Секрет успеха

Из-под лезвия сыпануло мучнистой крошкой. Алва тяжело оперся о бортик, низко опустил голову, пережидая острую судорогу. В пояснице от, казалось бы, привычной нагрузки разгоралась злая боль, грозя свалить его с ног на полные сутки. Год, два, три – сколько бы ни прошло, все тщетно. Без анальгетика, ставшего его постоянным спутником и опорой, на льду Рокэ больше нечего было делать. Разве что просто кататься мягким прогулочным шагом, скрипя зубами от ярости, завидуя молодым и здоровым. Едва поднявшись на ноги после больничной койки известный упрямец Алва тут же встал на лед и катался через не могу, привычный к преодолению слабости тела. Восстанавливал форму, даже начал подбирать новую программу для будущих соревнований, но после очередной затянувшейся тренировки утром не смог встать с постели – отказали ноги. Ощущение беспомощности накрыло с головой. Он еще не понял, сколь серьезного врага нажил в лице собственного тела. Алва не привык отступать; он всегда побеждал там, где другие проявляли слабость. Он летел, они – падали. Но видимо пришло время упасть и Рокэ. Осознание собственного бессилия далось слишком тяжело. Прошло два с половиной года с того злополучного чемпионата, где идущий на рекорд Алва взял четвертое золото – и попал в операционную в бессознательном состоянии со страшными травмами, боль от которых прорывалась даже через ватную стену лекарств и чернильной комы; он трое суток балансировал на тонкой грани между жизнью и смертью. До этого самого дня Рокэ и подумать не мог, что в его жизни будет что-то страшнее разрыва связок или вывиха лодыжки. Об этом много писали в газетах, вещали по телевидению, не упуская возможности потрепать имя талантливого фигуриста, раздуть сенсацию из страшной трагедии, ведь Рокэ Алва был известен не только в Талиге. Красивый, артистичный, талантливый, его называли не иначе как любимчиком Леворукого, Паганини мира спорта. Он поражал техникой и сложностью номеров, блистательным исполнением и восхитительной выдержкой, волей к победе. Но все решил случай. Позвоночник восстанавливали буквально по частям. Два года реабилитации. Потеря спортивной формы и желания жить. Тяжелейшая депрессия. Но Алва был бы не Алва, если бы не вернулся на лед. Он жил этим и не представлял, как пойдет дальше дорогой калеки, сквозь зубы благодаря Создателя за то, что остался жив. Уж лучше бы сдох на пике славы! Руки дрожали мелкой противной дрожью. Алва тяжело опустился на лавку, поморщившись от раскаленной спицы, засевшей внутри, и вытянул ноги. Полгода тренировок, чтобы наконец осознать, что больше ни на что не способен. К чему он пришел в итоге? Развалина. Калека. Инвалид. Титановые штыри выжигали плоть изнутри, впиваясь прямиком в мозг. Он упал. Опоздал с раскрытием, замешкался и упал. Бедро прострелила тупая, но привычная боль. Ричард поморщился и поднялся на ноги, с силой растирая пострадавшую ногу. Робер качнул головой в ответ на его виноватый взгляд. Дикон и не отрицал: сам виноват. С такими результатами ему не то, что Гальтарских игр – ему кубка Талига не видать. - Я ужасен, - вздохнул Ричард, прижимаясь ноющим бедром к прохладному гладкому бортику, устало опуская плечи. – Мне никогда его не прыгнуть. То не докручиваю, то вот как сейчас пере… Робер смотрел на него с сочувствием и от этого на душе становилось только противнее, словно Эпинэ уже поставил на нем жирный крест, расписавшись в полной необучаемости подопечного. Дикону иногда хотелось, чтобы тренер прикрикнул, рявкнул по-дружески, мол, иди и делай, хватит ныть, ты должен верить в собственные силы!.. Но Робер оставался до зубовного скрежета вежлив и тактичен, что делило уверенность юноши в собственных силах на большой и жирный ноль. Дикон, конечно, его уважал, не мог не ценить за профессионализм, но чего-то всегда не хватало. - Получится, - мягко возразил Робер, а Ричарду захотелось крикнуть ему в лицо: ну, когда же?! Когда он уже сможет прыгнуть тройной аксель не с дорожки шагов и удержаться, Чужой бы его побрал, на ногах! Он уже до дыр засмотрел выступления знаменитых фигуристов, пытаясь понять их технику и подстроить ее под себя, но в этом и крылась главная проблема: Ричард не годился для фигурного катания, и все, что было хорошо для других, ему никак не подходило. Матери так и сказали – лучше отдайте мальчика в греблю. В свои шесть Ричард Окделл был рослым ребенком, а к подростковому периоду обещал быстро возмужать и набрать мышечную массу, развернуться плечами, легко преодолев отметку ста восьмидесяти сантиметров в росте. Но мальчишка с малых лет бредил фигурным катанием, к которому его приучал отец, пока не погиб, оставив кроху-сына единственным мужчиной их большой семьи. Ричард очень хотел на каток! И не в хоккей, как бы странно это не звучало. Он готов был, ни много ни мало, совсем перестать есть и расти, лишь бы позволили кататься и взялись обучать. К удивлению многих, у мальчишки обнаружился некоторый талант. Не хватало грации и пластики, но большинство технических элементов Ричард схватывал на лету, накрепко вгоняя в мышечную память. Первое юниорское золото он взял как раз четким ритмом и выверенной простотой сильных движений, однако, когда дело дошло до сложных прыжков, прогресс ощутимо снизился. В чистом переходе и тройки, и четвёрки Ричард прыгал, и прыгал успешно, хоть и тяжеловато, но в каскаде или сложной сцепке сворачивался то на бок, то на спину, умудряясь запутаться в собственных ногах. В шестнадцать от него отказался тренер, Август Штанцлер, заявив, что не видит в Ричарде перспектив. Окделл упрямо продолжил заниматься, принялся подыскивать нового наставника, - так и попал к Эпинэ, с которым быстро сошелся, но вот уже почти два года топтался на месте. Вторые и третьи места сменились на обидные четвертые и пятые. Рейтинг Ричарда Окделла стремительно падал, все чаще заставляя задуматься: быть может эр Август оказался прав? Единственным, кто верил в Ричарда во что бы то ни стало, оставалась его младшая сестра – Айрис, но ее поддержка, как бы важна она ни была, оставалась малой каплей в океане общей нерешительности. - Попробуй еще раз и давай на счет? – предложил Робер, вырывая Ричарда из невеселых мыслей. Он кивнул и оттолкнулся от бортика, заходя на круг, уже точно зная, что ничего не получится. Эта уверенность всегда его губила. - Ни секунды не сомневался, что найду тебя здесь. Рокэ вскинул голову, резко до хруста выпрямил спину и снизу-вверх уставился на Дорака, щуря потемневшие от боли глаза. И поспешил одернуть штанину, скрывая уродливо змеящийся шрам вдоль белой икры. - Чем обязан? – насмешливо поинтересовался Алва, скрещивая ноги и принимая самую небрежную позу из возможных. Квентин на это только хмыкнул и неожиданно опустился на низкую лавку прядом с бывшим подопечным. - Ты ведь завтра не встанешь, упрямец, - пробормотал он вполголоса, окидывая сухопарую фигуру Алвы долгим взглядом профессионального садиста, - Впрочем, теперь это не мои проблемы. Рокэ выдавил из себя кислую улыбку и принялся неспешно убирать вещи в спортивную сумку. Из кармана толстовки выпал инъектор; пустая ампула дзынькнув, закатилась под шкаф. Квентин проводил ее задумчивым взглядом и обернулся к замершему Алве всем телом. - Ты не думал о том, чтобы начать кого-нибудь тренировать? Рокэ захотелось вцепиться ему в глотку и рвать, пока Дорак не начнет захлебываться кровью. Вместо этого Алва столбнячно улыбнулся. - Нет. Не думал. И думать не буду, кого бы ты мне не подсовывал. Квентин постучал тонкими пальцами по подбородку, склоняя голову к плечу. Рокэ не раз видел у него подобный взгляд, он означал только одно – тренер задумал нечто грандиозное, но от того не менее коварное и мучительное для окружающих. В любых других условиях Алва легко согласился на что угодно, слепо подчинившись, но не сейчас. Не когда дело касается чужого катания. Нет. Это пока слишком даже для его закаленной чужой завистью души… - Я не собираюсь тебя заставлять, - спокойно заметил Квентин, – Но считаю, что ты поступаешь неразумно. Я не желаю тебе зла, и пусть ты больше не мой подопечный, я все равно… ощущаю некую, гм, ответственность за твое состояние – как за физическое, так и за психическое. - Квентин, - зло прошипел Алва, позволяя эмоциями прорваться, - мне тридцать лет! Иди ты… - В задницу к закатной твари? Стабильность твоих далеких посылов есть несомненный признак мастерства, Росио, - тренер неожиданно мягко улыбнулся и протянул Рокэ узкий кусочек белого картона. Алва машинально принял, покрутил в пальцах, вскидывая полную сумку на плечо, - Просто посмотри, как он катает. Вы нужны друг другу, поверь. Рокэ долго молчал, уставившись на две рукописные строчки, потом вскинул тревожно-синие глаза на бывшего тренера, смял визитку в кулаке и вышел из раздевалки. Клат-ц! Тр-р! Крак. Ричард в очередной раз растянулся на льду. Вместо того, чтобы подняться и продолжить, он устало перекатился на спину, закрывая лицо чуть дрожащими ладонями. Перетруженное тело болело нещадно. Такими темпами он скорее выгорит, чем что-нибудь освоит, и на соревнования просто некому будет ехать. Лежать было хорошо, спокойно. Холод только-только начал прокрадываться под тонкую куртку, обнимать за бедра. Ричард отнял руки от лица, помотал головой и крупно вздрогнул, замечая человека у выхода из раздевалок. Невысокая фигура, укрытая тенью, оставалась недвижима, но юноша нутряным чувством знал, что этот некто пристально наблюдает за ним возможно с самого начала тренировки. Ричард прищурился в ответ, но так и не смог разглядеть лица. Робер, казалось, и вовсе не заметил случайного зрителя. Ричард поднялся на ноги, отряхнул подмерзшую поясницу и подъехал к тренеру, не спуская взгляда с незнакомца. С этого расстояния он уже мог различить изящный силуэт, скрещенные на груди узкие руки, зеркальные солнечные очки, надежно скрывающие глаза и большую часть лица… - Роб… Это кто? – шепотом спросил Ричард, кивая за плечо. Эпинэ резко обернулся. Незнакомец отмер первым: лениво отлепился от стены, сделал шаг за границу тени, одновременно стягивая темные очки. Ричард бы сел, где стоял, если бы не держался за бортик. Он не мог не узнать того, на чьи программы молился лет с одиннадцати. - А-аху… - Ричард! – прикрикнул Эпинэ, впервые на памяти Дикона повышая на него голос. В движениях Робера появилась нервозность. Он потянулся поправить замок на кармане, судорожно вздохнул и вскинул голову, тряхнув пегой челкой. - Алва. - Эпинэ. - А я Окделл… - слабо вступил Ричард, за что и получил острый взгляд в упор. - Бездарный тяжеловес. У вас в Надоре есть такая порода лошадей – короткохвостые, толстоногие, с вихляющим крупом. Окделл, какой идиот учил тебя держать корпус? Двигаешься как деревянный. С твоими габаритами это смотрится настолько уныло, насколько вообще может смотреться танец. - Алва, вы!.. – начал было Робер, но Рокэ вскинул узкую ладонь, прерывая его на полуслове. - Ты тяжелый, но это не значит, что твоя масса должна тормозить и задерживать тебя, - Алва хмурился, глядя на опешившего и крайне смущенного Ричарда, у которого уже вовсю пылали щеки, - Почему ты не делаешь упор на скорость? Твое тело может двигаться само, оставляя разум позади – и двигаться правильно. Вот когда ты забываешься, все идет отлично. И нет, ты не сможешь выполнить этот каскад так, как его делал Колиньяр просто потому, что он в полтора раза легче тебя и ноги у него не такие длинные… И он в них не путается. Тебе нужно стать чуть быстрее него, стремительнее. И ради Создателя, расправь, наконец, плечи! Сказав все это Алва замолчал, окидывая Ричарда пытливым взглядом. Сунув в руки Эпинэ свои очки, он толкнул юношу в плечо, намекая, что неплохо было бы попробовать заново. Ричард подчинился: мышцы ответили уверенной руке без