Послушная

Хейлин перекидывала свою одежду со стула на кровать, стараясь найти хоть что-то подходящее. Она уже безбожно опаздывала, но и лететь некрасивой и плохо одетой на свидание как-то не совсем умно. Хейлин справедливо рассудила, что уж лучше припоздает, но зато явится во всей красе. А Пейн подождет — ему не впервой. Наконец, с третьего раза, она отыскала свободную черную майку без принта и быстро натянула ее на себя. Потом Хейл, подойдя к зеркалу, расправила ее и принялась придирчиво рассматривать себя, пригладив ладонью свои каштановые волосы. Особенно внимательно она вглядывалась в стрелки: одинаковы ли они или, как всегда, одна доходит до виска, другая едва видна. Но на этот раз Хейл самодовольно отметила, что выглядит прекрасно. — И куда же ты собралась, Хейлин? — раздался тихий, но строгий голос матери. — Ну мам, — захныкала девушка, обернувшись к матери. — Это нечестно. Мне уже и парня нельзя иметь, так, что ли? Вы с ним знакомы, ты сама признала, что он неплохой. Так чего ты сейчас-то начинаешь? — Хейл, тебе надо учиться, а не бегать по свиданкам. — Мама нежно улыбнулась, но властность из интонации не пропала. — Так я же учусь! — воскликнула девушка, отворачиваясь. — К тому же он слишком взрослый для тебя, — как бы мимоходом отметила женщина и подошла к дочери. — Это нехорошо. — Он старше меня только на шесть лет — это мало. — Хейлин передернула плечами и посмотрела на нее. Девушка понадеялась, что мама не полезет как-то проверять эту информацию, в противном же случае, могла всплыть факто маленького вранья Хейл. «Ну скинула я ему четыре года, так это только для маминого спокойствия!» — Хейлин, я просто хочу, чтобы у тебя было всё в порядке. — Я знаю, но тем, что ты мне всё запрещаешь, ты этого не добьешься. Чувство противоречия, переходный возраст, знаешь ли. — Хорошо. — Мама вздохнула и прикрыла глаза. — Ладно, я не буду препятствовать, если ты пообещаешь придти к восьми часам. — Обещаю, — отозвалась девушка, внутренне ликуя. Ну наконец-то! Победа за Хейлин, больше никаких нотаций и напутствий, по крайней мере, сегодня. — И если ты на все его вопросы и просьбы будешь отвечать твердое и безоговорочное «нет», — непререкаемо поставила условие мать, угрожающе нахмурившись. — Прям на все? — шокированно переспросила Хейл. — Да. Иначе никуда не пойдешь, — протянула женщина, серьезно погрозив пальцем. — Я согласна. Чтобы он ни спросил, на всё — нет. Я поняла. — Хейлин часто закивала, краем глаза поглядывая на часы. Теперь она уже катастрофически опаздывала. Продолжая убеждать маму в том, что она все поняла, девушка выпроводила родительницу из комнаты, свалила всю одежду в шкаф, дабы беспорядок не сильно бросался в глаза, и, схватив рюкзак, побежала в прихожую. Она специально старалась сделать это как можно тише, чтобы мама не заметила ее уход и не пришла еще добавить наставлений. Выйдя на улицу, Хейлин весело заулыбалась и даже чуть-чуть прыснула, вспомнив про приказ матери. Конечно, ослушаться она его не могла — Хейл всегда была примерной девчонкой, — но то, как он звучал, казалось ей совершенно смешным. Ее отпустили — пусть и не без боя — и тут совершенно недалеко ждет самый лучший парень на свете, по скромному мнению самой Хейлин. Правда, сейчас Пейн уж точно не спокойный, скорее всего, раздраженный опозданием, но Хейл знала, как его развеселить и настроить на более оптимистичный лад. Она едва не забыла про одну важную деталь. Остановившись, она полезла в самую глубь рюкзака и вытащила оттуда узкую бархатную полоску черного цвета. Если начистоту, именно под этот чокер она подбирала всю одежду. Огладив его пальцами, она надела его на шею и откинула волосы. Внезапно ей в голову забралась мысль, что если бы мама узнала, что Пейн подарил ей это украшение для шлюхи, как всегда говорила женщина, не стесняясь в выражениях, то выгнала бы его взашей. А увидь она чокер на дочери, не выпускала бы ее из дома несколько недель. Хейл считала твердолобость и упрямство своей матери с одной