***
Дротик пролетел по коридору, пролетев ровно вне зоны блокировочного рефлекса первого стража. У второго было время увидеть это, осмотреть его на предмет взрывающихся печатей, и приготовиться к блоку. Но прежде чем он успел что-то сделать, дротик взорвался облаком тумана. Страж отпрыгнул, сфокусировав внимание на защите от возможной атаки из-за пелены тумана. Но его защитное движение, подходящее в нормальных условиях, подвело его. В момент, когда туман начал таять, показывая парнишку в невозможном оранжево-голубом костюме, тот уже кинул второй дротик. Даже когда первый страж обезвредил его, было уже поздно. Дротик уже был в воздухе, и летел не во второго стража, а за него, и к тому времени, когда тот сделал ментальное заключение о том, что надо не уворачиваться, а ловить, он уже унёсся в сторону лестницы в помещение суда.***
Судья прочистил горло. Хотя Какаши и присутствовал на множестве судов и военных трибуналов (хоть и не в таком качестве), он никогда раньше не видел этого мужчину. Почему-то этот факт его совершенно не удивил. — Рассмотрев все предоставленные доказательства по обвинению в саботаже миссии и предательстве Деревни Скрытого Листа, данный трибунал приговаривает обвиняемого… Какаши стиснул зубы в ожидании неотвратимого. — Возражение!***
Наруто даже не мечтал, что когда-то сможет сказать такого рода фразу, да ещё и в (почти) настоящем суде. Сначала Иказучи Сага, и теперь это. Наруто сильно подозревал, что жизнь нормальных людей не выливается обычно в подражание манге, которую они читают, но, по его мнению, так было гораздо лучше. Конечно, в манге человек, кричащий такое, был квалифицированным адвокатом, который иногда знал, что делает, и ему не заламывали в ту же секунду руки за спину пара злых стражей. Наруто быстро оценил ситуацию. Какаши-сенсей сидел в кресле, которое было тем менее предметом мебели, чем более бронированным захватом, похожее на то, что он видел в комплексе АНБУ. С правой стороны был клерк, ведущий запись заседания. Посередине, на возвышении, за столом сидели три человека. Хокаге, не подававший вида, что узнал Наруто, сидел слева. Посередине был судья, которого Наруто прервал, лысеющий мужчина в объёмной коричневой мантии, в огромных круглых очках которые придавали ему вид очень важного крота. И справа от него сидел старый мужчина, с перевязанными правой рукой и правым глазом, выглядящий скучающим. Кроме ещё нескольких человек судебного персонала и охранников, в глаза бросалось подозрительное отсутствие аудитории, или например присяжных. Не то, чтобы Наруто был экспертом, но весь трибунал казался собранным на скорую руку, только с легкой отсылкой к нормальной законной процедуре, как её все знали. Незнакомый старик быстро повернулся к нему. Без каких-либо явных эмоций в голосе, он сказал: — Ребёнок Узумаки. Понятно. Стража, проведите его в изолированную камеру, и подготовьте помещение для допроса. Мы определим подходящее наказание, как только узнаем, как он пробрался на трибунал. — Подождите! — прокричал Наруто, всё ещё приковывая к себе внимание всего зала. — У меня есть жизненно важное свидетельство, относящееся к этому суду! Старик несильно покачал головой: — Если бы нам нужно было твое свидетельство на этом трибунале, Узумаки, мы бы призвали тебя, когда он начался. Стража… События развивались не так, как надеялся Наруто. Стража начала тащить его в направлении двери. Ещё пара метров и он потеряет единственный шанс спасти Какаши-сенсея, просто вот так, отброшенный парой простых слов. Какие у него были варианты? Насилие? Нет. Шантаж? Возможно. Если он… В этот момент он уловил скрытое движение — руки Хокаге под столом сложились в два знакомых сигнала — «нужда», и первая половина «объясню позже» (в системе ручных сигналов Листа не было отдельного знака под «объяснить»). Кому надо объяснить что? Наруто попытался понять. Он имеет в виду… о! — Подождите! — выкрикнул Наруто, отчаянно надеясь, что понял послание правильно, и осознавая, что у него есть только одна попытка. — Если моё свидетельствование отклоняется, я имею право на разъяснение причин… — количество выставленных пальцев, — по артиклю 6, поправке 5, — быстрое движение глазами по бокам, повторение, — нет, 15, из… — больше сигналов, Лжец, судно? — …положения о Честных Судах! Хокаге улыбнулся.***
