезом. — Не люблю тех, кто шумит больше, чем делает. Хотя… лучше бы ты шумел, чем делал. — Вы-вы-вытащи меня отсюда! — Зачем? Весело болтаешься там, — и его, кажется, тоже как-то услышали в шуме. — Мне не весело! — А мне весело. Да и тебе ведь было скучно? Вот, теперь наслаждайся. — Тут дышаааать тяжело. И холоднооо! — Ну ничего. Потерпи — может, ума наберешься хоть немного. Я говорил тебе, мальчишка, быть осторожнее? Внимательно же ты слушаешь советы старших.       Он хотел возразить, что ему уже, слава Богу, 31 год, и что он вот ну никак не мальчишка уже, но здраво решил промолчать и с самим Морготом не пререкаться. Впрочем, с тем же успехом, он мог бы и сказать. — Ты там мысленно возмущался бы потише, а то я твой возраст по психологическому посчитаю и решу выдрать в воспитательных целях хорошенько. А то я, смотрю, тебе розги по жизни не хватает.       Шлюз тихо закрылся, а Милош… рухнул на землю. И снова ему показалось, что он что-то сломал. Снова только показалось. Его подняли за шкирку и потащили обратно: — Не вой, великомученик. Сам виноват, — отозвался Мелькор на его стоны. Он швырнул гостя к столу, на котором всё еще стояла тарелка, и уселся на стол напротив: — Сейчас идёт автоматическая настройка. Если всё хорошо, по её завершении ты отправишься домой… если до того времени не успеешь покалечиться.       Милош цепко ухватился за край стола, поднялся на ещё трясущихся ногах и с трудом усадил себя на стол. В своей ладони он нашёл какой-то светящийся символами камушек и, предположив, что хозяин, увидевший, что попаданец отколупал от его корабля или станции какую-то кнопку, его точно или убьет или, по меньшей мере, точно таки выдерет, поспешно спрятал ее в кармане: — А-а-а-а… А почему шлюз так легко открывается? Э-это же так опасно! — Для вас опасно, — Моргот, провожая мимолётным взглядом кнопку, пожал плечами, и отпил из какой-то фляги. — Я Вала, не забывай. У Айнур немного другие принципы выживания. Мне это всё равно что проветривание устроить… Пить будешь?       Милош покачал головой, затем кивнул, затем снова покачал головой. Мелькор вздохнул и протянул ему открытую флягу. Парень принял, недоверчиво понюхал, посмотрел на Мелькора, снова понюхал, снова посмотрел на уже закатившего глаза Мелькора, отхлебнул немного, еще немного. Мир на мгновение стал ярче и чётче, отчего Милош испуганно вернул напиток обратно владельцу. Мелькор невозмутимо принял и закрутил крышку. — Так, значит, я могу сейчас спрашивать? — Да, — Мелькор внутренне приготовился к лавине. И не зря. — Всё было не так? — основополагающий вопрос. — Не всё. Но многое — да. — А ты… делал все эти ужасные вещи?       Мелькор вздохнул: — Ну да… Зачем я надеялся на твоё здравомыслие? Вместо того, чтобы задать мне вопросы, ответы на которые могли бы в будущем помочь тебе и твоей цивилизации, ты спрашиваешь меня об этом бреде… Если я скажу «нет» — что изменит лично для тебя этот ответ? — Я буду знать. — И что тебе с этого знания? Ладно, коли так хочешь, продолжай задавать идиотские вопросы. — Эм… Светильники… ты обрушил? — Нет, они даже не обрушились, они взорвались. Я говорил Варде, что ее расчеты количества Урана-235 не верны.       