участия мозга. - А…а? - Разгон! – рявкнул Алва, хмуря темные брови. Ричард коротко кивнул, моментально подбираясь, и метнулся прочь, набирая скорость. - Он… он прыгнул, - шепнул Эпинэ спустя секунды. Алва недовольно поджал губы, прицыкнув языком. - Тяжело приземлился и грязно вышел. Руки все еще деревянные. Работы тут непочатый край. - Но он прыгнул! – возмутился Эпинэ, так сильно сжимая в кулаке солнечные очки Алвы, что у тех треснуло стекло. Рокэ смерил его хмурым взглядом, тряхнул не собранными в хвост волосами и спокойно произнес прямо в улыбающееся лицо подъехавшего Ричарда, который еще не до конца осознал свою маленькую победу. - Лесной вепрь и тот грациознее. На второй заход, юноша! Алва листал новости, уткнувшись в телефон, и лениво жевал картофель фри, обмакивая его в острый соус. Ричард сидел напротив и пялился на него во все глаза, не замечая, что капает соусом из гамбургера уже даже не на край тарелки, а прямиком на столешницу. По-хорошему, Ричарду нельзя было бургеры. Особенно с двойным сыром, солеными огурчиками и горчичным соусом. Узнала бы мама – не посмотрела бы, что большой лоб вымахал, точно бы всыпала ремня. Но раз это сон – а Ричард никак не мог поверить, что это реальность и что он только что откатал два часа под указку знаменитого Рокэ Алвы, - то он ко всему прочему заказал себе еще большую пачку острых крылышек и пол-литра колы. Во сне же можно, во сне нет гастрита, огромной калорийности и строгой матери. Несмотря на затянувшуюся тренировку, на многочисленные падения и непривычность движений, которые пришлось перекраивать прямо на ходу, усталости не было. Ричардом владело какое-то нервное веселье, щекотными пузырьками зарождающееся под солнечным сплетением. Алва не смотрел на него; Алва неторопливо ел – он даже жареный картофель умудрялся вкушать изящно и грациозно, уж тем более никуда не капая соусом. Ричард вспомнил о своем бургере, перевел взгляд на булку и откусил добрый кусок – сколько поместилось в рот. В этот же момент Рокэ поднял голову. - Бо-оже мой… Ричард виновато кивнул и усердно заработал челюстями. Алва смотрел насмешливо, губы его чуть подрагивали. Сделав мощное глотательное движение, Дикон сюпнул ледяной колы и облизнул губы. - Я уже года четыре не ел фастфуд. - М-да? – недоверчиво уточнил Алва, - И чем же вы, юноша, питаетесь? - Салатами, - уклончиво пробормотал Ричард, отчего-то смутившись. Алва изогнул темную бровь, буравя его взглядом, и пришлось добавить, – Еще мясом. Ну… мама учила меня, что еда должна быть полезной. - В вашем случае хоть камни ешь, - спокойно подтвердил Алва и вновь уткнулся в телефон, быстро-быстро набирая кому-то сообщение. Ричарду резало слух официальное обращение, хотя на тренировке Рокэ спокойно позволял себе звать его по имени и обращаться на «ты». Что же изменилось сейчас? Подумав об этом, Ричард погрустнел. Если это сон – то очень хороший сон, ничего лучше ему просто не снилось. Жаль, что подобное больше никогда не повторится. Дикон грустно откусил от бургера, слизнул горчичный соус с костяшки пальца и вздохнул. Машинально дожевав булку и ополовинив стакан колы, Ричард принялся за крылышки, размышляя о том, сколь скудная у него фантазия: могла бы и ресторан какой подкинуть, а не фастфуд, в самом деле. Алва позволил ему доесть, не смущая ни взглядом, ни словом, но стоило Ричарду вытереть руки о салфетку, как и мужчина отложил телефон и поднял голову. Окделл засмотрелся на острый абрис скулы, зацепился взглядом за едва заметный шрам, протянувшийся от левого виска Рокэ до уголка глаза. Мысли скользнули дальше, переключаясь на воспоминания о тех жутких событиях, в которых Алва этот самый шрам получил… - А вы… не катаетесь больше? – даже не завершив фразу, Ричарду уже понял, что спросил что-то не то. Лицо Алвы помертвело, глаза налились злой синевой, но секунда прошла, Рокэ взял себя в руки и расслабился. Слишком небрежно качнул головой, чтобы Дик ему поверил. - Подробностей о той аварии в прессе было мало, несмотря на то, что муссировали эту тему долго. Нет, Окделл, я не катаюсь. На том уровне, котором хочу – не могу, а на том, котором могу – не хочу. Так понятно? Ричард быстро кивнул, уже жалея, что разбередил чужую рану, но Алва стремительно менялся прямо у него на глазах, отбрасывая в сторону собственные невзгоды и сосредотачиваясь на главном. - Вы ведь собираетесь попасть на Гальтару? – спросил он резко. Дик кивнул снова, не в силах выдавить ни слова. Его рейтинг на данный момент был крайне плачевен, но он еще мог претендовать на место в гран-при турнире, который на осенние ветра пройдет в Дриксен. Если там он окажется в первой восьмерке, то поедет в Гайифу, потом, если все сложится удачно, вернется в Талиг и примет участие в финале. Ричард не загадывал так далеко, но мечтать-то ему никто не запрещал. Неожиданно вспомнилось, что Алва взял свое первое гальтарское золото, когда ему едва исполнилось шестнадцать. Впрочем, к тому времени он уже стал одним из самых известных фигуристов одиночников, завоевав в довесок к букету золотых и серебряных медалей разных соревнований, еще и толпы поклонников по всему миру. Нет, Алва всегда был слишком хорош, Ричарду никогда не сравниться с ним в мастерстве и технике, как бы он не старался. - Я поставлю тебе программу. Окделл подавился воздухом и надсадно закашлялся. Привлеченные звуком, на них стали оборачиваться случайные посетители. В поздний час народу было немного, но Алва все равно передвинулся в тень, скрываясь за шпалерой, увитой искусственным плющом, призванным оживить синтетическую обстановку закусочной. - Вы… мне, что? – прохрипел Ричард, украдкой до синяка щипая себя за запястье. Как бы глубоко он не спал, настолько его фантазии все равно не хватит. Однако пробуждение не наступало, а Алва напротив никуда не девался. - Программу. Вернее, обе. Если сможешь их откатать без помарки, не просто поднимешь себе рейтинг, попадешь в резерв, но и сможешь тренироваться у Квентина Дорака – а это прямая дорога к успеху, - Рокэ помолчал, отвел за ухо прядь волос и насмешливо сверкнул глазами, - Но ты не откатаешь. Программа будет сложная, уровня чемпиона, тебе такое не по зубам. Ричард открыл было рот, собираясь выдать обличительно-обиженную тираду, но засопел, покраснел и буркнул единственное: - Посмотрим! Робер как-то слишком легко от него отказался, с покорным смирением передав в руки Алвы. Ричард бы задумался об этом, если бы у него оставалось время думать, но как точно заметил Алва, раздраженный очередной неудачей со сложным каскадом, думать – это не его, не ричардово. Его – делать, отключая мозг. - Твое тело намного умнее, чем твоя голова, - заявил Алва, сверкая глазами, - Если бы можно было послать на соревнования одно твое тело, я не задумываясь отрубил тебе голову. Рокэ Алва оказался беспощадным и жестким тренером. Понятие о такте и личном пространстве не было заложено в его базовые знания, как и слово «нет», выражение «не могу» и фраза «не получается». Нет означало слабак, не могу - не хочешь, а не получается являлось ничем иным как недостаточно тренировки, повтори-ка еще раз десять. Ричард не знал, как тренировали его самого, но слышал, что Квентин Дорак – наставник крайне скупой на похвалу. Рокэ на похвалу не скупился, если было за что хвалить. Но по первости Ричард слушал в основном о своей неуклюжести, причем Алва никогда не повторялся и всегда подбирал новые нелестные эпитеты, чем за первые недели довел Дикона до белого каления. Но Окделлы не отказываются от своих слов. Сам Алва на лед выходил редко, однако наравне с этим он решительно внес в программу тренировок равноценный часовой план занятий в зале, на станке, мотивируя это тем, что деревянность Ричарда нужно разбивать о железо, не меньше. В середине летних скал Рокэ неожиданно велел Ричарду откатать перед ним старую произвольную программу, которую они ставили еще с Робером. Всю оставшуюся тренировку Алва просидел с каменным лицом, напряженно над чем-то размышляя. Ричард решительно не понимал, чем умудрился вызвать такую реакцию: его техника заметно улучшилась, прыжки стали чище, а дорожки и вращения у него всегда получались без труда. Однако Алва развеял его сомнения одной вскользь брошенной фразой: - Mala madera. И добавил, щуря свои невозможные глаза: - Так произвольную не катают! Ричард думал, что самое сложное осталось позади – они уже более-менее сошлись характерами и теперь работать станет проще, но он ошибся. Алва принялся гонять его так, что, добираясь домой к вечеру, Дикон пару раз засыпал в прихожей, рискуя расквасить себе нос об угол тумбочки. Долгое время Ричард не догадывался, какие боли мучают Рокэ. Несмотря на травму тот оставался гибок и силен, пусть и не выкладывался в полную силу. Лишь однажды ему довелось узнать, в каком аду остается Алва после их совместных тренировок. Тем вечером Ричард умудрился забыть в раздевалке плеер, куда буквально на днях закинул свежую фонограмму. Без наушников в общественном транспорте было не выжить, и Ричард решил вернуться, благо не успел далеко отойти от стадиона. За несколько дней он успел привыкнуть к новой музыке, изначально показавшейся ему слишком тревожной. Алва до последнего не давал фонограмму, мотивируя это тем, что тело Ричарда должно довести каждое движение до автоматизма, а музыка будет только сбивать его с толку. - Ты катаешься так, словно тебя мучает подагра. Где улыбка, Окделл? Почему опять хмуришься? – отчитывал его Алва, напирая на бортик, - Плавней! Легче. Да что у тебя с коленями, побери тебя закатные твари?! Нам прерваться, чтобы ты наконец сходил в уборную?.. Ричард не совсем понимал, что от него хотят, а Алва не очень-то умел доносить свои мысли вербально - показать было проще, но этого в значительной доле теперь были лишены оба. Робер всегда говорил, что Ричарду не хватает мимики и артистизма, однако средние оценки за презентацию легко компенсировались высокими баллами за технику, но Рокэ подобный расклад не устраивал. Он требовал от Дикона невозможного – сложных эмоций, живых движений. С Эпинэ было проще: он включал музыку и велел запомнить последовательность элементов хотя бы примерно подходящих под заданный эмоциональный настрой. Ричард так и делал; все были если не довольны, то хотя бы удовлетворены. Алва заставлял проживать. - Страх. Отчаяние. Надежда. Необходимость бороться за любовь. Все для тебя, романтичный полудурок, - хмыкнул Алва, впервые дав послушать отрывок мелодии. Взяв за правило крутить на повторе выбранную песню и мысленно повторять в голове слова Рокэ, примеряя их на себя, соотнося с пластикой движений, Ричард решил вернуться за плеером. Спортивный комплекс оказался темен и пуст. Дикон передернул плечами, поймав себя на иррациональном желании сбежать отсюда как можно скорее. Как будто что-то чужое притаилось в темноте, да только и ждет, когда какой-нибудь дурачок шагнет за круг света. Ричард был уверен, что Алва уже ушел. Время шло к полуночи; верхние лампы над ледовой площадкой наполовину погасли, погружая огромный зал в пугающий полумрак. Несколько софитов освещали узкий пятачок у раздевалок. Дверь в коридор оказалась приоткрыта. Сумка Алвы была здесь же – выпотрошенная, разворошенная. Рядом стояли ботинки, вывалив наружу кишки спутанных шнурок. Ричард медленно опустил свою сумку рядом, дернул туго затянувшийся на шее шарф, непонимающе хмурясь. А мгновение спустя сорвался с места. - Рокэ! – крик его отразился от стен, вернулся назад искаженным, помноженным эхом. Ричард замер у края светового колодца, напряженно вглядываясь в полумрак за бортом. После ярко освещенной раздевалки утопающий в тенях ледовый зал казался укрытым непроглядной завесой, – Ро… Короткий хриплый окрик заставил Ричарда вздрогнуть и метнуться вперед, выскакивая на