Привычная хмурость Данзо скрыла чувство удовлетворения, которое он испытал. Наконец-то, Хирузен оставил надоевшее фехтование законами и достал своё главное оружие. Понятное дело, Данзо не имел никакого желания облегчить ему эту задачу — одним из его первых действий в этом суде было обозначение невразумительного древнего закона о том, что обвинитель имеет право отстранить носителя Демона-Зверя от свидетельствования (на основании того, что такое свидетельствование может быть бессознательно подвержено влиянию Демона-Зверя, тем самым сотворяя путь для влияния на развитие суда). Полностью закрыв для Узумаки участие в трибунале, он сразу же обезоружил Хирузена в одной из двух частей суда. Ответный удар Хирузена был эффективным, хоть и запоздалым. Теперь Данзо мог либо признать право Узумаки присутствовать на суде, либо объяснить мальчику, что тот является носителем Демона-Лиса, и сделав это без разрешения из офиса Хокаге, он бы нарушил закон, который сам и помогал написать. Было весьма вероятно, что парень уже всё знал, после событий на так называемом Мосту Отваги, но в отчёте о миссии этого не было, так что в целях соблюдения законности Данзо должен был принять неведение. Конечно же, как и в любом хорошо составленном плане, лучшие ходы оппонента только играли Данзо на руку.***
— Пусть будет записано, что я снимаю своё прежнее возражение насчёт свидетельствования Узумаки Наруто. — Шимура Данзо, возражение снято… — пробормотал клерк, удобно выдавая Наруто имя старика. Данзо посмотрел на Наруто: — Хвалю твоё знание законов, Узумаки, — сказал он холодным, взвешенным голосом. — Продолжай своё свидетельствование. Наруто услышал лишь «неплохо, парень. Ты только что убрал один камешек из лавины, которая вот-вот похоронит тебя заживо. Пожалуйста, можешь ещё поразвлекать меня, пока есть воздух». Единственный глаз Данзо был наполнен не враждебностью, а любопытством, любопытством энтомолога, смотрящего на трепыхающуюся на булавке бабочку. Это и был человек, приговоривший его к жизни изгоя? Вполне возможно. Для Данзо Наруто, похоже, распознавался лишь как диверсия, слабая попытка восстания инструмента, выпавшего с полагающегося места. Или он просто проецировал свои чувства на незнакомца? Он абсолютно не знал этого человека, и почему тот хотел подставить Какаши-сенсея. Единственное, что знал Наруто, услышав его речь, что его опять серьезно недооценивают. — Какаши-сенсей не приказывал мне убить Гато, — провозгласил Наруто. — На самом деле, я даже не убивал его. Глаза всех присутствующих в комнате расширились, особенно Какаши-сенсея. — Что ты имеешь в виду? — спросил Хокаге. — Кто-то другой убил его? Или, несмотря на предыдущие доклады из Страны Волны, он всё ещё жив? Наруто сглотнул. Он думал, что смирился с этим, с предательством, которое должен был совершить, но волна обезоруживающей вины говорила о другом. Даже так, сказал себе Наруто, он должен это сделать. Он должен был использовать самые эффективные методы, которые мог придумать. Слишком многое было на кону. — Гато был убит ниндзя-отступником из Тумана Хаку, действующим независимо. Ещё частичка невинности принесена в жертву для защиты кого-то, кто имел значение. Ещё один шаг в сторону становления настоящим ниндзя. Данзо поднял бровь: — И мы должны поверить, что ниндзя-отступник, — проговорил он это так, словно о каком-то особо противном виде