///
От него всегда обдает чуть заметным ароматом мяты, но если уткнуться в ямочку между ключиц - крышесносно пахнет спелым арбузом. И это противоречие только подзадоривает Сынчоля оглаживать колючими поцелуями всё тело, восхищаясь юношеской грацией тела и, в то же время, поражаясь подростковой угловатости, которая ещё не прошла. Чонхан так же юн, насколько притягателен. Он всегда смотрит прямо в глаза и кивает на всё, что говорит Сынчоль. Иногда он даже продолжает оборванную мысль мужчины, заставляя альфу восхищаться им снова и снова. Чонхан знает, что встречается с женатым человеком, знает, что у него есть сын и ни на что не претендует. Сынчолю кажется, что он спас страну в прошлой жизни, и Бог решил наградить его, отправив ему одного из самых прекрасных ангелов. А Чонхан ведь действительно удивительно прекрасен. Он прекрасен, когда искренне улыбается, встречаясь глазами с Сынчолем, он прекрасен, когда шепчет о том, насколько соскучился по альфе, он прекрасен, когда изящно выгибается навстречу толчкам мужчины, заставляя хотеть себя всё больше и больше, хотя спрашивается, куда уж больше. Он прекрасен, даже когда хмурится на работе, заставляя Сынчоля хотеть ворваться в кофейню напротив своей работы и стереть с лица земли всех, кто посмел расстроить его ангела. Чонхан прекрасен особенной, печальной красотой, когда Сынчоль тихо извиняется и уходит в три часа ночи, оставляя его одного кутаться в мятые простыни. Сынчоль на самом деле не любит расстраивать омегу, но ему приходится.///
- Сынкван тебя сегодня ждал пораньше, - раздается голос с гостиной, когда Сынчоль заходит в свою квартиру. Альфа останавливается и тяжело вздыхает: он вчера обещал сыну, что придёт пораньше и поиграет с ним. - Я извинюсь перед ним завтра. - Может всё-таки сменишь работу, Чоль? - между бровей Чжису пролегла тонкая морщинка, и он едва ощутимо касается кончиками пальцев щеки Сынчоля, - ты всегда выглядишь чертовски усталым, они там тебя случайно не мучают? - Всё в порядке, Чжису, - Сынчоль как будто ненароком отворачивается, избегая прикосновений супруга, и неловко улыбается, - мне к восьми на работу, я пойду спать. Чжису сжимает губы, и черты его лица становятся ещё острее, что кажется проведи пальцем по подбородку - порежешься. Он так красив своей грациозной красотой, но Сынчоль не знает с какого времени у него не захватывает дыхание при виде мужа. - Спокойной ночи, Сынчоль, - Чжису кривит губы в искусственной улыбке и отводит глаза, убирая руку. - Спокойной, Чжису, - Сынчоль кивает и уже хочет пойти дальше, когда слышит то, что слышал полчаса назад от другого, разгоряченного омеги, который задыхался в своих же стонах: - Я люблю тебя. И это огромная разница в интонации омег в голосе заставляет остановиться альфу, а внутри что-то громко рушится по кусочкам и сгорает, кажется. Сынчоль вспоминает, как они с Джису молодые, свободные от всех условностей, горячо любящие друг друга, шептали эти слова, отчаянно краснея и избегая прямого взгляда. А потом целомудренно целовали друг друга в щеки. Сынчоль буквально чувствует горький привкус предательства на языке. - Я тоже, - растерянно отвечает Сынчоль и голос его дрожит. Он врет уже в тысячный раз.///
- Сын-а, я дома, - радостно оповещает Сынчоль и слышит знакомый топот детских ножек. Сынквану шесть и он самый милый ребёнок на свете. С громким и счастливым "отец!" он прибегает к мужчине, и Сынчоль ловит его, тут же подкидывая вверх. Малыш радостно смеётся, и альфа целует в пухлые щечки сына, заставляя его хохотать и отбрыкиваться со словами "ты колючий, отец!". - Сегодня я весь твой, Кван-и, будем играть весь вечер и всю ночь! - Сегодня не получится, - говорит Чжису в дверях кухни, и Сынчоль уже хочет возмутиться, как замечает телефон в руках мужа, - мне папа звонил, отец в больнице, ему нужна поддержка. - О, Чжису... - Мы с Сынкваном едем к родителям, - в последнее время у Чжису всегда потерянный взгляд, а улыбаться он начал реже, чем обычно. Во рту снова сладкий привкус поцелуев другой омеги, но Сынчоль уже научился игнорировать свою совесть. - Хорошо, - отвечает он и не просится поехать с ними. Джису кивает и уходит в комнату, ещё больше ссутуливаясь. Когда-то все альфы завидовали Сынчолю, что он встречается с таким высоким и статным омегой с идеальной осанкой. Когда-то Сынчоль любил его так сильно.///
