Regina Felicitas

      — Это прекрасно, — всё, что может сказать всесильная императрица после того, как Державин читает ей свою оду.       — Как и вы, — усмехается поэт.       — Что? — искренне удивляется Екатерина, — Наглец! — говорит уже более шутливо, беззлобно.       — Разве правда — наглость? — пытается сохранить серьезный вид Державин, но заметно, что в его чёрных зрачках пляшут бесенята.       — П-правда? — императрица смущена. Обычно ей льстят, говоря такие вещи, но её собеседник, кажется, искренен.       — Неужто не согласны? — нарочно тянет он слова, наблюдая за реакцией женщины.       Катерина в замешательстве. Скажешь «нет» — всё испортишь. Согласишься — получишь язвительное замечание.       — Это уж как вам кажется, — отвечает небрежно, словно невзначай, будто ей всё равно.       — Как мне кажется? — говорит Гавриил Романович ещё медленнее, нарочно мучая императрицу, — Мне кажется, что вы специально скромничаете. Слишком много комплиментов слышали. Видимо, — дерзко, уверенно, но всё же проскальзывает фальшь. Екатерина едва заметно кивает себе. Лжёт.       — Вон! — произносит с придыханием, чуть прикусывая губу.       Державин чуть склоняете голову, но ясные глаза продолжают изучать императрицу. Он разворачивается и медленно направляется к двери кабинета, сжимая в руках «Фелицу».       — Оду оставьте! — запоздало просит Като, но поэт уже закрывает дверь с той стороны.       Императрица выбегает в коридор, догоняет Гавриила Романовича и выдыхает ему в спину:       — Ода!       Державин неторопливо оборачивается, снисходительно смотрит на Екатерину. Та мгновенно краснеет, понимая, что попалась в его ловушку.       Поэт же что-то там себе прикидывает, поднимает руку с несколькими листами вверх и тихо заявляет:       — Достань, если хочешь.       Катерина встаёт на цыпочки, тянется кончиками тонких пальцев к краешкам бумаг, но даже не касается её — не достаёт. Она смотрит в глаза Гавриила, он тоже пронзает её очи своим взглядом. Каждый читает в глазах другого что-то неясное, но настолько манящее, что нет сил оторваться. Императрица резко касается его губ лёгким поцелуем. Державин вздрагивает, отвечая, и невольно опускает руку вниз. Екатерина тут же отстраняется, выхватывается оду и отходит на небольшое расстояние, достаточное, чтобы не прильнуть к этому человеку снова.       Гавриил Романович снова кланяется и исчезает в бесчисленных коридорах. А Катерина улыбается. Но не потому что ода осталась при ней.

***

      — Оставьте это, ради Бога, — умоляет Екатерина, отталкивая протянутый Державиным документ.       — Это важно, Екатерина Алексеевна, — настаивает он.       — Вы мой статс-секретарь, вы обязаны меня слушать, — злится Катерина.       — Вы меня назначали для того, чтобы я вам помогал работать. И заставлял вас работать, — напоминает Гавриил. Императрица злится ещё сильнее и пытается покинуть кабинет. Державин хватает её за рукав, разворачивая к себе. — Что вам ещё? — раздраженно бросает Екатерина, глядя на Гаврила Романовича снизу вверх, и недовольно шипит — секретарь гораздо выше неё. Державин нагло улыбается и нетерпеливо наклоняется к её губам, целует, судорожно прижимая к себе. Отстранившись, он ждёт пощечины, очередного всплеска гнева, отставки, но никак не объятий и шёпота на ухо:       — Приходи вечером, Габриэль. Гавриил Романович кивает, добавляя:       — Да, Ваше Императорское Величество.       — Катя. Зови меня Катей, Габриэль, — замечает императрица, берясь за чтение бумаги, из-за которой всё и началось. Державин снова кивает и улыбается, но не потому что Екатерина вернулась к работе.

***

      — Габриэль…       — Да, Катя.       — А я люблю тебя.       — И я тебя люблю. До потери пульса.       Екатерина счастливо улыбается, теснее прижимаясь к Державину. Тот обнимает её, целуя в висок. Катерина молча кладёт голову ему на плечо и через несколько минут засыпает. Гавриил укрывает её одеялом, стараясь при этом не разбудить. Он любуется спящей возлюбленной и в очередной раз благодарит небеса за тот, самый первый её поцелуй.       Державин любит свою императрицу, любит настолько безумно, что иной раз ему кажется, что всё это лишь прекрасное видение. Но всегда его повелительница доказывает, что это происходит в самом деле, а не в мечтаниях.       Екатерина любит своего поэта. Любит, как в первый раз, беззаветно и самозабвенно. Иногда она боится, что он всё же покинет её, разочаровавшись. Но Гавриил, как ангел-хранитель, находится с ней каждый её шаг.

***

Екатерина всё ещё спит. Державин же аккуратно, стараясь не разбудить её, идёт к письменному столу, берётся за перо и пишет на идеально белой бумаге два слова: «Regina Felicitas»