Милош заморгал, снова заморгал, еще раз заморгал… и задал следующий вопрос: — Хорошо, а… орков ты сделал? — Моей ошибкой было то, что я помог им выжить. Только лишь. Никогда не думал, почему эльфы живут так долго? А о том, почему у людей существует запланированное организмом старение и смерть? Для того, чтобы не накапливались ошибки в генетическом материале. Какой вывод для эльфов ты можешь сделать? Ну?! Разгоняй свой заросший пылью процессор! — Эээээ… нуууу… эльфы не накапливают ошибок? — Ну вот. Можешь ведь, если припугнуть… Эльфы устойчивы к мутагенезу. Потому они такие вечные и красивые. Необходимость в старении исчезает. Эволюционирование, впрочем, тоже. У этого вида нет будущего. Откуда оно взялось? А это природная селекция. Мир после Светильников долго ещё фонил радиацией. Большая часть праэльфов жестоко мутировали. Те, чьи геномы были очень стойки, выдержали, а иные… стали орками. Я их тогда спасал, не зная, что мозги им тоже поломало. Впрочем, тут я и в «классических» эльфах не уверен… — А что с Сильмариллами? — Взял. Грешен. Но отчасти потому, что Феанор был дурной, как ты, уж извини за прямоту. Он сотворил такие мощные источники энергии, которые могли бы разнести весь Аман. Кстати, они тоже радиоактивны, если быть совсем близко. Остальные Валар его идею поддержали — видимо, Светильники их так ничему и не научили. В общем, я их и забрал, от греха подальше, а там и придумал конструкцию для безопасной эксплуатации. Кроме того, это было необходимо для ещё одного манёвра. — В короне, значит? — В короне. Хотя, это не просто украшение — ты ведь понимаешь? — А Унголиант? — А вот это про тот самый манёвр. Генетический эксперимент Йаванны. Она сама вырвалась из лаборатории и наделала шума. Я договорился с Унголиант и вывел ее с Амана, маня Сильмариллами. Но Древа спасти, увы, не успел. Они потом еще хотели с помощью Сильмариллов наполнить Древа светом. Вероятность повторения истории со Светильниками — 43%. Я понимаю, что им радиация не вредна. Да и эльфам не сильно перепадёт. Но всё это имеет далекоидущие последствия, да и не для того я вместе с Йаванной столько корячился над экологическим равновесием Арды. — Ты учёный? — Можно и так сказать, по вашим-то меркам. Но это очень неполно, конечно. Так-то мы все тут учёные… — Инопланетянин? — Не совсем. Ты… не поймёшь. — А за что ты так с… — А что Маэдрос? Маэдрос вёл себя, как ты, но был покрепче. Пришлось реализовать дисциплинарное взыскание, чтобы он не убился однажды. И не так уже и долго он там висел, заметь. Я и предположить не мог, что за это время его отыщет брат и решит вопрос членовредительством.       Милош машинально спрятал обе руки в карманы: — А… — К Гондолину я вообще не имею отношения. Кроме как козла отпущения, как всегда. Этим занимался Тулкас. Увы, под городом были мощные залежи урана, да и нолдор построили там лабораторию, где делали такое… в общем, тебе лучше не знать, парень. Поверь, то, что случилось с Гондолином — это к лучшему. — Значит, Турина… — Не я. Нет, Проклятья вообще не было. Кроме одного нюанса: у их семейки была врождённая предрасположенность к весьма специфической опухоли головного мозга. Вот и намудрили многого, а иное, верно, случайность. — А опухоль… — Да. Я уже не помню, кто там из них так облучился… — То есть, во всём виновата радиация? — Во всём, друг мой, виноваты несоблюдение техники безопасности, халатность и невежество. Не прививай себе привычки винить во всём силы природы. -… — Да, драконов вывел я. А что? Хорошо получились, разве нет? — Да, хорошо… — Милош осоловело почесал репу. — Но, выходит, ты едва ли в чём сильно и провинился. Так, а за что же тебя так?.. — Что «за что»? Я тут работаю, вообще-то. А то, что в головах местного населения я главный враг — это так и надо. Всем нужно олицетворение зла, желательно — достаточно могущественное и хоть отчасти явное. Вот у вас, наверняка, тоже есть своё? О, у вас есть Дьявол. Не совсем хороший пример, но всё же. А что было бы, не будь Дьявола? — Ммм… — То-то же. Ни оправданий, ни обвинений… Богу должен противопоставляться Дьявол, иначе люди слишком явно решат, что Зло исходит от Бога и начнут творить фигню. А, впрочем, разве они ошиблись бы?       