- Ух, ты, у тебя такой красивый дом, - Чонхан осматривается осторожно ступая по полу. Он словно ребёнок, которого привели в магазин игрушек: Сынчоль умиляется. Альфа приобнимает омегу за талию и целует в основание шеи, вдыхая так полюбившийся запах арбуза. - Чёрт, я завожусь от одного твоего запаха, Хан-и, - Сынчоль утыкается носом в длинные, соломенного цвета волосы Чонхана, и тот тихо смеётся, поворачиваясь в объятиях лицом. - А твой запах ещё лучше, - Чонхан снова смотрит своими огромными, тёмными глазами прямо в душу и улыбается, улыбается так, как улыбаются падшие ангелы, пытаясь соблазнить самого сатану. Сынчоль не выдерживает и припадает губами прямо к чужим улыбающимся губам, сразу углубляя этот пошлый до безобразия поцелуй. Руки тут же скользят от талии вниз, вычерчивают контуры чонхановских бедер. - Постой - постой, - Чонхан с усилием вырывается из крепких рук и шаловливо кривит губы в ухмылке, - у меня есть сюрприз. Он расстегивает своё пальто ужасно медленно, а ещё медленнее он возится с пряжкой ремня. - Закрой глаза, - вдруг предлагает Чонхан и это почти физически мучительно делать это, когда перед тобой твоё собственное божество изгибается в порочном танце. Сынчоль всё-таки с трудом закрывает глаза и даже отворачивается. Только Чонхан знает, как Сынчоль любит сюрпризы. - Всё. Мужчина медленно поворачивается, и в голове становится совершенно пусто. Вообще. На Чонхане надеты белые, кружевные трусики, которые не скрывают абсолютно ничего, а ещё на нем такие же кружевные чулки. Белый цвет, цвет чистоты и невинности, кажется таким опороченным именно сейчас. Альфа будто лишается дара речи, и он просто подходит к Чонхану, не веря, что это чудо случилось с ним. Он касается дрожащими пальцами нежной ткани чулков и сквозь него чувствует жар омежьего тела. Все мысли, все проблемы отбрасываются в дальний ящик и существует только один Чонхан. Чонхан в кружевных чулках. Сынчоль не помнит, сколько раз он целовал беззащитное тело, сколько раз покрывал молочную кожу алыми отметинами, сколько раз оставлялл на бедрах и на пояснице омеги синие сплетения следов. Чонханом абсолютно нельзя насытиться. Им хочется упиваться целую бесконечность и ещё несколько тысячелетий точно. В нем невозможно хорошо, а ещё Чонхан так трогательно прижимается ближе, жмурит глаза от удовольствия и слепо тычется губами в подбородок Сынчоля, пытаясь найти чужие губы. Чонхан тянет "люблю-ю-ю" бесчисленное количество раз и Сынчоль впервые за всё время встреч отвечает "я тоже, Хан-и". И не лжет, впервые тоже. Омега распахивает чёрные, подернутые дымкой удовольствия глаза и смотрит шальным, счастливым взглядом прямо в сердце. Сынчолю впервые в жизни так хорошо, когда он достигает пика наслаждения.///
Сынчоль ходит между прилавков магазина, когда он осознает, что сына рядом с ним нет. Альфа растерянно зовёт ребёнка по имени, но Сынквана нигде нет. Будто сквозь землю провалился. Сынчоль тут же срывается с места, окрикивая сына и ищет-ищет, а потом, когда не находит, в панике обращается в администрацию маркета. По громкоговорителю сообщают, что потерялся ребёнок по имени Сынкван, а одет он был в синюю куртку и в джинсы. И только через мучительные несколько минут Сынкван находится. Под ручку с Чонханом. - Больше не оставляйте своего сына без присмотра, - Чонхан снова понимающе улыбается, - Он прекрасный ребёнок. Воспитанный и очень милый. - Да, - только и может выдавить из себя Сынчоль, но добродушное выражение лица Чонхана никуда не уходит. Он присаживается на корточки перед Сынкваном и треплет за щеки. - Больше не сбегай от отца, хорошо, Кван-и? - Хорошо, Чонхан-и, - в ответ улыбается Сынкван и обращается к отцу, - Чонхан-и-хен очень хороший. Он меня даже конфеткой угостил, пока мы шли к тебе. Познакомить вас? - Не надо, - опять хрипит альфа и тянет сына за собой, - Спасибо. А Чонхан всё так же понимающе улыбается и не подает вида, что знакомы.///