червя-паразита, — передумал и убил своего нанимателя, тем самым теряя свою плату и сильно портя свою профессиональную репутацию. Прошу, Узумаки, окажи нам честь и объясни мотив, которым ты оправдаешь столь необычное действие. — Я его соблазнил. Большинство челюстей упало, включая Хокаге. Какаши же, напротив, немного расслабился, так как линия нападения Наруто стала для него чуточку понятнее. Выражение Данзо наконец изменилось, от безэмоционального любопытства до откровенного отвращения. — Ты сделал что? Раз уж Наруто начал, продолжать было легче. — Я вошел с ним в контакт, пока он был в гражданском облике, утвердил его личность и соблазнил его. У меня есть свидетели, включая хозяйку нашего пристанища Цунами и служащих Таверны Серебряного Листа в Стране Волны. Если хотите, мы можем отложить суд на пару недель, пока вы пошлёте им сообщения. — Это безумие. Ты говоришь что ты, двенадцатилетний… — Уже был такой прецедент, — перебил его Хокаге. — Во времена Воинствующих Кланов, от детей-шпионов ожидалось любое необходимое воздействие для выполнения своих миссий, не меньше чем от взрослых. Даже в современности, были случаи как скандал Ямане из Скрытого Камня, когда… — Достаточно, — огрызнулся Данзо. — Мы поняли твою мысль. Он повернулся обратно к Наруто: — Итак, Узумаки, ты признаешь перед лицом суда, что ты… вступил в сговор… с отступником из Тумана без явного разрешения со стороны своего лидера отряда, или даже его осведомлённости, и далее спланировал с ним изменение курса своей миссии? Увидев краем глаза, как Какаши-сенсей напрягся, Наруто догадался, что сказать «да» сейчас будет очень плохой идеей. Правда, факты остаются фактами. Он и правда полностью обошёл Какаши-сенсея в его делах с Хаку, и возможно нарушил этим несколько законов. В то же время, он почувствовал в словах Данзо ловушку. Данзо наверняка хотел, чтобы Наруто объявил о разрешении Какаши-сенсея — после чего суд мгновенно бы определил Какаши-сенсея виновным в измене. Но и не сказать ничего было нельзя. Колебания будут признаны знаком слабости, и инстинкты Наруто недвусмысленно подсказывали ему, что не стоило этого показывать перед Данзо. Он открыл рот… — Если можно, я проясню одну деталь… — прервал его Хокаге, прежде чем он начал говорить. — Я просмотрел последние списки ниндзя-отступников, обеспеченные Скрытым Туманом, и там нет Хаку. Можно сделать вывод, что он — персональный подмастерье Забузы, рекрутированный и обученный без вмешательства Тумана. А значит, он по закону классифицируется как никому не принадлежащий шиноби, а не отступник, и взаимодействия с ним не нарушают законов Листа. Данзо отмахнул здоровой рукой комментарий: — Простая софистика. Хаку служит ниндзя-отступнику Забузе, интересы Забузы — его интересы. Сговариваясь с Хаку, Узумаки всё равно что сговорился с Забузой. Наруто не потратил зря драгоценные пару секунд, выданные ему на размышление. — То, что я делал, полностью противостояло интересам Забузы. Во время битвы на мосту, я сказал Забузе, что убил Гато — это остановило его от убийства меня, пока у него было преимущество. И тогда, когда Хаку отправился разведывать, он обнаружил, что у него есть шанс спасти мою жизнь, одновременно не подставляя Забузу под удар, так что он убил своего нанимателя ради этого. После, я взял на себя ответственность за убийство. Конечный результат: Забузе солгали дважды, он покинул поле боя, на котором почти победил, и потерял любой шанс на оплату. Звучит не очень похоже на сговор между мной и ним. — Согласитесь, — добавил он, — это гораздо более правдоподобно, чем идея того, что простой генин вроде меня умудрился проникнуть в крепость Гато и уничтожить его и его огромную армию телохранителей на своей первой миссии С-ранга. Или вы официально, под запись, заявите, что я не просто генин? Данзо обдумал это. — Если эта миссия была так триумфально