стороны достаточно важным качеством, а с другой — таким выбешивающим. Задумавшись, Хейлин и не заметила, как подошла к небольшому парку, где они с Пейном должны были встретиться. Подойдя к пустующей площадке перед фонтанчиком, девушка огляделась, ища глазами своего парня, но не находя. Она уже было подумала, что он психанул и ушел, но тут сзади раздался голос: — А я-то думал, что ты сегодня не придешь. Стремительно обернувшись, она наткнулась на Пейна собственной персоной. Она едва доставала ему лбом до подбородка, но ее это никогда не смущало и даже нравилось. Да и то, что он уже взрослый мужчина, а она всего лишь школьница, которой, впрочем, оставалось совсем ничего до совершеннолетия, не приводило Хейл в замешательство. Его тоже ничего не напрягало, несмотря на то, что это несколько противозаконно. Всё же Хейл считала, что ее мать просто драматизирует их разницу в возрасте. Пейн, до этого не слишком-то задумывающийся о возрасте своей девушки, после знакомства с ее матерью начал вести себя более обходительно и осторожно, будто боясь, что женщина выскочит из кустов с криком: «Статья!», если он будет фривольничать или приставать. Хейлин это совершенно не нравилось, ей было непривычно — обычно Пейн не сдерживал себя. Она даже начинала подумывать: а может, он просто охладел? Глядя на сурово нахмуренного, довольно массивного — по крайней мере, ей так казалось — мужчину с грубоватыми чертами лица, от которого веяло силой, Хейлин понимала, что попала по полной. Влюбилась по уши, утонув в темно-серых глазах и тая, как мороженное, во властных руках. Она давно ловила себя на мысли, что ее привлекают сильные люди, способные укрощать ее буйный и подвижный нрав, хотя раньше она всегда бесилась, когда ее контролировали и что-то запрещали. Вообще в ее жизни есть только два таких человека: мать и Пейн. — Привет, Пейн, — мило улыбнувшись, поздоровалась Хейл, по обыкновению ткнувшись носом в ключицы мужчины. Он вздохнул. Девушка не видела, но могла поклясться, что он закатил глаза. Пейн схватил ее за плечи и чуть-чуть отстранил, на что Хейл насупилась и уже подумала над тем, как бы обидеться поестественнее. — Просто напоминаю, а то мне кажется, что ты об этом все время забываешь. — Он усмехнулся, передвигаясь ладонями к ее предплечьям и слабо сжимая. — Пейн — это моя фамилия, а не имя. — Я в курсе, Эдс, — нежно проворковала Хейл, чувствуя, что потихоньку сменяет гнев на милость. — Еще лучше, — проворчал Пейн. — Бу-бу-бу, — передразнила Хейл и рассмеялась. — Старик. Куда мы направляемся? Сразу говорю: мне к восьми нужно вернуться домой, иначе мама с тебя скальп снимет. — Не вернешься ты, а убьют меня. Где тут логика? — В том-то и дело. — Хейл подмигнула. — Логики нет. Девушка лучезарно улыбнулась и, взяв мужчину за руку, повторила свой вопрос. Он пожал плечами и быстро оглядел ее с ног до головы. Задержался взглядом на худых коленках, практически полностью видных сквозь прорези на джинсах, и кончиками губ усмехнулся, заметив украшение на шее. Хейлин увидела, прежде чем он отвел взгляд и отвернулся, будто бы раздумывая, как завораживающе потемнели его глаза, и уже предвкушала его слова. Она была уверена, что сейчас он предложит ей поехать к нему — этого-то она, впрочем, и добивалась — и будет очень жарко. У Хейл от нахлынувших воспоминаний о прошлых посещениях квартиры Пейна аж живот скрутило от возбуждения и ослабели ноги. Последний раз был непомерно давно, еще до знакомства с родителями, и теперь Хейлин просто изнывала от нетерпения. Но услышала совсем не то, что ожидала. — Может, кино? — Пейн повернулся и посмотрел на девушку. Заметив, как поменялось выражение ее лица с расслабленного на удивленное, он продолжил: — Или кафе? — Нет, — отрезала Хейл, зло сжав губы в полоску. Она не понимала, он шутит или серьезно. Пейн что, правда охладел? До этого при каждом удобном случае вел к себе, совершенно этого не стесняясь, а теперь девушка сама пытается хоть как-то затащить его в постель. «Мне что, блядь, раздеться