лед. Темный силуэт Алвы неподвижно замер у дальнего бортика. Ричард, оскальзываясь, кинулся к нему. Он сразу понял, что все не так, не понадобилось даже заглядывать в искаженное судорогой боли лицо. Рокэ сидел, опираясь о локти, неуклюже подвернув ноги. - Вы?.. - Не могу подняться, - глухо ответил Алва, протягивая ему дрогнувшую ладонь, - Помоги. Ричард кивнул, перехватил за запястье, потянул на себя – и неожиданно легко сдвинул мужчину с места, получив в кольцо рук безвольное кукольно-тугое тело. Алва не мог стоять, он не чувствовал ног. Осознав это, Ричард едва не вскрикнул, но в последний момент сцепил зубы, до крови прокусив язык. Рокэ буквально висел на нем, вцепившись пальцами в куртку. - Помоги мне добраться до скамьи. Ричард молча повиновался. Ступив со скользкого льда на упругое покрытие пола, Дикон и вовсе подхватил Алву на руки – тот оказался легким и костлявым, и лишь хрипло вздохнул, отводя взгляд, пока его точно девушку, несли до раздевалки. Бережно опустив мужчину на лавку, Ричард присел перед ним на корточки и с беспокойством заглянул в лицо. - Что мне сделать? Алва кивнул на свою сумку: - Внутренний карман, достань ампулу и шприц. В ярком свете потолочных ламп Ричард видел, как побледнел тренер, как заострились его скулы, как лихорадочно пульсирует голубоватая жилка на взмокшем виске. Поймав яростный взгляд Алвы, которой уже мысленно не единожды проклял того, кто видел его унижение, Ричард поспешил заняться сумкой. Ампула нашлась легко. Зарядить инъектор получилось не сразу – пальцы дрожали. Рокэ перехватил его руки, защелкнул затвор и нажал на поршень, вгоняя лекарство в напряженно-каменное на ощупь бедро. - Через полчаса мне станет легче… - Я посижу с вами! – решительно вскинулся Ричард, натыкаясь на острый как лезвие взгляд синих глаз. Но видимо все силы Алвы уходили на то, чтобы не стонать от боли; он устало кивнул, опуская ресницы, не собираясь спорить. - Зачем вы вообще вышли на лед? – волнение прорывалось в раздражении. Ричард, не зная, куда деть руки, потянулся к шнуровке ботинок Алвы, сильно дергая узел. – Еще и в одиночку! А если бы я не вернулся?.. Что произошло бы, не забудь сегодня Ричард плеер, думать не хотелось, но настойчиво думалось. Алва молчал, глядя в стену, сжав губы в тонкую линию. Дикон снял с него коньки, отставил в сторону и перевел дыхание. Сердце остаточно частило, словно он откатал полный час в быстром темпе. Острые колени Алвы дрогнули. К ногам возвращалась чувствительность. - Больно? – прошептал Ричард, касаясь кончиками пальцев взвода узкой стопы. Рокэ покачал головой. - Не чувствую, - произнес он одними губами и криво усмехнулся, - Рвет спину от падения. А ноги просто… Он не закончил. Замолчал, опустил голову, позволяя выбившимся из хвоста прядям скользнуть вперед, укрывая бледное заострившееся лицо. Ричард закусил губу, отбрасывая прочь удушливую жалость. Даже если после случившегося Рокэ откажется его тренировать… Дикон мягко коснулся затянутой в эластичную ткань тренировочных штанов икры, сначала нерешительно, а после все увереннее принялся разминать мышцы, поднимаясь от стоп к бедрам и спускаясь обратно. Алва молчал, дышал сквозь зубы, изредка вздрагивал, но ни разу не попросил остановиться. Ричард давил в себе отходную волну паники, построенной на дурацком «а если бы?..» и тщательно растирал его лишившиеся чувствительности ноги. Постепенно движения его замедлились. Юноша судорожно вздохнул и уткнулся лбом в чужие колени, обнимая Алву за талию – в инстинктивном жесте до смерти перепуганного ребенка. Рокэ уставился на него с опаской, а после нерешительно опустил ладонь на спутанный русоволосый затылок. - Не делайте так больше, - сдавлено прошептал Ричард, - Не ходите один. Я… Я бы поймал вас, я бы успел. Не надо. Алва молчал, перебирая светлые прядки, ероша и пропуская их сквозь пальцы. Ричард замолчал тоже, боясь разреветься вместе с потоком слов – вот это будет и вовсе стыдно. Сколько они так просидели, Окделл не знал, но отстранился он лишь когда ощутил, что Алву, наконец, отпустила сковавшая тело каменная судорога. - Я закажу вам такси. Не спорьте, - буркнул Дик, украдкой оттирая подозрительно блестящие глаза и потянулся за телефоном. - Три, сильно три, чтобы не было гематомы на чашечке! – недовольно произнес Алва, помогая Ричарду усесться прямо на невысокий порожек. Дикон кивнул, вытягивая ушибленную ногу, и принялся усердно растирать пострадавшее колено. Рокэ присел перед ним, ощупывая голень и лодыжку. Ричарда засмотрелся на то, как уверенно движутся его чуткие пальцы, сминая темную ткань штанов. Он не первый раз ловил себя на том, что его восхищение Алвой переросло себя и приобрело нездоровый оттенок. Это немного пугало и Дикон гнал мысли прочь, стараясь сосредоточиться исключительно на предстоящем турнире. До выезда в Дриксен оставалась какая-то пара дней. Все документы уже были оформлены, билеты забронированы, но Алва хмурился и мрачнел с каждой минутой. Ричард подумал было, что стал хуже кататься и Рокэ просто не верит в возможность его выхода в финал, однако тот поспешил развеять его опасения. - Ты отлично катаешь. Лучше, чем я предполагал, - пожал плечами Рокэ, накидывая Дику на голову сухое полотенце, - Одного не могу понять, где ты поймал такое густое вдохновение для произвольной, Господин Дубовая Деревяшка? Ричард не ответил, только улыбнулся хитро и ушел переодеваться. Рассказывать Алве о том, что именно он послужил источником его вдохновения, юноша не собирался. О том дне бесконечной слабости вслух они никогда не говорили, однако кое-что в их отношениях сдвинулось. Появилась глубина, появилось доверие, которое обычно складывается у столь разнополярных людей лишь спустя многие годы, если когда-нибудь складывается вовсе. Осознание того, что ему есть кого защищать и оберегать, помимо сестер и матери, подстегнуло Ричарда. Его привязанность к Алве была иного рода, и не имела ничего общего с мягкой родственной любовью, питаемой к той же Айрис. Рядом с Рокэ Ричард горел, преображался изнутри, весь лучась светом. Странно, что Алва так этого и не заметил, хотя обычно очень чутко ловил малейшие изменения в настроении подопечного. В самый неподходящий момент в Рокэ проснулась удивительная толстокожесть, однако Ричард был этому только рад. С каждым днем смущение нарастало, и юноша не сразу смог признаться самому себе, что влюбился в того, кем долгие годы восхищался, на кого всеми силами старался быть похожим. Он чувствовал стыд не из-за самого чувства к мужчине, а из-за нелогичного ощущения предательства – словно он в чем-то предал Алву, позволив своим эмоциям выродиться в это. Ричард продолжал молчать, списывая ужесточившуюся тягу на предтурнирный мандраж и всеми силами старался направить энергию в нужное русло. Кажется, у него получалось. Но иногда терпеть становилось решительно невозможно, особенно когда Алва оказывался непозволительно близко, касался, пытливо заглядывал в глаза, словно знал, все знал и намеренно провоцировал, стремясь к кошкам сорвать шаткий контроль. Вот как сейчас. О. Пальцы Рокэ замерли на щиколотке. Он оправил задравшуюся штанину, проверил шнуровку ботинка – уверенные, привычные жесты, не таящие в себе никакого подтекста. Но Ричард смотрел сквозь призму застилавших глаза чувств, подстегнутый напряжением предстоящего турнира и каким-то глупым ощущением, что после он может не успеть. - Ты молодец, - негромко похвалил Алва, вырывая его из душных мыслей, - Прыгаешь почти чисто, хоть и тяжело. Но и с этим справимся, к Гальтаре – так точно… Ричард не слушал его. Резко склонившись, он прижался к сухим губам Алвы, срывая долгожданный поцелуй. Рокэ выдохнул, напрягаясь под ладонью, опустившейся на плечо, но не отстранился, позволив себя целовать. - Прости, - глухо пробормотал Ричард после, прижимаясь лбом ко лбу. Алва длинно выдохнул, поймал его скулу узкой ладонью. - Ричард? - Ахм?.. – неразборчиво отозвался тот, не открывая глаз. - Ричард, посмотри на меня, - требовательно произнес Алва. Дикон распахнул глаза, вздрогнул от прямого взгляда, пойманный им в ловушку. Алва был близко, слишком близко. Их дыхание смешивалось. Синие глаза не выражали ярости, брезгливости или презрения. Ричард закусил губу и попытался отстраниться, но Алва не дал, обняв его горящее от стыда лицо прохладными ладонями. - Не сейчас, Дик, - шепнул Рокэ, поглаживая скулы большими пальцами, - Только после твоей победы в Дриксен. Ты меня понял? Ричард завороженно кивнул. Неужели его чувства не безответны? Действительно, нашел, когда приставать. Сейчас нужно думать лишь о предстоящих соревнованиях, а вот потом… Потом он получит свою награду, обязательно. - Я выиграю для тебя, - одними губами шепнул Дик. Рокэ лишь криво улыбнулся. Каскад из четверного лутца и тройного тулупа; тяжеловатое, но чистое приземление. Дорожка шагов, вращение, кораблик – переход на тройной аксель; докрутил, не сбился, хоть на миг и потерял опору, поздновато выводя ногу. Судьи, конечно, снимут баллы… Музыка гремела в ушах, в ритм ей стучало неспокойное сердце. Ричард чувствовал, как горят щеки, как напряжено тянет плечи, но все равно улыбался хищной, довольной улыбкой, словно уже победил – и не на турнире даже, на самих Гальтарских играх. Он откатает эту программу так, что зрители отобьют себе руки, устанут аплодировать и надорвут горло, провожая его восторженными криками. Ричард знал, что Алва смотрит, провожает его напряженным взглядом, различая каждое малейшее движение, чутко ловя мельчайшие ошибки. Все они обговорят, обязательно, но потом, когда вернутся в гостиницу… Дыхание сорвалось. Аплодисменты оглушили. На лед полетели игрушки и цветы. Ричард удивленно закрутил головой, опуская вскинутые руки. Это все… ему? Мало кто на трибунах рассчитывал на зрелищное шоу, но Ричард катался как в последний раз. Поймав взгляд Алвы, Дикон несмело улыбнулся. Рокэ кивнул ему – серьезный и сосредоточенный. Он тоже аплодировал наравне со всеми, не скрывая своего восторга. Ричард скользнул к нему, чуть не столкнулся с малышкой, которая поднимала со льда цветы, и расхохотался в голос, наклоняясь и подхватывая в руки игрушку. Серый плюшевый зверь с четырьмя головами. Алва встретил его спокойной, уверенной улыбкой. Накинул на плечи полотенце и подал бутылку воды. Ричарду до острого зуда захотелось поцеловать его, но он понимал, сколько камер следят сейчас за каждым их движением. Само появление Алвы после долгого перерыва пусть и в качестве тренера произвело фурор, а уж то, как Ричард катался, только закрепило успех. Никто не ожидал от твердого среднячка такой пластики, такого умелого владения льдом и собственным телом. - Алва заразил его собственным талантом! – надрывались комментаторы на четырех языках. Никто не сомневался в высоких оценках. - Вепрь неуклюжий, - с ласковой улыбкой пробормотал Алва, склонившись к Ричарду поправить блестящий воротник костюма. Ричард скусал улыбку с губ, делая хороший глоток из бутылки. Другого он и не ожидал. Протянув Алве мягкую игрушку, он фыркнул, теребя одно из махоньких крыльев, растущих из необъятной спины: - Назову в твою честь. - Только попробуй! – угрожающе оскалился Рокэ, обнимая его за плечи, - Молодец, - шепнул в самое ухо, взъерошив и без того растрепанные влажные волосы. Ричард оказался вторым в общем зачете. Герард Арамона, который шел пятым после короткой программы, занял в итоге лишь десятое место и на следующий этап не прошел, однако подошел поздравить соотечественника после конференции. С ним вместе увязался и Арно. Савиньяк занял третье место и обеспечил себе место на будущее, а потому радовался за троих. - Ты должен был быть первым, - упрямо заявил он, вскидывая подбородок, - Рефери подсуживали своим. Ричард пожал плечами: по его мнению, Фельсенбург