сманипулирована тобой, Узумаки, то почему ты соврал в докладе? — Потому что… — Наруто позволил себя выглядеть неловко - маска дискомфорта, проступившая сквозь маску уверенности, наложенную на чувства, которые были слишком сложны для любого из этих определений. — Потому что я не хотел никому говорить, что я на своей первой серьёзной миссии соблазнил вражеского ниндзя. Что бы обо мне люди подумали? — Значит, вот как всё было, — сказал Хокаге. — История странна, не спорю, но подходит под всю информацию, что у нас есть, включая доклады остальных членов Команды Семь о странном поведении Хаку в битве. Составление неточных докладов — дисциплинарное нарушение, для обоих из вас, — он посмотрел на Наруто и Какаши, — но оно не для этого трибунала. — Что же до Хаку, учитывая, что у него нет связи с Листом, и что его жертва являлась активным врагом Листа во время убийства, я думаю, наши законы ничего не говорят насчёт такого. Даже наоборот, — невинно улыбнулся Хокаге, — возможно, стоит ему послать подарок, если мы когда-нибудь узнаем его почтовый адрес. Наруто сдержал массивный выдох облегчения. Он надеялся, что так и выйдет. В любом случае, правда, Хаку был далеко от Листа, неизвестно где, и более чем способен защитить себя с помощью Забузы, а Какаши-сенсей был рядом и беззащитен. Такое решение дел всегда будет правильным выбором, даже если так с начала и не кажется. Наступила пауза, пока все ждали контратаку Данзо.***
Мальчишка Узумаки держался неплохо, даже лучше, чем ожидалось. Да, из него вышел бы отличный инструмент, пусть даже он и… нет, не важно. У каждого шиноби есть слабости, и пока они не влияют на миссии, их легко спустить на тормозах. И если уж Хирузен так эффективно использует мальчика, то насколько ценен он был бы в руках самого Данзо? В какой-то мере, этот вопрос и был настоящей целью всей затеи, третьим уровнем стремлений Данзо. Он уже был в процессе их достижения, пока бедный наивный Хирузен всё ещё возился со вторым уровнем, а ребёнок Узумаки, если вообще что-то понимал, то наверняка был вообще на первом. Вот почему, в конце концов, Данзо победит. Его оппоненты всегда занимались порчей не тех планов. Но вернёмся к трибуналу. История Узумаки была достаточно хороша, чтобы пройти начальные проверки, и исследование любой из её слабостей потребует внешних доказательств — и все они в Волне. Это значило ещё большее растягивание суда, чего Данзо не мог позволить. Оптимальным сценарием было получить Узумаки и Учиху одним ударом, одновременно убирая сильнейшую фигуру Хирузена, и представить это миру как свершившийся факт. Это был бы прямолинейный ход, вызвавший бы гнев многих врагов и также многих союзников. Но никто бы не смог ничего серьезного поделать с этим, и польза намного перевешивала вред. Одновременное выполнение всех трёх уровней сделало бы значительные затраты, уже влитые в это дело, пустым звуком. Ничего из этого, конечно же, не обязательно было выполнять для достижения его долгосрочного сценария, и именно для понимания этого Хирузену не хватало тонкости. Сейчас единственное, что по-настоящему было необходимо Данзо — проследить, чтобы суд закончился быстро. Даже уже в ближайшее время баланс сил сместится. Настолько, что это будет очевидно даже для Хирузена. Каждый день увеличивал риск обнаружения существования трибунала — умудрился же Хирузен притащить сюда Узумаки, несмотря на круглосуточное наблюдение лучшими шиноби Корня? И если некоторые вроде Кохару и Хомуры поймут весь диапазон того, что сделал Данзо — подкупы, манипуляции, прямое искажение законов — они подомнут его как тонна кирпичей. Данзо знал по своему долгому, горькому опыту, что даже самые смертоносные шиноби из Книг Отступников Листа не были такой угрозой для защищённости деревни, как некоторые «этично-настроенные» граждане, обнаружившие, что совершает Корень каждый день для сохранения их безопасности.***