надо и ноги раздвинуть, чтобы ты меня наконец поимел?!» — Тогда погуляем? — Нет. — Сядем на лавочку и поболтаем? — Нет. — Пойдем на поэтический вечер к Кайли? — Нет. — Разойдемся по домам? — Нет. — Может, тогда перестанем ебать мне мозг? — окончательно взорвался Пейн, угрожающе всматриваясь в насупившуюся девушку, но так и не опуская ее руки. Он сжал ее тонкую ладонь, демонстрируя, что злить его не следует, но не так сильно, чтобы ей было больно — просто ощутимо. — Нет, — смакуя каждую букву, протянула Хейл и с силой сжала зубы, едва сдерживаясь от крика и скандала. Ее уже начинало потряхивать. Бесит! Как можно так тупить? Или он специально притворяется идиотиком, потому что всё — ушла любовь, завяли помидоры, даже трахать не хочется? У Хейл уже неудовлетворение, а у него — ничего, хотя секса у них не было одинаково долго. Она уже подозревала, что у Пейна есть кто-то на стороне, и эта мысль бесила еще сильнее. Хейл уже была готова оттаскать эту сучку за волосы и отправить Пейна на кастрацию, но единственное, что ее удерживало от выяснения отношений и имени этой шлюшки, так это его глаза, когда он заметил свой подарок на ее шее. В них было желание, Пейн всегда так на нее смотрел, прежде чем предложить поехать к нему или просто затащить в туалет и поиметь прямо там. Этот взгляд говорил ей, что всё как раньше — он всё так же хочет. Тогда почему не предлагает? — Просто моя мама… — начала Хейл, не дождавшись ответа от Пейна, у которого от напряжения аж желваки под скулами ходили, и медленно стараясь успокоиться. — Моя мама сказала, чтобы я на все твои вопросы отвечала отказом. — На все, — утвердительно повторил Пейн, всматриваясь в лицо девушки и будто бы пытаясь понять, шутит она или нет. — Да. — Хейл натянуто улыбнулась. — Ты же знаешь, она у меня странная. Девушка подняла его руку в своему лицу и прижалась к ней щекой. Она пыталась снова увидеть то, что заметила ранее — неравнодушие. И она увидела. Пейн явно напрягся, нахмурился, но не попытался забрать руку, а только чуть погладил нежную кожу Хейл. Она резко выдохнула и прикрыла глаза, не зная, что ей хочется сделать сильнее: врезать ему или поцеловать. — На все вопросы, — снова повторил мужчина, на этот раз с другой интонацией. Хейлин от неожиданности распахнула глаза и увидела на его лице многообещающую улыбку, ту самую, при появлении которой Хейл уже готовилась к тому, что он прикажет ей убрать руки за спину и не дотрагиваться до него, или просто скажет, чтобы она без вопросов встала на колени. Она всегда подчинялась безропотно и послушно. Пейн медленно провел пальцем по ее скуле, дотронулся до мочки уха и, добравшись до чокера, с нажимом погладил большим пальцем бархатную полоску. — Ты же не будешь против, если я тебя поцелую? — выдохнул он ей прямо в губы, заставив запрокинуть голову и только сильнее нажимая на горло, уже начиная откровенно придушивать девушку. — Н-нет, — хрипло ответила она и закрыла глаза, подаваясь вперед, негнущимися пальцами хватаясь за воротник рубашки Пейна. Он и подумать не мог, как долго она ждала этого. Пейн впился в ее губы, уверенно сминая их, и властно притянул Хейл к себе за талию. Она сдавленно застонала от ударившего по разуму возбуждения, почувствовав низом живота каменный стояк мужчины. Их совершенно не заботило то, что они на улице, но, на их счастье, рядом с фонтанчиком было пустынно, только тихо журчала льющаяся вода. Последний раз укусив девушку за нижнюю губу, от чего Хейл снова едва слышно застонала, Пейн отстранился и, переместив руку на затылок Хейлин, грубо, в два резких нещадных движения, намотал на кулак ее длинные волосы. Прижался лбом к ее и прерывисто выдохнул, оттягивая локоны и вглядываясь в ее реакцию. Хейл привыкла, и такая грубость всегда была предвестием жаркого секса. Девушка сильно закусила щеку изнутри и тихо заскулила, мягко положив ладонь на запястье сжимающей ее волосы руки Пейна. С ее стороны это было приглашением, покорностью, зеленым светом, которого он