Исцеляя душу

В этом городе всё было странно, мрачная атмосфера заполонила каждый улочку в нём. Шёл двадцать первый век, но в таком тихом и безлюдном городке, где все друг друга знают, дома походили на замки. Высокие, серые из камня и с маленькими оконцами, которые даже не открывались, потому что конструкция не позволяла впускать свежий воздух в дома. Казалось, его специально создали для каких-то вдов, ведьм и преступников. Но на самом деле это был всего лишь городок в готическом стиле и не каждая семья могла позволить себе приобрести в нём многоэтажный дом, напоминающий замок. Застройщики воспользовались этим и теперь многие из богатых людей и свиты пытаются приобрести такой дом. Но мне бы не хотелось всегда жить в этом мраке и серости. Как можно позволить себе купить нечто такое? В голове не укладывается, но мой отец после смерти матери всё же решился перебраться именно в этот город. Я была против, но кто слушал меня? Мне порой кажется, что здесь, помимо нас живёт кто-то ещё.       Сидя на мягкой кровати читаю интересный очередной роман, где главная героиня встречает прекрасного принца. Да, я люблю много читать интересные любовные истории, поскольку в нашем доме есть целая комната с большой библиотекой, ведь ещё моя мама любила читать нечто подобное, а также она восхищалась работами классиков и любила даже детективы. Но любовь к чтению у меня появилась относительно недавно из-за отсутствия у меня каких-либо развлечений, кроме книг. И вот в этой книге, на которую я возлагала большие надежды, опять описывается примитивная история любви, где у героев взаимная симпатия и чувства. Они счастливы. Боже, как пафосно и банально.       А в жизни все не так, определенно не так! В моей никчемной и никому не нужной жизни, есть только дом и школа, хотя насчет дома еще нужно подумать.Тут же и с ума сойти недолго. Откладываю книжонку в сторону и с грустным вздохом падаю на кровать. — Потратила время зря. Как можно так одинаково описывать такое сладостное чувство, как любовь? — прикрываю глаза руками, дабы прийти в себя после прочтения ванильной и однотипной писанины. Неожиданно я вспоминаю отца, его не стало три года назад, когда мне было всего четырнадцать, но до своей смерти он умудрился жениться и посмел привести в наш уютный тогда светлый и просторный дом в соседней городе, Илону — женщину, которую я должна называть «мама». Полный абсурд, теперь эта дама отравляет мою жизнь и превращает её в ад.       Поначалу наши отношения были вполне обычные, она уделяла мне знаки внимания, помогая и поддерживая во всех моих начинаниях. Но как только отец на ней женился, все пошло под откос: сначала она просила меня делать глупую и никому ненужную работу. Я выполняла все её просьбы, но потом они стали перерастать в обязанности, а затем и вовсе — в приказы. Отец был постоянно на работе и не заметил, как его дочь из десятилетней девочки превратилась в четырнадцатилетнего подростка, которому нужны внимание и забота. Увы, я этого не получала. Папа и не заметил, как заболел пневмонией, желая обеспечивать семью в достатке, а Илона и не стала бегать с ним по врачам. Тогда я поняла, что наступает тяжелое время для меня.       Умер он быстро, даже не мучился. После его смерти маменька, и вовсе озверела, начала меня использовать в качестве рабыни, коей я не являюсь, конечно же. Но это только начало, уверена она ещё что-нибудь сотворит со мной в порыве ярости. Чувствую себя, как на пороховой бочке. Мне нужно дождаться моего совершеннолетия, осталось всего два месяца и я смогу стать свободной от её цепких лап. Каждый день усугубляет моё положение в доме.       