- Сынчоль, - зовёт Чжису мужа вечером и альфа заходит в их общую комнату. Омега сидит на кровати и смотрит до ужаса апатичным взглядом сквозь него. - Всё в порядке? - Сынчоль садится перед ним на корточки и берёт его за сплетенные вместе пальцы. И тут же вскакивает на ноги, смотря на вещь, которую держит в руках Чжису. В бледных, тонких пальцах омега держит прозрачную, белесую ткань. С кружевами. - Я думал, что ты одумаешься. Что вспомнишь о нашем сыне и остепенишься, - Чжису не смотрит на Сынчоля, его взгляд ушёл куда-то глубоко. На его лице скорбь, будто он хоронит своего близкого человека. Альфа не сомневается, что он внутри заживо хоронит своего мужа. - Чжису, я... - Сынчоль не знает, что сказать. Он уже не хочет врать. Не может сказать, что любит только Чжису и тут же порвет с Чонханом. Нет, он не хочет этого сделать. - Я всё понимаю, Сынчоль. Это твой выбор, - взгляд Чжису обретает живой блеск и он пытается улыбнуться, но только корчит губы в кислой усмешке, - а твой омега красивый. Видел вас несколько недель назад рядом с твоей работой. Лучше бы он орал, истерил и требовал бросить его. Лучше бы было так. Сынчоль не чувствовал бы себя таким мерзким. Хотя, он и есть само определение слова "мерзость". - Я подпишу документы, но Сынквана я тебе не отдам, ты ведь понимаешь? - Чжису встаёт с кровати и подходит к альфе. Обычно его искрящиеся глаза стали такими пустыми, словно глаза мертвого. Он берет за руку Сынчоля и улыбается, улыбается так, как святомученики улыбаются своим мучителям, прощая их и молясь за их души, - оставь мне хотя бы нашего сына, как память о нас. Сынчоля хватает только на сухой кивок. - Спасибо, Чоль, - Чжису отходит и его тонкие губы тихо шепчут что-то, но Сынчоль понимает, он всегда понимал."я так сильно люблю тебя"
/// - Вот, - Сынчоль берет за тонкую руку омеги и вкладывает в ладонь тонкую ткань. Чонхан заинтересованно смотрит, а когда понимает, что это его собственный чулок, густо краснеет, быстро убирая ткань в карман. - Сынчоль, извини меня, я по... - Чжису нашёл его под кроватью. Мы разводимся. Чонхан застывает на месте и его рука, которой он тянулся к кофе застывает в нескольких миллиметрах от ручки. - Я тебя не виню, Хан-и. Мы с ним должны были развестись. Из-за сына оставались в браке, когда даже не любили друг друга. Сейчас вот Сынчоль думает, что врет во благо. Чонхан сдувает челку, которая лезет в глаза и хмурится. - То есть он узнал, что ты изменяешь и решил развестись? - Он знал. Знал всё, но молчал, - Сынчоль тяжело вздыхает, но смотря на этого хмурого ангела, ему становилось легче на душе. Ради него стоило пройти через всё это. - Не слишком ли большую цену ты заплатил за свою ошибку? - Чонхан ещё сильнее хмурится и начинает теребить край салфетки, - подумай о своём сыне, о своём супруге. Я не стою таких жертв. Сынчоль уже в тысячный раз восхищается этим милым созданием и улыбается. - Я всё хорошо обдумал, честно. А Чжису я буду платить алименты, он не будет против наших встреч с Сынкваном, - Сынчоль протягивает руки через стол и берет в руки теплые-теплые ладони омеги. - Ты не будешь жалеть? - Ты не ошибка, Хан-и, я точно не буду жалеть. - Точно? - и этот такой по-детски наивный вопрос окончательно поставил точку в решении Сынчоля. - Точно-точно, - он поспешно лезет в карман и выуживает оттуда маленькую, красную коробочку. Чонхан непонимающе хмурит брови и Сынчоль по-юношески начинает волноваться, как перед первым свиданием. Альфа открывает коробочку и протягивает омеге. - Я люблю тебя единственного, Хан-и, - при этих словах понимание озаряет хмурое лицо омеги, - выходи за меня.///
