Магнитное притяжение

 — Представьте, что ваш дом горит и вы сможете вынести оттуда только одну вещь. — Я возьму с собой огонь. Жан Кокто

Китамото Ацуши сидел рядом с футоном в собственной комнате, читая учебник по физике. Однако, несмотря на серьезную тему и близящийся зачет, внимание парня постоянно соскальзывало на спящего друга, бережно укрытого зимним одеялом. Но даже с этим утеплителем Нацумэ ощутимо трясло, и теперь Ацуши уже не был так уверен, что это от холода. В голове продолжала вертеться мысль о том, что надо бы все-таки вызвать врача и сообщить Фудзивара… Но единственная фраза, которую произнес едва добравшийся до его дома мальчишка, предельно четко показывала нежелательность такого развития событий: «Китамото… Никому не говори… пожалуйста…» Все это было по меньшей мере странно и немного пугало. Нет, к внезапным обморокам и подскокам температуры у тощего и болезненно бледного Такаши старшеклассник давно уже привык… Хотя кого он обманывает? У него по-прежнему ужасно тянет в груди, стоит только услышать о том, что эта бледная моль в очередной раз оказалась в медпункте. Но сейчас ситуация отличается. Мало того, что Нацумэ явно болен, так он еще и весь исцарапан, частично побит и немного придушен (следы от чьих-то невероятно длинных пальцев с — Китамото не поверил своим глазам — когтями были обнаружены на шее парня, когда его уже укладывали на футон). Следовало бы вызвать не только скорую, но и полицию. И все же Ацуши не мог так поступить. Ведь… эти слова, сказанные на грани обморока, были первой настоящей просьбой его второго лучшего друга. Они и так не слишком близки, и еще больше увеличивать это расстояние между ними нет ни желания, ни сил. — Эй, Ацуши! К тебе пришли! — закричала снизу младшая сестра парня. Растерянно моргнув, он внезапно обнаружил, что снова ушел глубоко в себя и уже несколько минут смотрит и ни слова не понимает из одной строчки параграфа: Магнитное поле создается движущимися заряженными частицами, как положительными, так и отрицательными. Досадливо нахмурившись, Китамото повернулся к двери в комнату, уже начиная подниматься с колен, но этого не потребовалось: нетипичная для японского дома обыкновенная деревянная дверь открылась с характерным щелчком ручки, и в помещение вошел встревоженный Нишимура Сатору. «Точнее, перепуганный,» — поправил себя Ацуши, наблюдая, как друг подскакивает к футону и напряженно всматривается в лицо Нацумэ, попутно проверяя температуру. — Прости, что позвонил так внезапно… — начал было хозяин комнаты, но Сатору быстро перебил его: — Почему он все еще не в больнице? У него лоб как сковородка, яичницу жарить можно! — Вот поэтому я тебя и позвал, — вздохнул Китамото, делая приглашающий присесть жест. Дождавшись, пока его гиперактивный товарищ займет предложенное ему место, Ацуши рассказал о произошедшем со своей точки зрения. Китамото спокойно учил уроки в своей комнате, не особо обращая внимания на звуки, раздающиеся с первого этажа дома. Однако, когда он услышал, что его мама повысила голос и повторяет какое-то слово — возможно, имя? — раз за разом, то отложил учебники и быстро спустился вниз. Там парень и увидел картину, которую, честно говоря, предпочел бы вообще никогда не видеть, ибо, по его личному мнению, он прекрасно обойдется без ранней седины. Китамото-сан стояла на коленях рядом с упавшим лицом вниз Нацумэ и пыталась его растормошить, хотя женщине явно не хватало сил перевернуть подростка. В тот момент, до того как пострадавшего привели в относительный порядок, казалось, что он не просто сквозь кусты пробежался, как это происходило обычно и изредка — на глазах у друзей. Куда правдоподобней казалась версия, что Такаши скатился с обрыва прямо в болото. Вся его одежда была изодрана и в непонятной грязи, хотя влажной не ощущалась… Едва завидев столь печальное