Милош сглотнул и крепко задумался. Всё происходящее всё больше казалось сущим миражом, но мираж был не так плох, и говорил интересные вещи. Мираж встал, подошел к платформе, куда-то заглянул, что-то поколупал, вернулся на место… — Как… там? — Еще настраивается.       И снова повисло молчание. И снова его прервал вопрошающий: — Значит ли всё это, что Врагом Мира ты не был, и что войн не устраивал? Но… они вообще были? Война Кольца там и всё такое?       Мелькор задумчиво крутил в руке какой-то неопознанный Милошем объект: — Чтобы ты не впадал в заблуждение, парень: даже если я не устраивал войн, это не значит, что я не солидарен с теми, кто их организовал. В войнах есть своя польза для миров, в которых они протекают. Главное — контролировать предел разрушения. — Но… как? Постой? Что?       Вала скучающе посмотрел на своего гостя: — А ты как думал? Всё, кроме Хаоса, рождается в противостоянии. Хаос порождён миром, а Порядок — войной. От этого некуда сбежать. Оставим эльфов в покое. Попытки вести селекцию так, чтобы вернуть им мутагенез, провалились. Этот вид обречён на нескорое, но вымирание. Но остались люди, дварфы, орки, наконец, которые, быть может, всё же выиграют у эволюции нормальные мозги… А в идеальных условиях, друг мой, эволюция едва идёт. Отбор слабый. А вот агрессия накапливается, сопротивление порокам слабеет, сила духа истончается, а жажда выплеснуть природную агрессию… растёт, — он снова отпил из фляги и, смеющимся взглядом смерив опешившего Милоша, продолжил. — Вот твой народ как обычно выплёскивает свою агрессию? Правильно. Режут друг друга. А в Арде? А в Арде брат далеко не так часто идёт на брата. Потому что у него есть с ним общий Враг. — Ты? — Когда я, когда кто другой под моим образом… Я не против. Это не важно. Важно то, что через умеренную войну проложен путь развития. — Но это же… аморально!       Мелькор встал и, улыбаясь, словно скалясь, вплотную подошел к Милошу, заставив того снова вжаться в стену и заглянул в самые глаза: — А что такое мораль, парень? Цель или инструмент? Как ты думаешь? — Н-не знаю я! — Ну вот. Что ты за человек такой, Милош? Если тебя напугать, ты начинаешь думать. Если слишком напугать — совсем отказываешься, — он снова сел. — Ладно, давай проще: мораль присуща только вашему виду? В вашем мире. — Нууу… наверное, да… — Думай, Милош! Лучше думай. — А! Верно, ведь и у волков что-то такое есть. Но только весьма специфическое. — В чём же оно специфическое? У них внутренние потасовки редко разрешаются серьезной кровью. И это, не забывай, зверь, что такого мальчишку, как ты, порвёт на куски, если потребуется. Волки — лишь пример. Все социальные млекопитающие имеют систему морали. Для чего она нужна, по-твоему? -… — Тебя простимулировать?       Милош не знал, что значит «простимулировать», но решил, что знать не хочет: — Не-не-не-не-не! Ээээээ… Чтоб не погрызли друг друга?       Мелькор устало кивнул: — Да, дабы соблюсти в пределах стаи и вида некоторую толерантность. С целью сохранения себе подобных в противовес чужакам. Это фактор группового естественного отбора. Это — средство, Милош, средство, при помощи которого регулируются взаимоотношения в вашем обществе. Мораль, образно говоря, сотворена вами самими для того, чтобы вы друг друга не слишком активно убивали. Религия же лишь ее подкрепляет. Так о чём ты там говорил? Что развязывание Валар разрушительных войн во избежание более разрушительных войн — аморально?       