катался лучше и по праву обошел его в баллах. К тому же, в судейском комитете присутствовал только один представитель Дриксен. Но переубедить Савиньяка в чем бы то ни было – та еще задачка. - У тебя такая сложная программа, - с легкой завистью протянул Герард, с силой пожимая и встряхивая его протянутую ладонь, - Ты точно возьмешь золото в финале Гран-при. Ричард усмехнулся: - Сначала нужно до него дойти. - Ага, а то на Гайифе будет этот чертов Придд. Эта зараза катается так, словно родился на льду. У-у, медуза хладнокровная! – буркнул Арно, хлопая друга ладонью по плечу. Окделл фыркнул, вспоминая вечное противостояние Арно и Валентина в которое лично он сам никогда не встревал. - А еще Колиньяр, - добавил Арамона, помрачнев, но тут же вставил уверенно, – Только ты все равно победишь. Тебя же Алва тренирует. Ричарду нечего было на это ответить. Алва на пресс-конференции не присутствовал, сославшись на то, что спина разболелась. Ричард подозревал, что он просто сбежал, однако не попытался остановить. Пусть. Рокэ, как понял Дикон, не особенно любил светиться перед камерами и отвечать на каверзные вопросы, а уж если он появится перед прессой, то о Ричарде Окделле до конца отведенного времени никто и не вспомнит. С одной стороны, забота Алвы была милой, с другой… очень хотелось иметь его за плечом, а так приходилось отдуваться самому. Возвращался в гостиницу Ричард усталым и каким-то разбитым. Адреналиновый азарт схлынул, оставив после себя тревожную пустоту. Представляя, как сейчас поднимется в пустой номер, как примет душ, перекусит чем-нибудь легким и завалится спать, Ричард то и дело морщился. Усталость не давала мыслить связно. Он все еще не верил, что прошел, что занял второе место, просто не ощущал себя победителем. Он катался хорошо, но не более. На гайифском этапе нужно будет выложиться по максимуму и взять серебро - никак не меньше! Алва обнаружился в его номере, на постели. Он читал книгу, подогнув под себя ноги, и жевал яблоко. Верхний свет был приглушен, лишь прямой луч развернутой настольной лампы падал на страницы и на лицо Рокэ. Ричард замер на пороге, прикрыв за собой дверь. - Что ты тут?.. – начал он, но умолк под неожиданно тяжелым взглядом мужчины. Рокэ дожевал кусочек яблока и отложил книгу на тумбочку; щелкнул выключателем лампы, погружая комнату в кромешный мрак, разгоняемый лишь мигающими отблесками неона, пробивающимися под не задернутые жалюзи. Ричард ослеп на долгие мгновения, которых Рокэ хватило, чтобы подойти вплотную и обнять лицо ладонями, утягивая вниз. Поцелуй распался лишь когда у Дика окончательно вышло дыхание. - Мне нужно в душ, - прошептал он севшим голосом, против сказанного притягивая Алву ближе, обнимая за талию жадными ладонями. - Несомненно. Потом. – отрывисто выдохнул тот, прижимаясь всем телом, оплетая руками и требовательно запрокидывая голову, - А пока - иди сюда. И Ричарду оставалось только слепо подчиниться, затаив дыхание и дурея от накатившей эйфории сбывающихся надежд. Они всегда занимались любовью в темноте, и в этом ощущалась немая обреченность. Ричард догадывался, что виной тому шрамы, исполосовавшие тело Алвы; особенно много их было на спине. Дикон касался их кончиками пальцев, целовал и гладил губами, но никогда не видел. Лишь однажды, когда он заикнулся об этом, Алва жестко обрубил его резко брошенной фразой: - Не на что там смотреть. Если бы Ричард не знал его лучше, то подумал, что Рокэ смущается, или, что еще удивительнее, стыдится этих отметин. Но Алва и стыд были понятия несовместимые. Значит была и другая причина, только Ричард о ней не знал. - Я люблю тебя… – шептал он в исступлении, а в ответ получал хриплый исполненный страстью стон и глубокий поцелуй, будто служащий лишь для того, чтобы заткнуть, затолкать ему обратно в глотку несдержанные признания. Алва в постели был обстоятелен и жаден, но бесконечно терпелив – как и на льду во время тренировки он желал добиться от Ричарда максимума, или не пробовать вовсе. Ричарду особенно не с кем было сравнивать: из-за фигурного катания, с которым он связал свою жизнь, времени на что-то личное почти не оставалось. У него было всего две девушки, но мужчины – никогда. Впрочем, ничего сложного, особенно если истово желаешь доставить ответное удовольствие партнёру. Ричард всегда был способным учеником. Дик никогда не спрашивал, были ли у Алвы любовники до него, хотя помнил скандал, разгоревшийся лет семь назад и связанный с неким Джастином Приддом. Он приходился старшим братом Валентину; подающий надежды фигурист, звездочка-одиночка. Ему было шестнадцать, Алве – далеко за двадцать, когда пресса раздула очередной скандал, навечно связав их имена. Ричарду, впрочем, было плевать. Он всегда восхищался Алвой и не особенно верил гуляющим слухам, наученный горьким опытом собственных ошибок. А потом Джастин умер от передозировки наркотиков. Это тоже попытались связать с Алвой, но адвокат последнего пригрозил подать на издание в суд, и выпуски скандального журнала изъяли из продажи. Шумиха улеглась, Алва стремительно летел к новым вершинам, пока не упал… на сей раз едва не разбившись насмерть. Некоторые видели в этом кармическое провидение, но Ричард считал, что все они глупцы. Однако сейчас он сам встал на одну с ними черту, превратившись в первостепенного дурака, неожиданно взревновав к призраку. Ему все чаще казалось, что в нем, Ричарде, Рокэ видит отголосок далекого прошлого. Дик никогда не спрашивал, почему Алва пришел на ту тренировку, почему решил сам поставить ему программу, почему занимался с ним столь усердно, не покладая рук, продолжая верить в его возможную победу. Уж не потому ли, что пытался заменить им навсегда исчезнувшего другого?.. Это были глупые мысли, но остановиться Ричард не мог. Он слишком привязался к Алве, увяз в нем так крепко, что становилось страшно. Отрывать – так с мясом, но отрывать не хотелось. Хотелось же наоборот так же сильно привязать Рокэ к себе в ответ, чтобы и помыслить не мог когда-нибудь его оставить. Нет, только не в этой жизни. Они упоенно целовались на диване в номере Алвы. Ричард уже успел остаться без свитера, Рокэ щеголял распахнутым воротом рубашки и парой расползающихся алых отметин на белой коже шеи. - Ди-ик, - пророкотал он, пытаясь из неудобного положения дотянуться и включить приглушенную подсветку вместо верхних светильников. Ричард уверенно перехватил его руку, прижимая к собственной груди – туда, где билось заполошное сердце. - Не надо. Хочу видеть… - прошептал он в чужие губы и жадно поцеловал, не давая Алве ответить. Но тот упрямо вывернулся из кольца объятий и сел на пятки. - Ричард, - мягко начал Рокэ, откидывая с глаз растрепанную челку, - Я уже говорил тебе… - А мне плевать! – неожиданно зло припечатал Окделл, собственнически притягивая любовника за плечи, - Ну что тебе стоит? Пожалуйста… Один раз. Алва опасно сощурился и до крови прокусил ему губу. - Я передумал. У тебя завтра прокат, ты должен отдохнуть. Иди к себе, - жестко ответил он. Ричард уставился непонимающе, пунцовея скулами. Тяжелое возбуждение тугим жарким узлом собиралось внизу живота, вздыбливало ширинку джинсов, чувствовалось в легкой дрожи рук и сорванном дыхании. Но Алва гнал его. Не хочет? Неужели так важно уберечь свое тело от чужого взгляда? Что за вздор! - Поня-ятно… - протянул Дик, пружинисто поднимаясь на ноги. Злость, подстегнутая нервным напряжением последних дней и острым возбуждением, вскипала в нем быстро и яростно, - Конечно, соревнования для тебя куда важнее. Знаешь, мне иногда кажется, что ты спишь со мной только чтобы давать стимул. Алва закатил глаза и откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди. - Не мели чушь, юноша. Каждый раз слыша из его уст это ненавистное «юноша», Ричарда просто срывало. Сегодняшний вечер не стал исключением. - Как втрахивать тебя в матрас – так Дикон, а как что-то не по-твоему, так сразу «юноша». Самому не противно? – Ричард схватился за свитер, вывернул его на изнанку, рыкнул и вывернул правильно. Уставился на Алву, комкая ткань в руках, лишь бы не полезть к нему с кулаками или – что хуже – принудительными поцелуями, - Ты вообще уверен, что хочешь трахаться именно со мной? Это, знаешь ли, не входит в твои тренерские обязанности! Алва устало прикрыл глаза. Темные ресницы отбрасывали кружевные тени на скулы – голубоватые, холодные и густые. Ричард поймал себя на желании выпить эту масляную густоту, собрать ее губами, прижаться ко рту Алвы, вымаливая прощение, но оборвал себя. Нечего унижаться, и так уже готов ползать перед Рокэ на коленях. Стыд и позор тебе, Ричард Окделл, ты слишком зависим от другого человека. - Ты устал. Говоришь, не думая. Возвращайся к себе, Ричард, и попытайся уснуть. Или дать тебе таблетку успокоительного? – негромко проговорил Алва. Глаза его мерцали усталостью, поблекнув и словно потеряв три тона в цвете. Ричард моргнул и скривился: - Не нужно. Спасибо за заботу. И хватит делать из меня идиота! – он нервозно натянул свитер, расправил высокий ворот и пригладил растрепанные волосы, – Не стоило так сильно меня к себе привязывать, если это тебя тяготит. Мои победы никогда не вернут тебе возможность кататься! И только спустя два удара сердца понял, что и кому сказал. Лицо Алвы помертвело, с него мигом ушли все краски. Скорбная складка у губ заострилась, а глаза затопила беззвездная пустота. Губы Рокэ дрогнули в неживой какой-то нарисованной усмешке, от которой тонкие волоски на загривке у Ричарда встали дыбом. - Пошел отсюда, - коротко приказал Алва, не отпуская чужого взгляда. Ричарда прошило пониманием: вот он, конец. Затрясло. Дыхание перекрыло полностью. Он бы упал на колени и стал молиться Рокэ как древнему божеству, да только это не исправит случившегося. Алва смотрел на него так, словно видел впервые. Словно все, что было между ними, больше не имело для него значения. - Если завтра ты опустишься ниже второго места, можешь считать, что никогда не был знаком со мной, - раздался бесстрастный голос Алвы в звенящей тишине. Ричард коротко кивнул и вышел за дверь, омертвело и скованно переставляя неуклюжие ноги. Как просто оказалось разрушить все, что между ними было. Ричард упрямо скользил взглядом по примелькавшейся толпе, слившейся для него в сплошной разноцветный калейдоскоп. Он старался не смотреть в сторону технической площадки, где сидел Рокэ, вот уже четверть часа улыбаясь какому-то белобрысому журналисту, получившему редкий допуск и возможность взять интервью из первых уст. Ричард злился: на себя, на него, на кудрявого журналиста, который слишком уж сладко улыбался в ответ на какую-то острую шутку Алвы. Нарезая второй голый разминочный круг, Дикон едва не оступился, попав лезвием в выщерблину ледового полотна. Нет, с таким настроем турнир ему точно не выиграть. Ничего от него не осталось, всю прошлую ночь не спал, сидел в темноте, смотрел в окно и думал – додумался до такого, что под утро едва вспомнил программу, которую через пять часов должен был катать. По результатам первого дня соревнований он выступал одним из последних. Оценки за короткую программу не вызвали у него ни малейших эмоций. Ричард и попросту не обратил на них внимания, пребывая в отрешенности от всего внешнего. Ссора с Алвой, после которой тот общался с ним подчеркнуто вежливо, но холодно, сильно подкосила Ричарда. Откатал он программу исключительно на памяти тела и только потому, что Алва вдалбливал в него движения тренировка за тренировкой, не щадя ни времени, ни сил. Но с произвольной такой финт не пройдет, это Дикон понимал и на высокие оценки не надеялся. Ему уже ничего не хотелось: ни мест, ни финала, ни какого-то признания. Хотелось лишь поймать взгляд Алвы – теплый и уверенный, говорящий без слов, что все будет хорошо. Но