всегда только и ждет. Она смотрела в его глаза и видела в них перемешанную с желанием злость. И непонятно, чего было больше. Она его разозлила, вытащила на эмоции, добилась того, чего и желала — он хочет затащить ее к себе, хочет ее. Тогда почему ей, когда она смотрит в эти темные, бездонные, неописуемо бешенные от возбуждения глаза, становится неуютно? Почему она думает, что это не больше чем рефлексия? — Ты же мне не откажешь, если я притащу тебя к себе домой и там жестко трахну, да так, что ходить ближайший час не сможешь? — Нет, — шепотом проскулила она в ответ. — Если ты продолжишь слушаться свою мамочку, мы с тобой шикарно проведем время. Его хриплый голос сводил Хейл с ума, она едва ли осознала, что он сказал, но общий смысл уловила — за что боролась, на то и напоролась. Пейн напоследок прижался к ее губам крепким, но мимолетным поцелуем и, выпутав свою руку из ее волос, схватил ее за предплечье. До его квартиры идти было всего несколько кварталов, и он не собирался терять время зазря. Часы уже показывали вечер, начинало темнеть, а вернуть ее обратно к родителям надо будет уже совсем скоро. Хейл смиренно следовала за ним, не вырывая руки и стараясь идти в ногу с ним, что было для нее практически невозможно — Пейн шел, чеканя и без того широкие шаги. Девушка практически семенила за ним, с одной стороны изнывая от нетерпения оказаться с ним в постели, а с другой — открыть рот и разъяснить некоторые моменты. Что это был за игнор длиною в неделю после знакомства с родителями? Почему, когда период затишья наконец закончился, он так старается показаться холодным к ней внешне, хотя сейчас Хейл уверена, что внутренне всё осталось прежним? Неужели он так испугался ее матери и ее слов про проблемы, если милую Хейлин обидят? «Ты что, не мужик, что ли?!» Когда они наконец дошли до квартиры, Хейлин уже успела искусать губы чуть ли не в кровь. Пейн несдержанно затолкнул ее внутрь и захлопнул за собой дверь. Хейл сбросила рюкзак на пол прямо в прихожей и, обернувшись, уставилась на мрачно прищурившегося мужчину. Она неловко сжимала футболку и терпеливо ждала, что же он скажет. Вариантов великое множество, и, даже хорошо зная Пейна, Хейл никогда не угадывала, что он выдаст в следующий момент. Не угадала и сейчас. Пейн молча повернул ее одним резким движением спиной к себе и, слабо хлопнув ее по заднице, подтолкнул в сторону спальни. Хейл опешила от неожиданности, но подчинилась. Отворив дверь, она вошла и собиралась направиться к кровати, как Пейн остановил ее и прижал к себе. Хейл не смогла сдержать резкий выдох, почти что стон, почувствовав, что в поясницу упирается нечто твердое. Она даже покраснела, осознав, что у него ничего не упало за всё время, пока они шли. — Твоя футболка, — выдохнул Пейн, упираясь носом в ее затылок. По телу Хейл пробежали мурашки. — Снимай ее. И Хейл не могла ответить «нет», потому что это был не вопрос, совсем не просьба — это был беспрекословный приказ. Приподняв дрожащие от волнения руки, Хейл неуклюже стащила футболку через голову и отбросила ее куда-то в сторону. Девушка напряженно смотрела перед собой и ждала продолжения. Она знала, что говорить пока что не имеет права — сейчас верховодит он. Она и не хотела говорить — слишком уж интимно было это мгновение, когда он шумно дышал ей куда-то в затылок, целомудренно положив руки на ее талию. Спокойно и невинно — если забыть про стояк, продолжающий упираться в поясницу Хейл. Наконец Пейн отмер и медленно провел пальцами по кромке джинсов Хейл, огладил плоский живот, от чего Хейлин вздрогнула всем телом и нетерпеливо вжалась ягодицами в пах мужчины. Она услышала смешок и могла поклясться, что он гаденько ухмыльнулся. Странно только, что от комментария удержался — обычно никогда не молчит. — Ты же послушная девочка, Хейл, — начал мужчина, щекоча горячим дыханием ухо девушки. — Мамочка — неоспоримый авторитет. Ни слова против, ни действия вопреки. Так почему же это сейчас на тебе? — Пейн с нажимом провел пальцами по