Парень молчал. Голова его гудела, и собраться с мыслями становилось всё труднее. — Но тогда почему у тебя проблемы с другими Валарами? — Другими Валар, — поправил Моргот. — А почему ты так уверен, что у меня с ними есть проблемы? Думай своей головой, Милош. Бог и Дьявол — враги, верно? Но почему тогда Бог еще не уничтожил Дьявола? Ты видишь сцену, но не то, что за кулисами. Я напрямую подчиняюсь Эру, так же, как и мой брат. Отличие в том, что у моего брата есть подчинённые, а я работаю один. Война, заточение, изгнание?.. Это просто сцена. И ведь мы неплохо сыграли, разве нет? Никто даже не возмутился особо, что у меня слабая мотивация быть Врагом Мира. К роли Врага вообще всегда мало претензий.       Что-то пронзительно запищало. — Тебе пора. И я больше не выдержу ни одного бестолкового вопроса! Быстро в круг!       Милош поник и поплёлся на платформу. Вначале отсюда хотелось поскорее убраться, а теперь его даже удручала такая перспектива. На какой-то миг даже подумалось, что Мелькор мог бы… сделать из него нормального человека, наконец. Но все сказки кончаются, и парень ступил на переливающийся металл.       Вала уже стоял рядом и что-то делал с механизмом поблизости, который, как можно было предположить, и управлял перемещениями: — Почему ты вообще говорил со мной? — стало даже как-то обидно за никчёмного себя.       Моргот задумчиво посмотрел на отправляющегося: — Знаешь, даже одиночкам иногда хочется разделить с кем-то пространство и беседу. К тому же, ты весьма забавен… и не так плох, как мог бы быть, — он улыбнулся. — Что там у нас? Неуклюжий, не привыкший самостоятельно думать и принимать решения 31-летний ребёнок, девственник, живёт с мамой, бежит от реальности, сам не понимает, над чем работает… Неудачник, в общем. Да? Так ты думаешь?       Парень опустил глаза. Он не знал, что ему делать: стыдиться, рыдать или ругаться… Мелькор продолжил: — А что ты сделал для того, чтобы это изменить? Ничего? — Ну да, какой с меня толк?! — он был зол. На Мелькора? На себя.       Моргот покачал головой, запуская установку: — Вот из-за того, что ты так думаешь, ничего и не выходит. Пока ты считаешь себя ничтожеством, у тебя не будет рвения что-то менять. Ты ведь, еще не начав игру, еще даже не узнав ее правил, уверен в том, что проиграешь. Тогда какой интерес в игре? Никакого. И ты отказываешься играть.       Перед глазами замерцал свет, пространство потекло, словно краски в колеблющейся жидкости. Но голос оставался ровным: — Поверь в себя, Милош. Только так ты подаришь себе шанс. И, чтобы ты не решил, что можешь просто забыть об этом задании… Думаю, для меня это будет увлекательным элементом досуга. Правила игры такие: я за тобой послежу и, если ты не справишься с этим указанием… пеняй на себя.       Уточнить парень уже ничего не успел. Вокруг него схлопнулась тьма. По ощущениям, она его пожевала, а потом выплюнула… В метре над той самой лужей, из которой его и похитило. Не успев даже крикнуть, Милош красиво плюхнулся в ту же лужу и, смачно выругавшись, быстро выскочил на сухое место. Дождя уже не было, но темнота и прохлада заставили спешить домой, не думая ни о чём.       Уже дома, пытаясь придумать для мамы, где был, он подумает, что всё это ему привиделось. Уже в своей комнате, готовясь ко сну, он обнаружит в кармане светящуюся неведомыми символами отодранную от стенки кнопку.