Рокэ на него не смотрел. Ричард словно выгорел изнутри. В нем не осталось никаких эмоций, а кататься с постным лицом, прыгая с грацией аниматрона – никакой сложности не хватит, чтобы вытянуть такой бездарный показ. Дорожки для произвольной Алва ставил, основываясь на танцевальных элементах, а потому каждая из них смотрелась необычно в исполнении одиночника. Дополненный прыжками номер поражал сложностью и красотой замысловатых фигур, рассказывал цельную глубокую историю. Но Ричард знал, что не откатает его на должном уровне – в груди поднималась глухая ярость на самого себя, на неспособность обуздать эмоции. Алва столько с ним возился, а он? Пусть между ними все кончено, но провалить произвольную, значит подвести Рокэ, показать всем, что он бездарный тренер, не способный повлиять на собственного подопечного. Это предательство. Ричард вздохнул, на мгновение прикрыл глаза, как мантру повторяя про себя: смогу, справлюсь. Его рвануло и протащило, с бешеной силой впечатало в бортик. Дик не успел сгруппироваться, неудобно подставился плечом и опорной правой рукой. Хрустнуло. Руку от пальцев до самой ключицы прострелило короткой судорогой боли. Ричард медленно вскинул голову, не до конца доверяя собственному телу, выпрямился, оглядываясь по сторонам. Рядом, согнувшись и уперев ладонь в бок, потирал ушибленную грудину Эстебан Колиньяр. - Смотри, куда едешь! – рявкнул он, поджимая тонкие губы. Они бездарно столкнулись, сцепились и влетели в борт катка. Ричард заметил широко распахнутые глаза Валентина, который склонился к Фельсенбургу и что-то быстро сказал ему на ухо. Руперт кивнул и, развернувшись, заскользил туда, где со скамьи уже решительно вскочил хмурый Алва, моментально оставив в стороне своего внимания навязчивого журналиста. Валентин подъехал к Дикону вплотную. - Пойдем, - негромко велел он, - Тебе нужно показаться врачу. - О, конечно, вдруг наша звездочка ушиблась! – язвительно протянул не успевший отъехать Колиньяр, состроив гримасу. Валентин не удостоил его взглядом. - Ричард не виноват в вашем столкновении. Ты сам на него налетел, - спокойно заметил он. - Чего?! – Эстебан недобро сощурился, глядя на Придда. Ричард отупело переводил взгляд с одного на другого, не очень понимая, о чем идет разговор. Вроде слова звучали на талиг, но смысл их ускользал из сознания Дикона. Рука болела все ощутимее. - Валентин… - начал было Окделл, но Придд перебил его, потянув за здоровое плечо. - Пойдем, Ричард. Врач. И действительно возле Алвы, который все еще о чем-то разговаривал с Рупертом, уже стоял невысокий смуглый мужчина в форме и с медицинским кейсом. Ричард медленно двинулся к нему, не спуская взгляда с бледного напряженного лица Рокэ. - Мне тоже нужен врач! – в спину им крикнул Эстебан, - Этот кабан заехал мне локтем под ребра! - Не слушай его, - шепнул Придд, коротким успокаивающим движением касаясь плеча Ричарда. Рядом с Алвой вдруг возник запыхавшийся Арно, который уже откатал свою программу и успел переодеться. - Ричард! Я видел на экране!.. – воскликнул он, хватая друга за ушибленную руку. Ричард вскрикнул, инстинктивно отдернувшись; Савиньяк ойкнул и удивленно на него уставился, – Чего? - Окделл, что с рукой? – резко спросил Алва, оттесняя плечом виновато притихшего Арно. Ричард с легким непониманием оглядел собственную кисть, наливающееся отеком запястье, и бессмысленно пожал плечами. - Болит, - отрешенно отозвался он. - Молодой человек! – доктор жестом велел Алве отодвинуться, давая ему доступ к пациенту. Своими прохладными, затянутыми в синий латекс перчатки, пальцами он коснулся ладони Ричарда, покрутил, потянул несильно, пропальпировал запястье и со вздохом сказал: - Навскидку: перелом пястной кости. Точнее смогу сказать после рентгена. Ричард перевел взгляд на предавшую его конечность, все еще удерживаемую сухими пальцами доктора, нерешительный глянул на Алву, с надеждой цепляясь за искреннее беспокойство, горящее в его глазах, снова повторил беспомощно, по-детски: - Болит. Алва поджал губы, в немом вопросе обернулся к доктору, но тот качнул седовласой головой: - Заходите сюда, мне нужно полностью вас осмотреть. Лангетка сдавливала распухшее запястье. Обезболивающее притупило ощущения, теперь боль лишь слегка пульсировала где-то в кончиках пальцев, незначительная и далекая. Ричард не отрывал взгляда от Алвы, который о чем-то разговаривал с медиком за прозрачной перегородкой, не пропускающей звук. По губам юноша читать не умел, но несколько раз, казалось, различил свое имя. Алва хмурился все сильнее; пальцы его танцевали, обнимая предплечья, сплетая и расплетаясь друг с другом как всегда бывало в моменты сильного волнения. Неужели тренеру так важно, чтобы Ричард выиграл турнир? Арно почти сразу выставили вон, чтобы он не отвлекал пострадавшего своей болтовней и бесконечными вопросами. Искренне пожелав Ричарду не унывать, друг неохотно покинул «загон», бросив напоследок взволнованный взгляд на Алву; на место в финале Савиньяк не рассчитывал, но заверил, что будет болеть за Дика, а не за этого ледышку Придда. Интересно, кто сейчас на льду? Наверное, уже Колиньяр. Ричард жалел, что не может посмотреть выступление соперника. Эстебана мало кто любил, в отличие от того же Савиньяка с которым у многих после соревнований складывалась крепкая дружба, но даже Арно признавал, что Колиньяр – один из фаворитов нынешнего сезона. Начинал он в Талиге, но на будущих Гальтарских играх, к которым по все возрастающим слухам готовился с большим упорством, собрался выступать за Гайифу. Ричард не сомневался, что Эстебан пройдет в финал гран-при. Его программы всегда отличались сложностью и особой красотой, и чем-то напоминали ранние выступления Алвы в его юниорскую пору. Ричард поднялся на ноги, замешкался, ловя свое отражение в настенном зеркале; попытался пригладить растрепанные волосы больной рукой, но зафиксированная кисть слушалась слабо. - Не трогай, - резко приказал ему Алва от двери. Ричард отдернул руку, обернулся на пятках, вскидывая подбородок. Рокэ был один, коридор за его спиной тоже был пуст. Мужчина прошел в комнату, подхватил оставленную на низком диване спортивную сумку и закинул ее на плечо. - Пойдем. Мы снимаемся с соревнований. До Ричарда не сразу дошел смысл брошенной фразы. Если до этой минуты он пребывал в неком коконе из собственных перекипевших и выгоревших в угольную пыль душевных страданий, то сейчас произошедшее разом навалилось на него неподъемной тяжестью. Вернулись звуки, запахи и краски. Ричард заслышал отдаленный гул ликующих трибун, эхо раскатистого голоса комментатора, но не разобрал слов. В нос ударил тяжелый химический аромат медикаментов. Плечо, запястье и ушибленное о бортик бедро налились горячей тяжестью, гнущей к земле. Алва смотрел исподлобья и словно чего-то ждал. - Я буду выступать, - с силой выговорил Ричард, сжимая челюсти так, что под скулами заходили желваки. Алва хмыкнул и неспешно подошел, оправляя перекрутившийся ремень сумки. - Кто тебе позволит? – с саркастичной усмешкой поинтересовался он. - А кто мне запретит? – упрямо спросил Ричард, забывая, как дышать под напряженным и каким-то яростным взглядом Рокэ. – Я буду выступать, чего бы мне это ни стоило. Ты ведь хотел, чтобы я выиграл, и я выиграю. Я ведь обещал тебе… - Да какая разница?! – неожиданно зло рявкнул Алва, заставляя Дикона отшатнуться от полыхнувшей в синих глазах дикой смеси противоречивых чувств, – Какая разница! Ты потянул мышцу, сломал запястье и пока не понятно, что с плечом… В таком состоянии ты не сможешь откатать произвольную. - Я смогу! Я сделаю это чисто! Не переживай, я прыгну, не упаду. У меня все получится. Вот увидишь… Взгляд Алвы исполнился болезненной темнотой, стал абсолютно нечитаем. Он долго смотрел на Ричарда, словно не понимал кто перед ним и на каком языке говорит, но после кивнул, медленно и полновесно. Дик порывисто вздохнул. - Рокэ!.. Алва остановил его, повелительно вскинув ладонь. - Потом. Раз уж решил катать, то все потом. Обсудим все, что тебя терзает. А сейчас выкинь из головы ненужные мысли, раз уж решил доказать всему миру, что достоин. Ричард кивнул, но так и не решился коснуться, хотя больше всего на свете хотелось обнять Рокэ за плечи, ткнуться носом в пропахшее горьковатым древесным парфюмом плечо, и попросить прощения за всю ту несдержанность, которую он вечно в самый неподходящий момент выплескивал на окружающих. Ричард знал, что его не оттолкнут, позволив укрыться в объятиях, переждать минуту слабости, но по этой же причине не стал и пытаться. Уже на пороге его догнал хриплый оклик Алвы: - Дик? Ласковое домашнее имя резануло слух, заставив до крови закусить губу, чтобы не кинуться обратно, не вцепиться в водолазку Рокэ и не разреветься у него на груди. - Пожелай мне удачи, - попросил Окделл отрывисто, с усилием возвращая контроль над захлестнувшими эмоциями. - Ричард, - снова позвал Рокэ и в голосе его послышалась совсем не злая усмешка, - Удача тебе не понадобится. Иди. Это стало его вторым дыханием. Стоило Ричарду выйти на лед, как все дурное оказалось забыто, а нервы ослабили свое натяжение, подарив метущемуся сознанию пару минут отдыха. От былой притупленности не осталось и следа; Дикон остро чувствовал мир вокруг, себя, даже толпу, бьющуюся как волны огромного прилива о борта катка. Он ощущал их и понимал нетерпение каждого. Его самого била легкая дрожь предвкушения, но прежде чем ступить на лед, он в последний раз оглянулся на Алву. Улыбнись, пожалуйста, сделай это для меня. Рокэ победно вскинул кулак и оскалился бешеной не знающей сомнения улыбкой. Ричард кивнул и выехал на середину, замирая в ожидании первых тягучих нот, под которые он вздрогнет, пробудившись уже совсем другим человеком. Зная, ощущая себя безумцем, он, вне всякого сомнения, был счастлив. Глубоко внутри грохотали утробно-ритуальными ритмами невидимые барабаны, набирая мощь, разгоняя сердце, заставляя совершить невозможное. Ричард полностью забыл себя, лишь одно осталось в его памяти – острая, но такая родная улыбка Рокэ, его горящие глаза, сжатая в кулак ладонь. Из-под коньков сыпалась ледовая крошка, а Ричарду казалось, что он высекает лезвиями искры в твердой скальной породе далеких северных гор, размягчает саму суть неприступного гранита, наполняя ее жизнью, горящим пламенем собственной страсти. Ветер ласкал, гладил холодными ладонями щеки, забирался тонкими – слишком знакомыми, - пальцами в волосы, рвал улыбку с губ, погоняя. Еще не время, шептал ветер, укладывая острую лисью морду на широкое ричардово плечо. Злой драматизм достиг своего апогея, взвился в яркой перкуссии, в громогласном звучании натянутых струн. Ричард осознал себя в гробовой тишине, затянувшейся на вздох и два удара сердца. А после его оглушило, повело от криков и грохота бешеных аплодисментов. Неприступная горная гряда стронулась и понеслась вперед неотвратимым скальным обвалом. Глаза Рокэ сверкали неистовой грозовой синевой. Ричард подъехал к нему ошарашенный, неуклюжий, неловкий точно новорожденный жеребенок. Запнулся об порожек, долго не мог надеть на лезвия защитные полоски – пальцы не слушались; пришлось Алве сделать это за него. - Я с тобой поседею, - пробормотал Рокэ ему куда-то в колени и поднялся, отводя взгляд. Ричард не удержал себя, цепляясь негнущимися пальцами за рукав его водолазки. - Как я катался? – спросил он пересохшими губами. Алва усмехнулся, качнул растрепанной головой и взял за здоровую руку, осторожно сжимая пальцы. Ладони у него были холодные и чуть дрожали, а взгляд о многом говорил без слов. Слишком о многом. Оставалось лишь дождаться оценок, но Ричарду стало все равно. Удивление и восторг мешались в причудливый коктейль на дне зрачков Рокэ, и это было главным. - Ты не верил, что я