— Благодарим тебя за твой вклад в трибунал, Узумаки, — провозгласил Данзо, снова убравший все эмоции со своего лица. — Стража, уведите его. — Я не закончил! — к счастью, Наруто уже давно освоил искусство сопротивления взрослым, пытающимся тебя куда-то уволочь. — У меня есть ещё улики для суда! Хокаге проговорил: — Мичузанэ, Курой, пожалуйста, отпустите молодого человека. Не то чтобы Наруто не был благодарен, но он бы хотел, чтобы Хокаге с этого начал. Двое стражей, похоже, были очень целеустремлёнными людьми, и крепко держали его в течение всего свидетельствования. — Так-то лучше, — Наруто достал свиток, заткнутый за пояс. — Здесь находится показания ниндзя-отступника Онигахары Тарики. Он метнул свиток в ошарашенного клерка (который, правда, всё ещё являлся ниндзя, и потому смог поймать его). Наруто следил за изменением выражения лица Данзо, но тот просто стал ещё немного более хмурым. — И это лучшее, что ты можешь предложить? — наконец спросил Данзо. — Лживая болтовня отступника, допрашиваемого Генином, только выпущенным из Академии? И так неустойчивая правдоподобность твоих слов открывает для себя новые глубины. — На самом деле, — ответил Наруто обычным тоном, который, как он знал, приводит в ярость любую авторитетную фигуру, пытающуюся сделать ему выговор, — если вы загляните внутрь, то увидите печати двух официальных следователей АНБУ, подтверждающих, что они присутствовали на допросе и могут засвидетельствовать его соответствие процедурам АНБУ. Наруто не знал, какие чудеса сотворила Нао, чтобы заставить пару специалистов из АНБУ вылезти из постели посреди ночи для работы над заданием с сомнительной законностью без всякого предупреждения, но он знал, что должен ей теперь свою бессмертную душу, перворождённого ребёнка и достаточное количество услуг, чтобы вести теневую экономику среднего размера. Хокаге взглянул на клерка. — Да, сэр, выглядит настоящим. — Тогда прочитайте нам его полностью, пожалуйста. Клерк раскатал свиток и покраснел, увидев содержание. Он прокашлялся. — Эм… Хорошо. — Было ещё слишком, ****ь, рано для такого дерьма…***
— Сэр, пока пленник вне зоны слышимости, могу я задать вопрос? Вне зоны слышимости? Ты вообще слышал о ниндзя Тумана, сопляк? Думаешь, просто потому что эти двое дебилов отвели меня в другую половину долины, чтобы поссать, я не слышу, что ты говоришь? Ну что ж, я знаю, кого выпотрошу первым, когда буду сбегать. — И почему мне всегда достаются молокососы? Ладно, Ичиджо, спрашивай. — Сэр, если Капитану Хатаке нужны срочные подкрепления, почему мы не можем просто оставить двоих из нас сразу? Не думаю, что для содержания отступника под стражей понадобится больше двух человек. Всего два человека? О, пожалуйста, дайте мне всего пару часов с всего двумя людьми. Всё, что мне нужно — двухсекундное отвлечение, и я покажу им, почему Туман раньше звали Кровавым. — Ичиджо, ты сомневаешься в приказах господина Данзо? — Нет, сэр, я просто… — Кто вытащил тебя из грязи, когда твоя семья была убита в Ночь Трагедии, и весь мир обернулся против тебя? — Господин Данзо. — Кто не жалел тебе денег на еду, укрытие, обучение, не прося взамен ничего, кроме лояльности? — Господин Данзо. — Кто взял твоё дохлое тело и сделал тебя точечным инструментом, способным защитить деревню? — Господин Данзо. — И ты сомневаешься в приказах Господина Данзо? — Никогда, сэр. Просто… с моим низким боевым потенциалом, я обычно занимался поддержкой в главном лагере, так что я не привык к таким миссиям. — Ты и я не допущены и до миллионной части информации, проходящей через голову господина Данзо в любой момент времени. Не пытайся обдумывать его действия. В любом случае, у меня есть инструкции не передавать запрос Команды Семь о помощи. И если господин Данзо не хочет, чтобы они получили подкрепления, они их не получат. Это понятно? — Кристально, сэр.***