бархатной полоске. — Кого сейчас ты будешь охотнее слушать: меня или ее? Она едва сдерживалась от навязчивого желания проникнуть пальцами под трусики и положить конец этой сладкой пытке. Хейл никак не могла собраться с мыслями, чтобы ответить, и то, что Пейн теперь начал облизывать ее ушную раковину, продолжая выводить пальцами затейливые узоры на ее животе, не заставляло голову девушки работать быстрее. — А, Хейлин? — Тебя. — А теперь повтори громче. — Пейн усмехнулся, переходя на шею девушки. — Тебя. Я буду слушать тебя, — поспешно выпалила Хейл, от нетерпения начиная уже тереться о него всем телом. — Хорошая маленькая девочка, — промурлыкал Пейн и, в противовес своему мягкому тону, грубо толкнул Хейл к приютившемуся в углу комнаты письменному столу. Девушка врезалась в стол, ощутимо приложившись бедрами и чуть зашипев. Уперлась ладонями в поверхность столешницы и чуть наклонилась, пытаясь занять наиболее удобную позу. Она уже предполагала, что сейчас будет. Пейн никогда не отличается нежностью в постели, а когда он еще и зол, то секс всегда жесткий, быстрый и практически без прелюдии. Сейчас именно такой случай, понимала Хейл, поэтому и приготовилась к тому, что в довесок к недавно появившимся синякам на коленках добавятся пятна на бедрах, но такой расклад ей даже нравился. Она любила эту грубость. Прохладные пальцы Пейна прикоснулись к поясничным ямочкам, и по спине Хейл проскакал табун огромных мурашек. Пейн не спеша провел по позвоночнику до тех пор, пока не наткнулся на застежку лифчика. Расстегнув его, мужчина столкнул лямки с ее плеч, а она дала бюстгальтеру упасть на стол. Пейн начал обратный путь, на этот раз целуя каждый выделяющийся позвонок на спине Хейл. Девушка прикрыла глаза и тихо постанывала, ощущая сильное желание обернуться и втянуть его в поцелуй. Но не могла. Она же послушная девочка, а он не хочет, чтобы она своевольничала. Пейн легонько надавил ей на спину, заставляя прогнуться, и расстегнул ширинку на джинсах Хейл, потом он опять провел пальцами по пояснице девушки. Неожиданно для нее схватился за ее трусики и с силой потащил их вверх. Хейл резко распахнула глаза и в голос вскрикнула, чувствуя, как они болезненно впиваются прямо в половые губы, потираясь о клитор. Она ощущала странный дискомфорт вперемешку с мазохистским наслаждением, и это никуда не ушло, когда Пейн начал двигать рукой, то усиливая давление, то ослабляя. Хейл, не сдерживаясь, громко стонала, скребла ногтями по столешнице и хватала ртом воздух. Ей казалось, что она слышит треск ткани. Девушка ощущала тяжелое дыхание у себя за спиной и чувствовала, как Пейн уперся лбом в ее плечо. — Тихо, Хейлин, тихо. — Пейн отпустил ее трусики и накрыл ей губы ладонью, не удержавшись при этом от искушения скользнуть одним пальцем в горячий влажный рот. — Повернись. Она незамедлительно выполнила его приказ и оказалась с Пейном лицом к лицу. Выглядел он до сумасшествия возбужденным, и Хейл не понимала, почему она еще грубо не оттраханна прямо на этом столе. Обычно он никогда не церемонился. — Садись на стол. Хейл, чуть нахмурившись, залезла на стол и позволила стянуть с себя донельзя узкие джинсы, оставаясь в одних ничего не прикрывающих трусиках. Спустя секунду и они полетели куда-то в сторону. Из одежды на ней остался только чокер, который, судя по взгляду Пейна, ей не дадут снять. — Раздвинь ноги. Хейл на секунду засмущалась от такого резкого приказа, но подчинилась. Медленно развела ноги и уперлась пятками в край стола, совершенно не стесняясь своего развратного вида и спокойно встречая темный похотливый взгляд мужчины. Она хотела, чтобы он наконец разделся и взял ее. Но он всё тянул и тянул, будто знал, чего она желает, и не собирался давать ей это так просто. Запечатлев короткий поцелуй на ее губах, Пейн медленно опускался все ниже и ниже, вылизывая нежную девичью кожу и вдыхая пьянящий аромат. Чуть толкнув, он заставил ее лечь. Прежде чем встать на колени, он раздвинул ее ноги чуть шире и начал целовать