откатаю? – спросил Ричард тихо, бессильно падая на лавку в уголке слез и поцелуев. Алва подал ему уже открытую бутылку воды; его обыденная и ненавязчивая забота почему-то тронула Ричарда до слез. Он виновато опустил голову, украдкой утирая глаза. Рокэ с коротким вздохом накинул ему на плечи полотенце, скрывая от холодного ока направленных камер. - Я волновался не за оценки, - нехотя ответил он, поднимая взгляд на табло. Ричард открыл было рот, чтобы спросить, но краем глаза зацепился за мигнувшие на большом экране цифры. И разрыдался, закрывая лицо ладонями. В больнице пахло тальком и покалывающим чувствительный нос антисептиком. Ричард сидел на больничной койке, задумчиво рассматривая наложенную на запястье узкую пластиковую ленту. Боли не было, то есть, совсем. Адреналиновый выплеск прошел как не бывало. За матовым стеклом двери Алва о чем-то разговаривал с хирургом – две замершие тени: одна черная, другая белая. Шахматная партия. Ричарда посетило смутное дежа вю. Он спустил ноги с постели, нашарил сброшенные ботинки и попытался зашнуровать их одной левой – вторую нельзя было тревожить полные сутки. Не получилось. Неловко опустившись обратно, Дик покачал ногами, елозя тяжелыми рифлеными подошвами по стерильному полу. На открывшуюся дверь он не отреагировал, продолжая изучать подробный медицинский плакат, приколотый к противоположной стене. Алва задержался на пороге, окидывая взглядом его сутулую фигуру, из которой будто вытащили все кости разом; подошел и опустился на колени, принимаясь неторопливо и обстоятельно затягивать его шнурки ловкими сильными пальцами. - О чем вы говорили так долго? - пробормотал Ричард, опуская голову. Темные волосы Рокэ в неживом люминесцентном свете потолочных ламп отливали глубокой кобальтовой синевой. До зуда в ладонях захотелось коснуться их, пропустить мягкие пряди сквозь пальцы, ощутить прохладу текучего живого шелка. Ричард едва успел одернуть руку, прежде чем Алва вскинул голову. - О том, что ты непроходимый тупица, - устало заметил он, заглядывая Дику в глаза. Ричард согласно кивнул, хмуря светлые брови, ожидая продолжения, - А еще о том, что тебе стоит взять месячный отпуск. Напряжение слишком… велико. - Но ведь впереди финал, - непонимающе пробормотал Ричард. Для него все это походило на странный сон: первое место, беспокойный Алва, его осторожные прикосновения, исполненные какой-то странной неумелой нежностью. Словно не было той глупой ссоры, словно Ричард может сейчас легко качнуться вперед, касаясь капризно изломленных губ своими. Он боялся проснуться. - Значит, после финала. Перед Гальтарой тебе нужно как следует отдохнуть и восстановиться. Можно съездить в Кэналлоа… - С тобой? – спросил Ричард быстрее, чем успел задуматься, но тут же смутился, опуская ресницы. Щеки опалило краской стыда. Сейчас было самое время извиниться, но слова никак не шли на язык. Окделл проглотил горькую от лекарств слюну и принялся мять прохладный пластик лангетки, не отдавая себе в этом отчета. Рокэ осторожно перехватил его руку. - Ричард, - позвал он негромко, сжимая его нервные ищущие пальцы, - посмотри на меня. Дик повиновался не сразу. Оказалось, для того, чтобы просто поднять голову требуется колоссальное усилие воли. Потемневшие от усталости глаза Алвы оказались слишком близко; зрачки то расширялись, то сужались в точки. Ричард вглядывался в них долгую минуту, а потом одновременно с Рокэ выдохнул короткое: - Прости… - Забудем. Оба застыли, обдумывая услышанное. Рокэ сухо кивнул и подал ладонь, помогая подняться с неудобной больничной кровати. До отеля добирались в молчании. Ричард задремал в такси, уложив голову на острое плечо Рокэ, уткнувшись носом в его щекотные пахнущие мятой и полынью волосы. Алва придерживал за плечи, баюкал затянутую в тугой пластик руку, вряд ли осознавая, что делает. Дикон какое-то время следил за ним из-под ресниц, за тем как тонкие пальцы гладят его набухшее запястье, вкрадчиво пробираются выше, очерчивая контуры повязки, и сам не заметил, как погрузился в неглубокий сон. Мягкое касание к щеке привело его в чувство. Длинные пряди несобранных в хвост волос щекотали юноше скулу; Ричард еще не до конца проснулся и так нуждался в его близости, что, забывшись, смело потянулся к губам… Поцелуй случился как-то сам собой под ошарашенным взглядом таксиста в зеркало заднего вида. - Это уже входит в привычку, - насмешливо шепнул Рокэ, опираясь о спинку дивана по обе стороны от его головы. Ричард откинулся назад и уложил неловкие ладони на бедра мужчины, поглаживая кипящую кожу через плотную ткань дизайнерских брюк. Рокэ каким-то ломаным совсем не свойственным ему жестом склонил голову к плечу; смоляная волна волос упала вперед, заструилась по плечам на грудь. Ричард нагреб ее полные ладони, придерживая, чтобы упрямые пряди не мешали целоваться. Горячая тяжесть Рокэ, оседлавшего его колени, ощущалась слишком знакомо. В паху от легчайших прикосновений все скручивалось от возбуждения, побуждая опрокинуть, подмять и присвоить с поистине животной жестокостью. - Я бы сидел так вечно, - глухо проворчал Ричард, кусая темный рот Алвы, толкаясь языком за кромку зубов. Усталость и легкая скованность заново изучающих друг друга тел делали их близость медленной и тягучей. Ричард задыхался, рвано хватая обжигающий воздух распахнутым ртом и снова тянулся к Рокэ, выпивая его дыхание в отместку. Пальцы пробежались по застывшей в напряжении линии челюсти, опустились на губы. Ричард чуть надавил на изгиб нижней, заставляя Алву приоткрыть рот ровно настолько, чтобы влажное дыхание опалило подушечку. Кончик острого языка вскользь прошелся по коже; ресницы Рокэ дрогнули и опустились, отбрасывая темное кружево теней на раскрасневшиеся скулы. Ричард не сразу понял, что его тревожит, не стыкуется и маячит на периферии, заставляет пальцы дрожать и сжиматься сильнее, стремясь ухватиться за бесплотный фантом. Алва смотрел на него не отрываясь, позволяя стянуть с себя водолазку, подставляясь тусклому золотому отсвету настенных светильников и взгляду Ричарда, открываясь ему. Вот оно что. Дикон сглотнул и зажмурился на долгое мгновение, не смея поверить. Кожу под ладонями покрывала сеть белесых шрамов. Один такой шел через ключицу, окольцовывал плечо, спускаясь до самого локтя. Ричард с мучительным стоном прижался к нему распахнутым влажным ртом, выглаживая, словно это могло помочь, облегчить фантомную боль прошлого. Он видел, как заострились скулы Рокэ, видел поджатые в нитку упрямые губы, видел, как побелели костяшки пальцев, вцепившейся в диванную подушку. Видел, и все, что мог сделать – это целовать, отвлекая, касаться, заставляя забыть и забыться, если уж на большее был не способен. Рокэ сам подался навстречу с коротким приглушенным стоном, обнимая так крепко, что наверняка наставил ему новых синяков, но Ричарду было плевать. Главное, что в потемневших до черноты глазах Алва не осталось и проблеска тревожного страха – отголосков прошлого, звучащих прежде в каждом движении. Длинные шрамы чертили свою ломаную геометрию вдоль выступающих бусин позвоночника. Ричард проследил их кончиками пальцев, склонился, прижимаясь губами. Рокэ искоса заглянул ему в лицо, но не найдя там и следа отвращения, лишь подгреб ближе подушку и зарылся в нее носом, позволяя изучать свое тело, повторяя путь взгляда трепещущими ладонями. Ричард ткнулся в изгиб его плеча, замирая так на долгое мгновение. Рокэ дрогнул, сводя лопатки. - Больно?.. – испугано спросил Дик, отстраняясь. Алва качнул головой и отвел за ухо растрепанную прядь. - Отвратительно, правда? – усмехнулся он, с едва заметной осторожностью выпрямляясь и садясь в подушках, по-морисски скрещивая ноги. Ричард смотрел на его злую улыбку и никак не мог понять, как человек может быть таким восхитительным и таким глупым одновременно. Просто поразительно… Но в Рокэ Алве всегда уживались противоположности, складываясь так гармонично, что не отличишь, где одно перетекает в другое. Ричард наклонился к нему, ловя узкое лицо в ладони и долго целовал прохладные губы, пока они не согрелись от его дыхания. - Если бы я провалился на отборочных, ты правда перестал бы меня тренировать? – спросил он после, заглядывая в странно блестящие глаза любовника. На это Алва только фыркнул, вырываясь точно рассерженный кот: - Конечно нет, идиот! – и добавил без перехода, изобразив на лице задумчивость, - почему тебе нужно как ребенку все проговаривать вслух? Ричард пожал плечами, не зная, что на это ответить. Да, сомнения с самого детства являлись главной его бедой. Он до последнего не верил тому, что чувствовал и получал в ответ, предпочитая все фиксировать нотариально. Алва фыркнул, замечая его потерянный взгляд, и обнял за шею, прижимаясь лбом ко лбу. Пряди волос смешались, причудливо переплелись: пепел и уголь. - Ты самый красивый, - пробормотал Дикон, смутившись. Крепко зажмурившись, он поцеловал Рокэ в губы, не давая ответить что-нибудь язвительное и разбить такой очаровательный момент полного единения. О, как бы Алва посмеялся, узнав, о чем думает сейчас Ричард. Неважно что за мысли бродят в этой темноволосой голове, главное то, что отзвуками вплеталось в обычное признание: ты красивый для меня. Алва коротко коснулся его губ напоследок, разрывая поцелуй и откинулся в подушки. Этой ночью они спали, сплетаясь, крепко вцепившись друг в друга так, словно боялись на секунду отпустить и потерять навсегда. Снов не снилось обоим.   - Тебе нужно золото, чтобы войти на Гальтару с хорошей форой, - не терпящим возражений тоном заявил Рокэ на очередной тренировке, выезжая на лед. Его фигура, затянутая в простые тренировочные брюки и однотонную темную водолазку, казалось еще больше истончилась за эти три недели. Ричарду сняли гипс, приказали разрабатывать руку. Омертвевшая за время кожа сползала с его кисти белесым чулком, напоминая размягченную змеиную шкуру. Запястье иногда покалывало, но в целом, рука не беспокоила его вовсе. Рокэ первое время очень пристально следил за тем, чтобы Ричард не перенапрягался и тренировал пальцы. - Ты меня слушаешь? – перед лицом коротким взмахом обозначилась чужая ладонь. Ричард машинально перехватил пальцы Алвы и притянул к губам, чуть прикусывая суховатые подушечки, прежде чем понял, что делает. Рокэ вздохнул и отнял руку, вскидывая подбородок. Острый взгляд Квентина Дорака иглой впивался ему меж лопаток. - Прости, - шепнул Ричард, огибая Алву по дуге и беря разгон. В последнее время их отношения стало все труднее скрыть от общественности. Не то, чтобы Ричард был против поделиться своим счастьем со всеми, но Рокэ решительно пресек все разговоры на эту тему. Он считал, что подобная огласка помешает дальнейшей карьере Окделла как фигуриста одиночника, не позволив выйти из тени самого Алвы и статуса его любимчика – любовника. Ричард не без основания полагал, что Дораку все известно, однако напрямую никогда не спрашивал. Рокэ не любил говорить на тему бывшего тренера, хотя однажды намекнул, что после победы в финале гран-при Дикону лучше уйти тренироваться к нему. Ричард тогда встал в позу, искренне поразившись подобному раскладу, и они снова чуть не поругались. - Эй, Окделл, что за кошмар у тебя с ногами? Ричард споткнулся и завалился вперед, едва не пропахав носом лед. Алва выгнул тонкую бровь, а потом расхохотался в голос. На них стали оборачиваться другие спортсмены. В своем углу Квентин недовольно поджал губы. Тренировка сегодня не клеилась. Рокэ подъехал, легко потрепал Ричарда по волосам и махнул рукой в сторону раздевалок. - Пойдем, я проголодался. Дик коротко кивнул и скользнул следом, мечтая урвать в пустой раздевалке очередной поцелуй. Арно попытался спрятать от него газету, но Ричард вырвал порядком скомканный лист из его пальцев и впился