Выражение лица Данзо не менялось до конца прочтения, хотя все смотрели только на него. Первым заговорил Хокаге: — Это признание полностью свидетельствует о том, что четверо ниндзя, переводящие пленника, являются членами Корня, и что они по твоему приказу удержали жизненно важную информацию. У тебя есть что сказать по этому поводу? Данзо, похоже, это не слишком взволновало: — Очевидно, они решили быть сами по себе. Их лидер, похоже, заставил их думать, что они выполняют мои приказы. — Ты слышал их свидетельства лично ранее, — заметил Хокаге. — Как ты мог не распознать членов своей организации? — Как ты, я уверен, знаешь, у членов Корня нет постоянных имён, и им периодически присваиваются новые имена, обычно при выступлении на новую миссию. Лидер их команды нарушил протокол, выдав им имена без уведомления меня об этом и так, что я не смог их распознать. А что до их внешности — ты ожидаешь, что глава большой организации знает каждого своего подчинённого в лицо? Глаза Наруто сузились. Было очевидно, крайне очевидно, что Данзо лжёт. Никоим образом не было возможным, чтобы только что сказанное им было правдой. И всё же у него не было доказательств этого. Всё это было внутренним делом Корня. Все записи будут записями Корня, которые Данзо мог подделать или уничтожить. И все свидетели будут членами Корня, на которых Данзо мог повлиять. И что, он так просто от этого отвертится? — Тщательно допросите их, — продолжил Данзо. — Я уверен, они удостоверят, что не получали от меня никаких приказов, нарушающих законы деревни. От открытой казуальной уверенности Данзо, с которой он говорил это, у Наруто в голове что-то щёлкнуло: — Вы тренируете всех своих ниндзя сохранять для вас возможность правдоподобного отрицания, не так ли? — Глупости, Узумаки. Я рекомендую тебе следить за языком и избегать таких бездумных обвинений, если у тебя нет для них доказательств, особенно в зале суда. Но за оскорблённым тоном, казалось, в глазах Данзо промелькнула нотка — кто бы мог подумать — одобрения? Каким-то образом это заставило Наруто почувствовать себя не в своей тарелке больше, чем любое осуждение.***
Данзо получил, что хотел. Жаль, конечно, что придётся пожертвовать четырьмя шиноби — численность была одной из основных слабостей Корня, по различным причинам — но он выбирал их в полной осведомлённости о возможном исходе. Они были слабейшими из Корня. Да, им была привита абсолютная лояльность, позволившая им принести себя в жертву по команде. Но помимо этого они не смогли убить свои эмоции, как полагается настоящим шиноби, и это делало их более расходуемыми, чем другие, более закалённые инструменты. Без сомнения, Хирузен будет сегодня праздновать великую победу. Ему и в голову не приходило, что он дрался на поле боя, подстроенном Данзо, демонстрируя именно те инструменты, которые будет использовать при таких обстоятельствах, как он их использует, и на что они способны. Информация, которую Данзо получил об одном только Узумаки, была бесценна, как только он найдет время посидеть и обдумать её. С каждой выигранной битвой Хирузен приближался к проигрышу войны. Потому что тогда как он учился у Хаширамы, великого лидера, Данзо учился у Тобирамы, великого стратега.***
— Какой дебил придумывает будильник, который можно проспать? Наруто бежал на головокружительной скорости по улицам, прокручивая в голове некоторые красочные ругательства, выученные у Мизуки-сенсея. После трибунала, и признаний ниндзя Корня, и дискуссий, и окончательного решения, и праздничного рамена, и «разбора полётов» с Хокаге и Какаши-сенсеем, и бумажных дел, необходимых для обеления его в глазах закона после всего, что он натворил — он решил, что просто немного поспит, чуть отодвинув границу изнеможения перед свиданием с Хинатой, и теперь он опаздывал.