внутреннюю часть бедра девушки. Хейл не понимала, что он собирается делать, и лишь мяла свою грудь в поиске хоть какой-то разрядки. Она осознала, что он хочет, только когда Пейн сделал это. Почувствовав, как горячий язык проходит по складкам, раздвигая их, и легонько задевает клитор, Хейл едва не кончила. Ей захотелось сдвинуть ноги, но Пейн, крепко вцепившийся в ее бедра, не дал этого сделать, силой удерживая их в одном положении. От напряжения Хейл трясло, внутри живота сходил с ума клубок, появившийся там так давно, что уже становилось больно. Сегодня день неожиданностей, определенно. Еще никогда Пейн не делал такое. Хейл частенько вставала на колени, Пейн же — ни разу. До этого дня. Это было так внезапно, что Хейлин даже забыла про давно оговоренное правило: «Подчиняйся и молчи». — Ч-что ты делаешь? — приподнявшись на локтях, промямлила Хейл, дурея от вида коленопреклоненного Пейна между ее ног. Вместо ответа он, не отводя глаз от ее, провел с нажимом широкой частью языка, задевая при этом комочек нервов. Хейл простонала и, прикрыв глаза, откинула голову назад. Потом опустилась на спину и отдалась ощущениям, которые дарил ей Пейн, сжимающий ее бедра до синяков. Она кусала внутреннюю сторону щеки, сжимала до одурения свою грудь, оттягивала соски и в конце концов, совсем осмелев, сама подавалась навстречу языку Пейна, уже ощущая скорый и очень яркий оргазм. Который всё равно наступил внезапно. Почувствовав преоргазменные судороги, Хейл попыталась свести ноги, чтобы хоть как-то приблизить удовольствие, но Пейн оказался неумолим и не дал ей сделать это, начав чуть быстрее работать языком. Девушка громко вскрикнула, выгнулась дугой и инстинктивно вцепилась рукой в волосы Пейна, даже не заметив этого. Сначала Хейл показалось, что она теряет сознание, настолько был силен оргазм, потом, когда главная волна удовольствия сошла на нет, Хейл, несмотря на то, что открывала глаза, видела лишь темноту, которая постепенно отступала. Истома медленно покидала ее тело, оставляя на месте себя усталость и перенапряженные мышцы. Ноги мелко дрожали. Хейл первые несколько секунд не понимала, что происходит, и только тяжело дышала. Она не воспротивилась и не испугалась, когда Пейн грубо стащил ее на пол и повернул спиной к себе, заставив лечь грудью на столешницу. Окончательно она пришла в себя лишь после того, как мужчина резко вошел в нее, вцепившись стальной хваткой в ее бедра, и сразу же сорвался на быстрый темп. Хейл уперлась лбом в прохладную поверхность, прогнулась в спине и вслушивалась в тяжелое дыхание Пейна и его тихие хриплые стоны, сжимая край стола до побелевших костяшек. Хейл снова чувствовала, как внутри живота зарождается томление, усиливающееся с каждым толчком Пейна. Не сумев сдержать себя, девушка громко застонала и попросила: — Еще… Пейн, полностью остановившись, чем вызвал разочарованный вздох девушки, рассмеялся и, прижавшись торсом к ее спине, поцеловал Хейл сначала в лопатку, потом в плечо. Так же не отвечая, отстранился, покрепче схватился за ее бедра и принялся с силой вбиваться в податливое тело. За тот короткий миг, что он соприкасался с ней, девушка успела почувствовать голой кожей, что он до сих пор в рубашке. «Серьезно, Пейн?» Но эта мысль быстро улетела далеко-далеко, и Хейл самозабвенно подавалась навстречу, кусала губы в попытках не закричать и слабо скребла ногтями по столешнице. Она явственно ощущала, как постепенно подходит к оргазму. Снова. Внезапно Хейл мелко задрожала, приоткрыв рот в беззвучном вскрике, и прогнулась в спине, судорожно сжимая Пейна внутри себя. Мужчина долго и протяжно застонал и уперся руками по обе стороны от головы тихо всхлипывающей Хейл. Придя в себя, Пейн приподнял полубессознательную девушку и перенес на кровать. Нежно огладил контур подбородка, убрал с лица локоны и хотел было что-то сказать, но махнул рукой и вышел из спальни. Хейл подняла мелко подрагивающие руки к глазам и, несмотря на головокружение, попыталась приподняться. Посмотрела