глазами в заголовок. Твою ж… и когда только успели? И как попали на территорию закрытого ледового комплекса? - Главное, чтобы Рокэ не заметил, - быстро наказал он бледному Арно, но по взгляду заглянувшего в комнату Алвы понял, что предупреждение устарело. Рокэ поманил его за собой. Ричард подчинился, машинально сминая газету во вмиг повлажневших пальцах. Алва стоял, прислонившись спиной к прохладной стене, и курил прямо в коридоре. В любой момент могла сработать система пожаротушения и залить все вокруг водой, но ему было решительно на это плевать. Ричард подошел, неуверенно замирая рядом и не зная, что сказать, да и надо ли что-то говорить?.. - Это должно было случиться, - удивительно спокойно произнес Алва, давя докуренную сигарету ботинком. Он отнял у Ричарда газету, разгладил страницу и повертел в руках, словно рассчитывал найти лучший ракурс для украшающего первую полосу фото. Ричард коротко взглянул и отпрянул, тяжело вздыхая. На фотографии они целовались в пустой раздевалке – тот самый поцелуй украдкой, против которого Рокэ изначально бастовал. Ни капли двусмысленности, все предельно ясно. Ладонь Ричарда на талии Рокэ; его пальцы путаются в русых волосах. Даже сильно поглупев, сложно принять этот поцелуй за целомудренное напутствие воспитанника и тренера. - Рокэ… - пробормотал Ричард, комкая блестящий рукав костюма, - Что теперь?.. - Ничего. – обрубил Алва, складывая газету вдвое, после вчетверо, закрывая поганый снимок и кричащий заголовок «Как заполучить лучшего тренера! Несколько советов от Ричарда Окделла». Дику очень хотелось удавить журналиста собственными руками, он даже вычитал имя под статьей, но оно ничего ему не сказало. - Ты пойдешь и откатаешь так, что они все ахнут. Понял? – Ричард не ответил и Алва развернул его к себе, ощутимо встряхивая за плечи, - Ты понял меня? Мимо их пары прошествовал ухмыляющийся Колиньяр. Улыбка его показалась Ричарду слишком уж злой – завистливой. Рокэ со спокойной уверенностью притянул Дика ближе, поверх плеча поглядывая на его соперника. Эстебан скривился и поспешил шагнуть за поворот. Ладони Рокэ расслабились, обмякли, скользнув вниз. - Я понял тебя, - прошептал Ричард, ткнувшись лбом в его плечо. Алва взъерошил ему волосы и отстранился, велев идти разминаться. - Ричард, - Алва остановил его перед самым выходом на лед. Дика немного трясло. Все смотрели на него, но не как обычно. Нет, теперь к этим взглядам подмешивалось нечто иное, неприятное и липкое, словно Ричарда вываляли в смоле и перьях и поставили посреди толпы на потеху, а каждый не упускал случая издевательски оскалиться ему в лицо. Это… пугало. Нервировало. Но поймав взгляд Алвы, Дик заставил себя улыбнуться – кривой и неловкой улыбкой. - Я нормально… - Не о том, - прервал его Алва, отметая со лба отросшую челку, - О чем ты думаешь, когда катаешь произвольную? Ричард удивился вопросу. Никогда до этого Рокэ не спрашивал, не интересовался. Скулы тут же запылали – он всегда слишком легко краснел, будто девушка. Алва держал его взгляд своим, не отпуская. Ричард сглотнул и сдавленно прошептал: - О тебе. О… нас. О том, как сильно тебя… - Понял, - Рокэ закусил губу, опуская глаза первым. Ричарду показалось, что он едва сдерживает довольную улыбку – или гримасу затаенной боли. Где-то там на трибунах сидела Айрис, нетерпеливо ёрзая и дожидаясь, когда же ее брат выйдет на лед. Это именно она сообщила Ричарду про статью, лаконично обозначив ее как «мерзкая грязь». «Кому какая разница, с кем ты спишь? – вспылила сестра, повышая голос, - К тому же, мистер Алва такой…» Ричард улыбался, слушая ее искаженный динамиком голос. Оказывается, он скучал. Оказывается, ему необходима была поддержка. Оказывается… Да, Алва именно такой. Невозможно не увязнуть в нем как полный придурок. Ричард вздохнул, ловя сосредоточенный взгляд Рокэ. На дне его зрачков билось что-то… пугающее. Дик еще ни разу не видел у него такого взгляда, разве что наедине, на пике оргазма, но то, что доступно двоим, не должно становиться достоянием публики. Теперь Ричард понимал это как никто другой. - Ты победишь, - уверенно произнес Алва и неожиданно подался ближе, обнимая лицо Дикона узкими ладонями и целуя в губы. Где-то на периферии восприятия стадион взорвался удивленным гулом, всколыхнув трибуны. Вспышки камер ослепили бы, но Ричард заранее смежил веки, сдаваясь. Алва целовал его так нежно и невесомо, словно прощался. Эта мысль напугала своей остротой, и Ричард до боли в пальцах вцепился в запястья Рокэ, шепча заполошно: - Не смей от меня отказываться! Алва остро ухмыльнулся и толкнул его в плечо. - Иди уже, герой. Алва курил, опершись о ледяные перила небольшого балкончика, рассеянно глядя на высившиеся впереди многоэтажки, на покатый купол выставочного комплекса вдали. Олларию засыпало мелким колючим снегом, в который незаметно для всех переросли планомерные осенние дожди. Ветер сносил дым от сигареты, срывал хлопья пепла, бросал темные пряди Алве в лицо, заставляя морщиться, то и дело заправляя их обратно за уши. За спиной Рокэ с тихим скрипом приоткрылась дверь. Квентин Дорак, кутаясь в отороченное лисьим мехом пальто, вышел на балкон и встал рядом с бывшим воспитанником, поднимая воротник повыше. Он терпеть не мог подобной погоды, сырости, промозглости и холодов. Алва окинул его меланхоличным взглядом и щелкнул зажигалкой, выбивая неровное пламя. - Раньше ты не курил, - заметил Квентин, щуря светлые глаза. Алва безразлично пожал плечами. Огонек зажигалки трепетал на ветру, сигарета никак не желала разгораться. - Раньше я катался, - просто ответил он, выпуская дым через нос. Дорак досадливо покачал головой и замолчал надолго, щурясь в надвигающиеся сумерки. - Зачем ты это сделал? – разрезал затянувшуюся тишину неожиданный вопрос. Квентин встрепенулся, оборачиваясь к ветру спиной и хмурясь. Рокэ словно не замечал хлещущей в лицо снежной крошки. Забытая сигарета тлела в тонких пальцах. - Ты сделал из него звезду спорта – удивительное достижение, учитывая с каким материалом пришлось работать. Ты, Рокэ, превращаешь в золото все, чего бы не коснулся, это я ценю как никто, но дальше мальчика тренировать ты не будешь. Понимаешь почему? Алва медленно качнул головой, все так же глядя куда-то в сгустившуюся городскую мглу. Квентин потер озябшие ладони, отмечая, как за последние годы истончилась, болезненно натянулась на вспухших суставах пергаментная кожа. - Ты не сможешь дать ему большего. Откажись, Алва, - потребовал он негромко. Рокэ фыркнул, опуская ресницы. Разжал пальцы, бросая в темноту уличного чрева дотлевшую до фильтра сигарету. Огонек слабо мигнул на прощанье и погас, затерявшись внизу. Рокэ выпрямился, собирая волосы в хвост и перевязывая узлом. - А если нет? – спросил он, впервые прямо встретив взгляд Квентина. Дорак пожал плечами, отворачиваясь в попытке найти клочок пространства на узком пяточке балкона не продуваемый холодным северным ветром. Снег гнало с гор; ветер гостил там же. Квентин вздохнул. - Я сломаю мальчику карьеру. Алва коротко кивнул, подтверждая, что услышал. Развернулся на каблуках и вышел, оставляя бывшего наставника в одиночестве. Квентин вновь вздохнул и подхватил оставленные Рокэ сигареты, выбивая из пачки одну и шаря по карманам пальто в поисках зажигалки. Курить он бросил лет десять назад, но принимать на себя ответственность за чужую судьбу так и не разучился. Ричард был пьян, весел, и даже внимание прессы принимал благосклонно. На вопросы не отвечал, зато позировать на фоне сделанной под старину карты Золотых земель вместе с остальными призерами не отказался. Это был его праздник, его триумф. Первое признание – да еще какое! Одно лишь омрачало мысли: Рокэ нигде не было видно. Не мог же тот вернуться в отель без него? Абсурд! Ричард фыркнул, приобнимая Арно за плечи и принимая переданным им бокал с игристым гайифским вином. На запястье легла узкая ладонь, останавливая. Алва отнял у него фужер, поставил на первый попавшийся столик и потянул Ричарда за собой, прочь из шумного банкетного зала. Ричард, наверное, выглядел полным идиотом, глядя на Рокэ абсолютно влюбленными глазами, но ничего не мог с собой поделать. Ох и сколько же компрометирующих фотографии завтра появится в прессе… - Ро… - начал он, спеша обнять любовника, но споткнулся о невысокий порожек и навалился на Рокэ всем телом, давясь смешком. Алва обнял за пояс, подвел к кожаному дивану и помог сесть. Это была одна из конференц-комнат, куда после соревнований набивался народ и журналисты. Сейчас же она пустовала. Ричард покорно опустился на мягкий диван и протянул к Алве руки. - Нам нужно поговорить, - вместо того чтобы упасть в его объятия, заявил Рокэ, складывая ладони на груди. Ричарда с детства помнил, что никакие хорошие разговоры с этой фразы не начинаются. Даже хмель не сумел перебить в нем ощущение близкой беды. Он подобрался, выпрямляясь, и как можно серьезнее глядя на Алву, уже догадываясь, что говорить в основном будет он. Рокэ молчал долгую минуту, а потом оскалился в неприятной усмешке, которую Ричард-то и видел у него всего пару раз. - Знаешь, я бесконечно устал, - протянул Алва, опираясь бедрами о край стола и глядя на Дика из-под ресниц пугающе-незнакомым взглядом, - Это всего лишь гран-при, а мне уже понадобилось трахаться с тобой ради победы. Что же будет на Гальтаре? Ричард похолодел, широко распахивая глаза. Что?.. Ему же просто послышалось? - Я взялся тренировать тебя из жалости. Глядя на твои бессмысленные потуги прыгнуть выше головы, даже мне становилось тошно. Неудивительно, что Эпинэ так легко тебя отпустил. У него, должно быть, камень с души свалился, - продолжал Алва насмешливо щурясь, - Но возиться с тобой оказалось не так занимательно, как я думал. Мне надоело. Ты мне надоел, Ричард. Пусть теперь с тобой нянчится кто-то другой, кто-то другой подставляет тебе задницу ради мотивации на победу. У Ричарда больно кольнуло внутри. Он рассеянно потер грудину, нажимая пальцами под ключицей, но боль зиждилась где-то глубже и не думала уходить. Алва удивлено приподнял бровь, цепляясь за это оборванное движение и замолкая. Ричард очень медленно поднялся на ноги, выставляя перед собой ладонь в ограждающем жесте. - Подожди. Я кажется на секунду перестал тебя понимать. Ты сказал, что… Рокэ утомленно закатил глаза, прицыкнув языком. - Клиника, Окделл, - он окинул Ричарда долгим задумчивым взглядом и добавил, взвешивая каждое слово, - Знаешь, у меня раньше уже был партнер, с которым я тренировался. Он был талантлив, пусть и слишком порывист. Поначалу ты напомнил мне его… Джастина Придда. Но вскоре я осознал, что вы как небо и земля. С ним мне было хорошо, с тобой – просто было. Хватит, Окделл. Алва отлепился от стола и направился к выходу. Ричард отмер, кинулся следом, бездумным порывом хватая его за локоть и разворачивая к себе. - Не смей! Не отказывайся от меня! – выкрикнул Дик в бесстрастное лицо, мучительно изгибая брови. Алва смотрел с легким презрением, пытаясь отцепить его пальцы от рукава пиджака. - Не интересует, - с брезгливой отстраненностью заметил он. - Рок… - Ричард задохнулся, не в силах выдавить больше ни звука, и медленно разжал пальцы. Дышать стало тяжело, словно нервная астма, преследующая его с детства, вернулась. Как невовремя. Алва смотрел на него - или сквозь, кто разберет? У него всегда были такие холодные глаза?.. Секунды утекали. Дик стоял, вцепившись пальцами в воротник рубашки, не в состоянии даже окончить его имя. Рокэ надоело ждать, он развернулся на каблуках и вышел. Глядя в его удаляющуюся спину, Ричард вдруг осознал себя самым слабым человеком во вселенной. Больше всего на свете ему хотелось перестать быть. Бессмысленная золотая железка холодом оттягивала карман. В аэропорту Алвасете пришлось