В нашем доме живёт и её младший брат, который постоянно пытается приставать ко мне. Конечно же я не обращаю на этого малолетнего преступника никакого внимания. Ему пятнадцать, а мозг словно у первоклассника. Только гормоны льются через край. Увы, таких идиотов слишком много в нашем современном обществе. Я конечно, всё понимаю, но всё равно неприятно, когда он пытается открыть дверь в ванной, дергая дверь за ручку и крича, что-то подобное:       — Лид, мне нужно срочно полотенце, открой, пожалуйста! — и с каждым словом он сотрясает эту ручку ещё больше. Сил нет уже. Он действительно, думал тогда, что я такая наивная и открою ему дверь? Точно тогда дурак!       — Лидия, где ты? — слышу разгневанный голос мачехи, который возвращает меня в реальность из моих раздумий по поводу моей жизни, быстро вскочив с кровати, бегу в холл.       У нас достаточно просторный зал, где прекрасно входят большой диван, телевизор напротив него и кофейный столик рядом с ним.Весь интерьер сделан в стиле двадцатого века, такое же красное дерево, позолоченные ножки белоснежных стульев с мягкой обивкой, большое кресло с деревянными лакированными подлокотниками и даже есть фортепиано на котором играть умею только я. Раньше в гостиной мы собирались всей семьёй и читали вслух литературу, слушали классическую музыку и вели беседы о политике, когда был жив папа. Нет, мы были обычной семьёй, но у нас было особое внимание уделено к нашему времяпрепровождению. Папа всегда хотел, чтобы я росла в атмосфере полной творчества, искусства и прекрасного. Во мне это сыграло важную роль, как в личности, мне будет стыдно, если я не смогу процитировать известного классика при разговоре с умными людьми, если на мне будет надето что-то выше колена, яркий макияж и волосы как-то небрежно распущены. Нет, это просто кошмарный сон для меня. Моя мачеха в этом плане меня не трогает и позволяет мне делать так, как я считаю нужным для себя.       — Что-то случилось? — войдя в холл, где стоит уставшая Илона в своём фирменном костюме — черных строгих брюках и полупрозрачной бежевой блузе. Она всегда выглядит строго, её черный цвет волос ещё больше это доказывает. Хрупкие плечи выпрямлены, как положено статной женщине, работающей в неплохой компании, она снимает своё черное пальто и вешает его на вешалку, игнорируя мой вопрос, тем самым образовав тишину в комнате. Я решаю робко спросить женщину, потому что эта тишина нагнетает, но тут она сама подает голос, а точнее, начинает кричать:       — Что значит, что-то случилось? А что должно случиться? — вопросительно изгибает свои накрашенные брови и начинает снимать ботинки на толстом каблуке, после небрежно откидывая их в сторону.       Посмотрев на меня своим суровым взглядом так, что от него у вся кожа покрывается мурашками. Он на меня всегда действует убийственно, я снова открываю рот, но Илона вновь не дает мне промолвить и слово.       — Я тебя что просила сделать? — командирским тоном и криком спрашивает меня, сузив свои карие глаза и уверенным шагом приближаясь ко мне.        Я же как статуя стою и боюсь даже пикнуть, ведь ударит же, а я не хочу завтра побитая идти на учёбу. У Илоны явные психические отклонения, но она всем говорит, что является самым добрым и открытым человеком. Разве адекватный и добрый человек будет себя так вести со своей падчерицей, которая на этом свете осталась совсем одна? Думаю, нет.       — Всё, что вы просили сделать, я сделала, — всё же выдавливаю из себя эти слова, как будто я никто в этом доме. В принципе так и есть. Я уже жду-не дождусь, когда смогу вырваться из этой клетке. Но видимо, с моей успеваемостью и финансовым положением — это случится нескоро.       Мачеха медленно начинает подходить ко мне, создавая в комнате стук каблуков. Сначала она смотрит на меня, оглядывая с ног до головы, но потом устремляет свой хищный взгляд на моё ошарашенное лицо. Илона поднимает меня за подбородок, чтобы я смотрела лишь в ее гадкие и мерзкие глаза.       — Я просила тебя сделать уроки с Витей, — шипит и крепко сжимает своими пальцами мой подбородок. Становится больно и я выпускаю стон мимолетной боли.       — Но он сказал, что ему ничего не задавали, — пытаюсь оправдать себя, зная, что этот маленький отросток солгал мне.       — А у тебя глаза есть? Надо было заглянуть в его дневник и посмотреть, а не в свои книжки скорей бежать глаза пялить, — кричит Илона, отправляясь в мою комнату.       Я быстро бегу за ней. Женщина залетает в комнату, увидев книжку на кровати, хватает её, а я уже мысленно сворачиваю ей шею за то, что она посмела прикоснуться к маминой книге, любимой книге! Женщина открывает окно и собирается выкинуть частичку памяти о моей погибшей матери, ведь книга из её библиотеки — это всё что осталось у меня. Нет, я не позволю!       Быстро подбежав к Илоне, выхватываю книжку из рук этой психованной. Мачеха удивилась, что впервые за три года я позволила себе отнять у нее свою же вещь.       — Это ещё что за новости?! — яростно кричит она, пытаясь отобрать у меня книгу.       — Никогда, слышите? Никогда! Не прикасайтесь к маминым вещам! — шиплю в гневе и со злостью в голосе, которая поселилась во мне, как только женщина прикоснулась к маминой книге. После моего гневного высказывания, мне всё-таки удается вырвать заветную книжку.       — Ах, ты, дрянь! — в порыве ярости женщина дает мне звонкую пощечину и выходит из моей комнатки.       Я сажусь на колени, держась тыльной стороной ладони за больную щеку. Слезы, такие горькие и успокаивающие, вырываются потоками из моих глаз. В данный момент я просто-напросто сгораю от желания разозлиться на весь мир за несправедливость ко мне, к тому, что моя мама погибла, а такая тварь, как Илона, живет и радуется. Это мой дом, моя комната, моя книга, и она не имеет права к чему-либо прикасаться. Мой отец вкалывал с утра до ночи, чтобы купить эту квартиру, а она даже ужин приготовить не могла, когда он возвращался с работы. Илона, конечно считает, что ей всё можно и ей ничего не будет, но это не так. Далеко не так! Вот исполнится мне восемнадцать, так и Илона, и её жалкий братец вылетят отсюда, словно пробки из бутылки с шампанским. <      Встаю на ноги, вытирая слезы и плетусь в холл, так как слышу, что меня зовет эта психически неуравновешенная дама.       — Что? — сухо спрашиваю её, чтобы показать, что мне плевать на слова, которые она готова произнести, что я даже уже не боюсь!       — Лида, ты же понимаешь, что я была вынуждена усмирить твой пыл, — перебирая пальцами свои черные, как смоль, волосы произносит сдержано, пытаясь показать, что права. Хотя это далеко не так! <      — Нет, — говорю твердо, но мой голосок дрогнул, когда эти слова вылетаю из уст. Мв стоим и смотрим друг на друга, яростно испепеляя взглядом. Каждая из нас готова ударить первой, ибо нервы на пределе у обеих. Мои кулаки невольно сжимаются, она старается держаться и просто стоит, поджав свои силиконовые губы, накрашенные ярко-красной помадой. Её взглядом можно получить ожог, такой яркий, гневный и озлобленный. <      — Ты слишком молода, чтобы судить меня! — на удивление, выпаливает спокойным тоном, несмотря на всю ярость в её взгляде, даже не прикрикивает. Это меня удивляет и я тоже быстро отпускаю ситуацию и в одно мгновение становлюсь спокойной.        Лишь смерила ее грозным взглядом и спешу покинуть комнату и общество женщины, пока есть такая возможность.       Захожу к себе в комнату и ложусь на кровать, крепко обнимая и прижимая к себе теплое одеяло. Почему-то сейчас чувствую себя чужой в этом доме и мире. Мне никогда не было так плохо, одиноко и пусто в душе, словно там ничего нет. Глаза постепенно намокают и, спустя какое-то мгновение, слезы уже уверенными потоками скатываются по моим худым и бледным щекам.       Не могу ничего поделать со своей никчемной жизнью. Не хочу жить, но и в тоже время боязно совершать самый страшный грех — суицид, но если моя жизнь станет ещё ужаснее, то меня и это не остановит.       Не замечаю за своими потоками мыслей, как проваливаюсь в сон. Ещё один тяжелый для меня день прошёл, а моя жизнь всё никак не меняется…