на закрытую дверь и негромко выругалась. Опять курить ушел. Все-таки Пейн уникум. С одной стороны, жестко трахает ее при каждом удобном случае, а с другой — беспокоится, как бы Хейл не стала пассивным курильщиком. Хейлин охотно разрешала ему дымить прямо в постели, но он ни в какую — опасно для здоровья. «А синяки как мне ставить, так это нормально, так он первый!» Поморщившись, Хейл посмотрела на свои ноги и увидела на бедрах, именно там, где она упиралась в стол, длинные красные полосы, которые спустя некоторое время уж точно зацветут синим. Девушка нахмурилась и снова посмотрела на дверь. В ближайшие десять минут Пейн не вернется, это-то она уж точно знает. Почувствовав противные мурашки от холода, Хейл неуклюже закуталась в одеяло, превращаясь в гусеничку, и принялась ждать звука отворяемой двери, но сама не заметила, как провалилась в дремоту.

***

— Хейлин, эй. — Пейн упорно тряс ее за плечо, с опаской поглядывая на часы. — Хейл, уже пора. — Ну куда? Отстань, — сонно отмахнулась от него Хейл и свернулась в калачик, желая еще поспать. — Уже восемь, а ты все еще у меня. Но не переживай — ближайшую неделю ты точно проведешь дома. Безвылазно. Хейл резко распахнула глаза и вскочила на ноги, что у нее не получилось с первого раза из-за запутавшегося в ее ногах одеяла. Пока девушка высвобождалась из оков, Пейн стоял рядом, скрестив руки на груди. Наконец ему надоело, что Хейл не может выпутаться, и спокойно признался: — Я пошутил, сейчас только семь часов. — Шутник! — Хейл сразу же перестала брыкаться. — Я же чуть богу душу не отдала. Она облегченно выдохнула и посмотрела на Пейна, который, прищурившись, глядел на грудь Хейл. Девушка, вспыхнув, вспомнила, что так и заснула полностью обнаженной. — Поэтому и разбудил? — внезапно вскинулась Хейл, стараясь смущение скрыть раздражением. — Повторить захотелось? — Ни капли, — хмыкнул Пейн. — Просто я подумал, что тебе надо привести себя в порядок. — А что, я плохо выгляжу? — ехидно уточнила Хейл. — Твоя мать уж точно не оценит. Пейн рассмеялся и, сев рядом, облизнул большой палец. Ничуть не смущаясь под удивленным взглядом девушки, он провел им по ее скуле и показал измазанный тушью палец. — Да-да, ты похожа на панду. — Именно поэтому и повторить не хочется? — Что за агрессия, Хейл? — Пейн крепко ухватил девушку за подбородок и приподнял ее лицо, вглядываясь в глаза. — Ты трахаешь кого-то за моей спиной? — Хейл решила не церемониться. — Что, прости? — Изменяешь мне? Думаешь, что малолетка — не айс? Тем более малолетка с такой матерью. — С ума сходишь, да, Хейл? С чего ты это взяла? — Ты после того, как познакомился с моей мамой, изменился. Серьезно, раньше тебя было не оттащить от меня, а сейчас даже не дотрагиваешься. — Хейл исподлобья смотрела ему прямо в глаза и старалась говорить твердо. В ответ Пейн только иронично приподнял бровь, не произнося ни слова. — Или что, хочешь сказать, мне показалось, я накручиваю себя, делаю из мухи слона? — С каких пор секс стал мерилом? — Я не об этом. Я о том, что ты поменялся. — Хейл резко оттолкнула его руку. — Почему? Пейн неопределенно передернул плечами и отвернулся, Хейл же напряженно ждала. Она уже слышала, как он честно признается в измене и просит прощения за это. Девушка в красках представила эту сцену и уже мысленно обматерила мужчину на чем свет стоит, прикидывая, как бы поболезненнее дать пощечину. — Я впервые задумался о том, сколько тебе лет. Для Хейл эти слова были как удар под дых. Она ошарашенно уставилась на Пейна, который продолжил: — И сколько мне дадут, если твоя мать обвинит меня в растлении несовершеннолетней. Особенно если она раскопает, сколько мне на самом деле лет. — Старик… — осуждающе протянула Хейл в ответ на замечание о своей матери. Пейн криво улыбнулся и развел руками. — Когда мы только начали встречаться, я как-то не принял это во внимание. Ты вскружила мне голову. — На такое признание Хейл мило зарделась и опустила глаза на свои руки, с деланным вниманием оглядывая