задержаться, дожидаясь хоть какого-нибудь транспорта, идущего в город. Сиеста, дор, - твердили все, как один. Ричарду ничего не оставалось, как направиться в кафе и в одиночестве за пару часов выцедить целый графин ледяной сангрии. В голове приятно зашумело, тело налилось свинцовой тяжестью, но добраться до гостиницы, в которой Айрис, изъясняясь на ломаном кэналлийском, все же умудрилась забронировать ему номер, удалось лишь к шести часам. Ричард оказался настолько вымотан длительным перелетом и последующем ожиданием в аэропорту, что уже готов был отказаться от поездки в Алвасете и вместо этого поспать лишнюю пару часов. Остановило лишь то, что после дневного сна неакклиматизировавшийся организм и вовсе откажется работать. Приняв душ и переодевшись, Ричард спустился на стойку ресепшена, уточняя у отзывчивой кэналлийки, как добраться до белого замка. По всему выходило, что пешком по крутым улочкам Алвасете придется идти минут сорок. В любое другое время Дик с удовольствием бы прогулялся, изучая окрестности, но сегодня не хотел терять ни минуты сверху уже безвозвратно утраченного. Вскоре белая машина «libre» везла его вверх, поднимаясь по узкому запруженному серпантину, где у подножия скал над городом возвышалось кружевное и тонкое родовое имение Алвасете. Ричард поглядывал за окно, щурясь на багряное вечернее солнце: солнечные очки он благополучно забыл в номере. Чего Ричард точно не ожидал, так это оказаться в маленькой уютной гостиной, переполненной кэналлийцами, и не просто кэналлийцами, а представителями рода Алва. Он совсем растерялся, когда дора Инеса – как выяснилось, старшая сестра Рокэ, - с очаровательной бесцеремонностью расцеловала его в обе щеки и усадила на мягкий диван, тут же сунув в руки миниатюрную чашечку шадди. Карлос и Рубен более прохладно отнеслись к появлению в их доме северянина, приветствовав его сдержанными улыбками. - О, я смотрела ваше выступление на Гальтарских играх! – щебетала Инеса, пытаясь накормить Ричарда десятком разных сладостей одновременно, - Вы восхитительно смотрелись в черно-алом. Я сказала Шау, что хочу себе платье точно такого же оттенка, как думаете, он пойдет мне? Я смуглокожа, уж точно не такая белянка, как вы, но думаю, винно-алый неплохо оттенит глаза. Впрочем, стоит всего полчасика полежать на пляже – от вашей бледности не останется и следа, милый. Ричард кивал, запивая приторно сладкий шарик какого-то лакомства добрым глотком шадди, но доре Инес его ответа не требовалось. Она продолжила легкомысленно щебетать, то и дело бросая многозначительные взгляды на братьев, но те не спешили выступать в разговор, лишь изредка роняя короткие фразы. Карлос, как отметил для себя Ричард, говорил на талиг с сильным южным акцентом, а вот у Рубена его не обнаружилось вовсе, как и у Рокэ. - Знаете, вы совсем не такой, как мне представлялось, - Инеса улыбнулся, отчего на ее правой щеке обозначилась прелестная ямочка, и тряхнула темными кудрями. Ричард смущенно улыбнулся в ответ. - Р-рокэ что-то про меня рассказывал? Инес коротко переглянулась с Карлосом, пряча улыбку в уголках губ. - Нет, нет, Росио никогда не делится тем, что ему дорого, такой уж он эгоист, - туманно ответила она, подсовывая Ричарду засахаренных персиков. Вечер пролетел незаметно и… пусто. Дик словно попал в поток ненавязчивого белого шума, который омыл его изнутри, но не принес наполненности и успокоения. - Так вы не знаете, где сейчас Рокэ? – обреченно спросил он перед самым прощанием. В голове никак не укладывалось, что он уедет не с чем. Карлос сощурился на закатное солнце и медленно покачал головой; в темных глазах его на секунду вспыхнули опасные багровые искры. Ричард передернул плечами и закусил губу, разом теряя последние силы. Рокэ здесь нет, он зря приехал. На что он вообще рассчитывал, глупец? Пожав крепкие ладони Карлоса и Рубена, Ричард не успел увернуться от по-матерински ласковых объятий доры Инес. - Все будет хорошо, chico, - шепнула она низким грудным голосом с едва уловимым южным акцентом. Ричард удивленно распахнул глаза, ощущая короткий поцелуй на своих губах, но женщина уже отстранилась, серебристо рассмеявшись. Она еще долго махала ему вслед, пока такси увозившее Дикона в город, не скрылось за очередным поворотом. Только тогда он посмел развернуть записку, спешно всунутую ему в ладонь. На маленьком клочке бумаги тонким летящим почерком был выведен короткий адрес. Ричард закусил губу, боясь поверить и вновь обмануться. - Где это? – спросил он у таксиста. - Пригород. Час езды, - мельком глянув на адрес, ответил тот. Ричард решился. С Рокэ он столкнулся у маленького бакалейного магазина. Растрепанный, с кое-как подвязанными на затылке волосами, в простой майке с гранжевым принтом и светлых драных на коленях джинсах, Алва держал в руках крафтовый пакет, из которого высовывался зеленый хвост лука, батон и горлышко винной бутылки. Ричард замер, вытягиваясь в струнку и впиваясь в него взглядом. Рокэ оступился с шага, остановился напротив. Несколько долгих мгновений они провели в тяжелом молчании. Вниз по улице проехал мотоциклист, подняв облако пыли. У Алвы зазвонил телефон. - Aló! Inéz? Sí! Este idiota es aquí… - буркнул Алва в трубку. Походя поманив Ричарда ключами с забавным пушистым брелоком, он поднялся по ступенькам и скрылся в подъезде. Дику ничего не оставалось, как последовать за ним. На лестничной клетке Рокэ сунул ему пакет с продуктами, оказавшийся на проверку довольно тяжелым, и завозился с замком, не выпуская телефона из рук. - Нет, серьезно, сестренка, я тебя удушу, - произнес он уже на талиг, переступая порог квартиры и делая знак Ричарду следовать за собой. Сбросив звонок, Алва обернулся к застывшему в дверях Дику и недобро сощурился. - Каких тварей тебя принесло сюда? Ричард пожал плечами, утыкаясь взглядом в пакет с продуктами, который держал, обхватив руками, точно защищаясь. - Твоей семье принадлежат лучшие виноградники Кэналлоа, а ты покупаешь надорское белое? – нервно усмехнулся он, чувствуя себя до крайности глупо. Алва раздражено отобрал пакет, сбросил кроссовки и скрылся за дверью кухни. - Это для мяса, - резко заметил он, вновь выглядывая в коридор минутой спустя, - так и будешь там стоять? Ричард помотал головой и наклонился, принимаясь лихорадочно раздергивать шнуровку припыленных кед, давя расползающуюся по губам счастливую улыбку. Алва готовил – это само по себе было странным зрелищем. Ричард, восторженно распахнув глаза, сидел на высоком барном табурете, наблюдая за Рокэ и дивясь тому, как многого он еще о нем не знает. Они были вместе… почти год. Так много и мало одновременно; в общем и целом, недостаточно. Ричард с опозданием осознал, что не ел с самого самолета. Желудок тут же поспешил озвучить эту несправедливость громко и требовательно. Алва усмехнулся, но тут же посерьезнел, и сунул Дику под нос разделочную доску. - Порежь лук. Мелко. Видимо, он решил издеваться. Ричард взялся за нож и через пару минут уже шмыгал носом, упрямо оттирая слезящиеся глаза тыльной стороной ладони. - Порежь, а не размеси в кашу, - недовольно буркнул Алва, отбирая у него нож. Лук отправился в раскаленное масло. Туда же посыпались какие-то специи и маринованное в вине кроличье мясо. По кухне поплыл одуряющий аромат. Наблюдая за Алвой, Ричард рассеянно подумал: что было бы, доберись он сюда позже звонка Инес? Стал бы Рокэ с ним разговаривать? Ведь понятно же, что Дикону просто посчастливилось застать его врасплох. Спустя полчаса перед Ричардом опустилась полная тарелка ароматного рагу, приборы, запотевший кувшин сангрии с фруктами и высокий стакан. Рокэ сел напротив, сверля его темным взглядом. - Ошень вкушно, - пробормотал Дик, накидываясь на еду. Алва не удостоил его ответом, неторопливо и изящно расправляясь с мясом. - Я не знал, что ты умеешь готовить, - признался Ричард после, довольно облизываясь. Рокэ поймал его взгляд и скривился, подхватывая тарелки и убирая их в посудомоечную машину. - Что ты вообще знаешь, Окделл? – вопрос был явно риторического свойства, но Ричард все же решился попробовать ответить на него. - Кое-что знаю. Про Дорака, например, про ту фотографию в газете – это его рук дело. Ба-ам! Тарелка раскололась, встретившись с плиткой пола и разлетелась фарфоровыми осколками по всей кухне. Ричард испуганно вздрогнул, вскакивая на ноги. Алва напряженно замер вполоборота, закаменев плечами. Пальцы чуть подрагивали. Пинком захлопнув створку посудомойки, Рокэ выпрямился и уставился на Ричарда, опасно щуря глаза. - Что еще? - Ты не порезался? - Что. Еще? Дик закусил губу медленно обходя стол, подбираясь к Алве точно к дикому зверю. Осторожные выверенные движения: перенести вес тела с одной ноги на другую, не размахивать руками, не отпускать взгляд. Рокэ стиснул зубы так сильно, что скулы заострились, проваливаясь в глубокие синеватые тени. Ричард замер в шаге от и хрипло выдохнул. - Я ушел от Дорака. Алва нахмурился, ожидая продолжения, но его не последовало. Ричард знал, что с Рокэ никогда не будет легко, хотя бы потому, что с ним самим было еще сложнее. Квентин обещал ему Гальтару, обещал лучшую программу, сулил известность и большие деньги, но все, о чем мог думать Ричард, выходя на лед, так это о том, чего лишился. Нельзя жить прошлым. Нельзя постоянно терзать себя воспоминаниями, особенно такими. И вот теперь он стоял перед Рокэ, смотрел в его бледное красивое и усталое лицо, и думал, что поступил правильно. Сомнения в нем отгорели, погасли, как испорченная лампочка. - Айрис сказала, что я имею право на кусочек счастья. Бровь Алвы взлетела вверх в красивом изгибе. Он явно не понимал, где он и где какое-то гипотетическое счастье, на чей кусочек имел право бедный полоумный Окделл. Для него эти понятия оказались решительно несопоставимы. Ричард рассеянно подивился подобной глупости. - Я люблю тебя, - просто сказал он. Рокэ вздохнул, ссутулившись, поискал глазами что-то по кухне. Взял со стола еще одну тарелку и смачно грохнул ее об пол, заставив Ричарда подпрыгнуть больше от неожиданности. По ногам плеснуло очередными осколками. Алва тяжело вздохнул. - Нет, не помогает, - отрешенно заметил он, глядя в стену. Ричард кивнул, делая шаг, еще один, и наконец обнимая Рокэ за плечи. Вдохнул знакомый запах его волос, кожи, которого так отчаянно не хватало все это время, закрыл глаза и прижался, касаясь губами виска. - Еще я говорил с Валентином. Он рассказал мне про невесту Джастина, про его проблемы с наркотиками, про то, что вы никогда не были… близки. Они, кстати, с Арно помирились, поладили, - зачем-то добавил он, ощущая, как расслабляется узкая спина под острожными касаниями его грубоватой ладони. - Я был на Гальтаре, Рокэ. Мне там не понравилось. Взял серебро… - Я знаю, - выдохнул Алва ему в шею, несмело смыкая ладони на талии, сминая в горсти ткань свободной майки. - С тобой я бы взял золото, знаешь. - Знаю, - почти беззвучно повторил за ним Рокэ, кривя губы в горькой улыбке, в которой облегчение мешалось с той разновидностью отчаяния, что бывает лишь у смертельно больных, всецело принявших свою участь. Ричард улыбнулся, зарываясь пальцами в его тяжелые волосы, распуская низкий хвост, позволяя прядям свободно стечь по спине. За те полгода, что они не виделись, волосы Алвы еще отросли. - Я никуда не уеду – это ты тоже знаешь? – спросил он, не сумев до конца скрыть дрожь. Алва молчал. Ричард медленно бледнел, пытаясь задавить поднимающуюся панику, все крепче вцепляясь в его плечи. Рокэ вскинул голову, опалил острым взглядом из-под темных полукружьев ресниц. - Две полки, Окделл, не больше. И придется купить еще один халат. Понял? Ричард медленно кивнул, ощущая себя так, словно только что выиграл главное соревнование в своей жизни. Забавно, но Айрис оказалась во всем права.