С новым годом, мое счастье

В доме царила такая волшебная тишина, что слышно было, как маленькие пузырьки шампанского бьются о стенки хрустального бокала. Себастьян готов был поклясться, что этот звон напоминал ему переливы рождественских бубенцов на санях Санты. Непрерывный, мягкий, ласкающий слух, как будто где-то вдалеке и правда летит по небу та самая упряжь с оленями. И хоть Себастьян уже давно не верил в сказки, потому что любой взрослый человек посчитает это глупым занятием, то сегодня он был готов снова стать маленьким и поверить в чудеса. Потому что новогодний вечер располагал к этому как нельзя лучше. Потому что в тишине дома было столько долгожданного спокойствия и уюта, что нарушать его, возвращаясь в реальность серых будней, было бы просто кощунством. И еще, потому что Джим Мориарти спал в его руках, изредка тихонько вздыхая и неосознанно перебирая пальчиками футболку Морана. Совсем как маленький ребенок – Себ почувствовал особенный прилив нежности к мужчине, когда тот совершенно невинно причмокнул губами во сне и едва сморщил нос. Его начало клонить в сон еще тогда, когда Себастьян открывал шампанское, мучаясь с пробкой. Джим всегда просил его сделать больше шума, просил брызг шампанского, а лучше, если он собьет горлышко бутылки турецкой саблей или самурайским мечом, которые валяются где-то в его кладовке. Этот трюк он видел еще подростком в каком-то фильме и уж очень вдохновился им. И вот, после второго бокала, когда время только близилось к одиннадцати, а Моран рассказывал о своем любимом блюде под шум старого черно-белого фильма по телевизору, Джим заснул, утомленный несколькими днями непрерывной работы. Заснул прямо на груди Морана, прижимаясь щекой к его теплому телу и вроде даже слушая по началу, что сливки обязательно должны быть не менее… Себастьян сразу понял, что его больше не слушают, когда между его фразами перестали слышаться удивленные «ого» и задумчивые «хмм». Джим обожал комментировать: даже если нельзя было вставить слово, он издавал вздох, мычание или просто кивал. Без его участия не должно было прозвучать ни одно предложение. Вместо того, чтобы будить Мориарти и заставлять дожидаться боя часов, утомляя еще больше обыденными до невозможности разговорами, Себастьян только повыше натянул плед, укрывая своего мужчину. Клетчатый, слегка колючий плед принес сам Джим, болтая о том, что хоть в этот Новый год у них все должно быть как у обычных людей, имея в виду соблюдения всех «дурацких» традиций и прочих «простолюдинских» деталей. Но и в этот раз получилось не так обычно, как хотел гений. Наряженная за день до этого елка подмигивала красными и желтыми огнями, фиолетовый блик бежал по лицу Джима, исчезая в складках пледа. Шампанское почти выдохлось и теперь пузырьки вяло ползли по стенкам бокала, так и не добираясь до горлышка, а застревая на полпути. Себастьян поднял руку к глазам, дожидаясь, пока стрелка не покажет без одной минуты двенадцать. Джим тихо вздохнул в его руках и покрепче ухватился за футболку Морана, держась за него так, будто они собирались прыгать в следующий год, не иначе. Где-то вдалеке уже послышались взрывы фейерверков в небе. Себастьян прижался губами к высокому лбу Джима, едва слышно шепча: - С новым годом, мое счастье. Он совершенно точно знал, что они проведут его вместе.