свои пальцы. — А сейчас, подумав о твоем возрасте и соотнеся это с тем, что я делаю с тобой в постели, решил, что как-то погорячился. Это… неправильно. Пейн задумчиво поскреб затылок и повернулся к Хейл. — Идешь на попятный? — Нет. — Да. Уже как бы поздно говорить «хватит», всё уже произошло. Не поджимай хвост, Пейн, бога ради, — вспыхнула Хейл. — Себя-то не ломай. И не бросайся из крайности в крайность: то трахает чуть ли не каждый день, то вообще не трогает неделями. Ведь хочется и, судя по сегодняшнему срыву, не терпится. Всё же было прекрасно — и овцы целы, и волки сыты. И я не против, и ты не воздерживаешься. Чем тебе это плохо так было? Или моя мама такая страшная? Да и вообще — ты слышал про понятие золотой середины? — Нотация? Серьезно? — поморщился Пейн. — От девчонки, которая младше меня на десять лет? — Но мозги у меня есть, — ощетинилась в ответ Хейл. Пейн медленно наклонился к ней, отчего весь ее боевой настрой куда-то пропал, уступая место покорности. Хейл запрокинула голову, не отрывая взгляда от его глаз и приоткрыла рот. Потом не выдержала и сама потянулась вперед, слабо дотрагиваясь губами до колючего подбородка Пейна. Потянув на себя мужчину за воротник рубашки, Хейл прильнула к губам и втянула его в спокойный, томный поцелуй, в котором не было ни жара, ни грубости, сопровождающих обычно всё их сексуальное взаимодействие. — Ладно, я понял, тупая идея, — отстранившись с тихим вздохом, начал Пейн, глядя расфокусированным взглядом на покрасневшую Хейл. — Нужно придерживаться золотой середины. Я понял. Еще точно не знаю, что это будет означать, но что-нибудь придумаю. И надо что-то делать с синяками, — задумчиво добавил он после паузы, зацепившись взглядом за синюю отметину на бедре девушки. Хейл рассмеялась и попыталась снова поцеловать Пейна, но тот не дал. — Ты домой вообще собираешься? Девушка, выругавшись про себя, плавно потянулась и, откинув одеяло в сторону, встала. Поднявшись и направившись к двери, ведущей в ванную, Хейл неожиданно остановилась и обернулась на Пейна, вальяжно развалившегося на кровати и провожающего ее взглядом. — Всё еще не хочешь повторить? — Я, конечно, извращенец, но не зоофил, — едко заметил Пейн, на что Хейл скорчила рожу, демонстративно и наигранно рассмеявшись. — Твоя одежда в ванной. — Хозяюшка, — одобрительно пропела девушка. Теперь настала ее очередь ехидничать. Пейн отреагировал как настоящий взрослый мужчина — нежно запустил в Хейл подушкой, которая попала аккурат в голову. Однако девушка решила не дуться, а взглянув на часы, еще и быстрее побежала в душ. Хейл привела себя в подобающий вид в максимально сжатые сроки. В ее планы не входило попасть под домашний арест, поэтому она быстро натянула одежду на еще влажное тело и вылетела в коридор, собираясь бежать на всех порах домой, чтобы успеть вовремя. Остановил ее порыв Пейн, который лениво выглянул в прихожую из кухни и лаконично сообщил: — Я вызвал такси. Хейл фыркнула и перестала спешно обуваться, прислоняясь к стене и по-собачьи зевая. — Сними это. — Внезапно Пейн оказался рядом и подцепил указательным пальцем влажный чокер. Хейл инстинктивно подняла руку к ладони Пейна и смущенно согласилась. Она совсем забыла про чокер, настолько привыкла, что и не замечала его. Вот мама бы разоралась, если бы Пейн не напомнил. Пейн сам снял с шеи Хейл украшение и оставил себе, аргументировав тем, что так ему будет спокойнее. — Ну я пойду, пора уже, — сказала Хейл, когда сообщили, что такси подъехало, и, приподнявшись на носочки, потянулась за поцелуем на прощание. Мужчина кончиками пальцев дотронулся до ее подбородка и коротко чмокнул в губы. — Позвонишь, когда приедешь. — Естественно, я же послушная девочка. Из квартиры Пейна Хейл вышла раскрасневшейся, с чуть помявшейся от активных объятий одеждой и абсолютно глупой улыбкой на губах. Впрочем, последнее она попыталась как можно быстрее убрать. А то мало ли — еще таксист подумает, что она с ума сошла, с такой-то счастливой улыбкой на лице.