Сынкван плачет, он не хочет уезжать к дедушкам, он просто хочет быть с папами и жить, как раньше. У Сынчоля сердце болит, но альфа отпускает сына, и Чжису берет ребенка на руки. - Просто позвони мне, когда соскучишься, хорошо? - Сынчоль пытается улыбаться ради сына, но недаром говорят, что дети очень проницательны. Сынкван упирается и всё время хныкает: - Я хочу домой, с обоими папами, почему нельзя? Чжису тоже неловко улыбается и старается удержать брыкающегося ребёнка. - Просто мы с папой уже не можем жить вместе, - отвечает он и уже хочет зайти в машину, как Сынчоль почему-то ловит его за руку. - Что, Сынчоль? - Просто будьте счастливы, ладно? Хон Чжису вдруг ярко улыбается, совсем, как в юношестве и кивает. - Обязательно. Тебе того же. Смотря на удалящуюся машину, Сынчоль может думать лишь об одном. "я любил тебя так сильно".///
На вторую неделю после того, как Сынчоль окончательно развелся, Чонхан перестаёт отвечать на звонки. Его нет ни на работе, ни в университете, где он учился. Он отвечает лишь однажды, чтобы договориться о встрече. - Хан-и, я волновался, - Сынчоль улыбается и привычно хочет взять за руку, но Чонхан отдергивает руку и избегает прямого взгляда. - Ты развелся? Вообще? - его тон голоса до странного апатичный. Сынчоль удивляется. - Да. - Значит нам больше нечего делать вместе, - Чонхан собирается встать, но Сынчоль успевает схватить его за руку. - О чем ты говоришь, я не понимаю… - Когда-то Хон Чжису увел у моего брата его парня. Я же увел у него мужа, - Чонхан улыбается, но это уже не та улыбка, которую так сильно любит Сынчоль. Перед ним абсолютно другой человек. С другой манерой речи, с другой манерой жестикуляции, с другим взглядом. В нем нет абсолютно ничего общего с ангелом Чонханом. - Что? При чем тут это, я… - альфа не знает, что сказать, он как будто проглатывает все слова и становится абсолютно пусто. - Мне было девять, когда я нашел своего брата с перерезанными запястьями. Он там лежал в луже своей крови вперемешку с соплями и слезами. А до этого он всю неделю сидел в комнате, заперевшись и рыдая, - Чонхан презрительно щурит глаза сверху вниз и выдергивает свою руку из хватки мужчины, - я просто вернул Хон Чжису должок, сломав ему жизнь. Чонхан резко разворачивается и твердой походкой выходит из помещения. Сынчоль утыкается в свои ладони и скулит, пытаясь заглушить огромную пустоту, которая громко бьется в ушах. Чонхан просчитался, бесповоротно сломав совсем не то, что было целью. Он сломал совсем другую душу, которая ради него убила в себе человечность.///
- Чонхан-а, посмотри кто к нам пришел, - раздается внутри громкий голос, и кто-то совсем легонько ступает по полу, открывая дверь. Во взгляде Чонхана столько непонимания и неконцентрированного удивления вперемешку с интуитивной осторожностью. Будто зверек, который готов вот-вот отскочить назад и прорычать, припадая к земле. У омеги теперь совсем короткие и черные волосы, которые, тем не менее, идут ему безумно, обрамляя нежное личико. Чонхан будто стал еще красивее за весь этот год, и Сынчоль чувствует где-то в груди жидкое тепло, которое, наконец, начинает течь по венам, заставляя глубоко вздохнуть. Только ради этого момента он жил. - Что ты здесь делаешь, Сынчоль? – шепчет Чонхан, попутно глядя себе через плечо. Видимо не хочет, чтобы домочадцы увидели незваного гостя. – Откуда узнал мой адрес? - Тот, кто ищет, находит кучу всего, знаешь, - Сынчоль чувствует, как уголки губ сами ползут вверх, - я соскучился. - Кто это там, Чонхан-а? – спрашивает кто-то из дома, и прежде чем Чонхан сориентируется и ответит, Сынчоль ляпяет: - К вам зять пришел просить руку вашего сына. Чхве Сынчоль смотрит прямо в глаза Юн Чонхана, когда произносит это, и он готов поклясться, в этот момент, видел в них тающие ледники.