зрелище, Ацуши подбежал к другу и осторожно перевернул на спину. Оказалось, что тот все еще был в сознании. Их взгляды встретились, и Китамото внутренне содрогнулся от той мольбы, которая светилась в светло-зеленых, нечеловеческих глазах. — Китамото… пожалуйста… В ту же секунду парень понял, что никогда не сможет забыть его лицо перед потерей сознания. Ему могло быть плохо, больно, страшно, но никто никогда бы и не подумал, что в таком состоянии главными среди его эмоций будут стыд и смущение. Хотя покраснел он, наверное, все же от температуры, но Китамото впоследствии был абсолютно уверен, что стыд и вина не были плодом его воображения. Он действительно ни за что не обратился бы за помощью к кому-либо, даже к другу, если бы в этом не было крайней необходимости… Что оказалось на удивление трудно и горько принять. Недолго думая и не желая дольше держать Нацумэ на полу у дверей, мальчик вместе с матерью и подоспевшим отцом поднял внезапного гостя к себе в комнату. Переодев Такаши в старые вещи Ацуши, из которых он сам уже давным-давно вырос, и через силу напоив его лекарствами, семья Китамото оставила больного спать под бдительным присмотром друга. Но даже по прошествии двух часов Такаши не пришел в себя, и хозяин дома начал нервничать. Солнце понемногу клонилось к закату, родители нервничали, а ни позвонить опекунам Нацумэ, ни позволить сообщить в больницу о его состоянии Ацуши не мог. Разрываясь между двумя одинаково правильными с его точки зрения решениями, старшеклассник спустился вниз и вызвал Нишимуру, рассудив, что одна голова хорошо, а две — лучше. — Так значит, это он попросил тебя никого не вызывать? — не дожидаясь ответа, Сатору цокнул языком и обвиняюще ткнул пальцем в больного, — Вот же блин! Нацумэ как обычно со своими закидонами… Слушая его ворчание и обвинения, скрывающие бурный поток беспокойства, Ацуши не смог удержаться от ироничной улыбки. Ему действительно стало легче после прихода друга, как всегда, скорого на решения проблем. Хотя далеко не все эти решения были хоть немного разумными. — Чего?! — ошарашенно переспросил владелец комнаты, возмущенно просверлив взглядом Сатору. Тот лишь невинно улыбнулся: — А почему нет? Сейчас позвоним Фудзивара, скажем, что он заночует у тебя… Родителей твоих тоже уговорим! — Может, сам тогда и будешь уговаривать? — угрюмо пробурчал Китамото, со вздохом поднимаясь на ноги. Телефон стоял в прихожей на первом этаже, поэтому парень решил сначала поговорить и получить разрешение у собственных родителей, и только потом уже связываться с опекунами их друга. Уже выходя из комнаты Ацуши оглянулся и окинул причину всех проблем долгим взглядом. В очередной раз вздохнув, он пошел дальше, напоследок бросив Нишимуре: — Присмотри за ним. — Хай-хай! * — привычно бодро ответил Сатору, тут же уставившись на Нацумэ. Несмотря на наигранно-веселое поведение, он едва мог прятать от и без того взволнованного Китамото свой страх за друга. В конце концов, сейчас все выглядело действительно хуже, чем в прошлые разы, когда Такаши терял сознание в школе или на улице. И многочисленные ссадины и синяки на лице, шее и руках — и это только те, которые были видны из-под одеяла и одежды, — ничуть не добавляли оптимизма. Особенно устрашающе выглядел лиловый кровоподтек почти во всю скулу на левой стороне лица. «И как с таким лицом можно в школу заявиться?» — Сатору передернуло, стоило только представить реакцию их пай-девочки Сасады. — Разрешили, — Китамото уже вернулся, заметно повеселевший и немного расслабившийся. Он нес в руках небольшой поднос с двумя чашками чая и одним стаканом с водой. Подозрительно взглянув на этот стакан, Нишимура отодвинулся и неожиданно прыснул в кулак: — Ты его что, поить собрался? — выговорил он через приступы смеха, явно в мыслях представляя себе это зрелище. Уши Китамото стремительно покраснели, и он быстро возразил, опуская поднос на пол рядом с друзьями: — Конечно нет! Мама сказала дать ему эту таблетку и воду, когда он придет в себя. Да хватит ржать! Я кому говорю?! Атмосфера в комнате словно начала рассеиваться, отпуская напряжение. Солнце окрасило стены в теплый персиковый, заиграло бликами на светлых волосах Нацумэ, который, казалось, задышал ровнее под звуки маленькой возни его друзей. Вскоре Нишимура также позвонил домой и попросил разрешения остаться переночевать у друга, хотя, слушая ответ матери, обливался потом и отчаянно вжимал голову в плечи, вызывая заливистый смех Маны-тян. Китамото достал запасные футоны и расстелил их в своей же комнате, после чего они вдвоем долго учили и проверяли друг у друга грамматические правила английского языка. Ацуши проснулся посреди ночи от странного ощущения, что на него смотрят, причем в упор. К тому же, ему было холодно. Поежившись, парень со вздохом перевернулся на другой бок, подтягивая одеяло повыше… и встретился взглядом с зеленоватыми, словно фосфоресцирующими в темноте глазами. Чуть не схлопотав инфаркт, Китамото резко сел и уставился на все еще лежащего друга: — Нацумэ?! Тот тяжело дышал, не отвечая, но Ацуши и не требовал ответа. Торопливо встав и осмотревшись, он схватил со стола стакан и таблетку, ждавшие своего звездного часа весь вечер, и присел рядом с Такаши. — Выпей, пока снова не отключился, — хозяин дома неловко улыбнулся и, отдав ему стакан, помог принять полусидячее положение, а затем так же осторожно уложил обратно. Глядя на сразу же устало закрывшего глаза Нацумэ, Ацуши с тревогой подумал, что его состояние может оказаться даже хуже, чем казалось изначально. «Ну, сон в любом случае пойдет ему на пользу,» — убедительно сказал сам себе старшеклассник, убирая стакан из-под ног и собираясь уже лечь обратно на свое место. Но стоило ему только шевельнуться, как Такаши заговорил, тихо и прерывисто: — Прости… Из-за меня у вас столько… проблем… — Да что ты… — возмущенно начал Ацуши, но тут же был прерван этим чахоточным упрямцем: — Я словно притягиваю… всякие неприятности. Быть рядом со мной… опасно. — Эй, да что ты несешь? И вообще, ты ввалился в мой дом в таком состоянии, что мама чуть не вызвала скорую, попросил не говорить своим опекунам и вырубился. Ничего не хочешь объяснить? — Китамото воинственно нахмурился и, упершись руками в пол, наклонился чуть ближе к другу… чтобы услышать мирное и глубокое дыхание только что заснувшего человека, удачно совпавшее с сопением лежащего поодаль Нишимуры. — Во дает… — покачал головой подросток, непроизвольно улыбаясь. Это было так похоже на Нацумэ — сплошные тайны и непонятки, которые он может и одновременно по какой-то неизвестной им причине не может объяснить. И почему-то требовать ответа не кажется таким уж необходимым, когда речь идет об их отношениях. Этот момент — он сидит на коленях возле спящего Такаши — напомнил Китамото то, как он ждал прихода Сатору с учебником по физике в руках, до которого так в этот вечер и не добрался. В голове всплыла единственная прочитанная из него строчка, и Ацуши усмехнулся: — Притягиваешь, говоришь?.. — прошептал он другу, едва сдерживая внезапный тихий смех, пробравший его. Он сходил за компрессом для Нацумэ и вскоре лег спать, хотя еще довольно долго вместо сна смотрел куда-то в направлении темного оконного проема и прокручивал в голове эту строку. Действительно, дружба с Нацумэ похожа на магнитное поле — она создается из приятных и не очень воспоминаний, веселых и тревожных дней, теплых и печальных слов. И все люди, попадающие под действие этого «поля», становятся «магнитными стрелочками», заряженными удивительно нежной и домашней энергией. «За этим парнем нужно приглядывать, а то еще убьется где-нибудь…» — было последней мыслью Китамото перед полным погружением в сон.