Сколько можно, Билан?!

— Сколько можно, Билан?! — зло смотря на пьяного Диму, раздражённо спросил я. — Да ладно тебе, Серый, я же немно-о-ожко выпил, да и домой дошёл тоже сам... — Сам дошёл?! Если ты не помнишь, то тебя довез Женя, так как ты сам был не в состоянии, — недовольно произнёс я, смотря на едва удерживающегося на ногах Диму. Пьяный Билан — страшная сила. В нетрезвом состоянии этот человек может вытворять всё, что угодно, ведь как говорится — «пьяному и море по колено» Сейчас он, будучи в хлам пьяным, медленно снимал обувь, держась рукой за стенку и шально улыбаясь. Он отлично знал, что я просто на дух не переношу его вечное пьянство и непринужденный образ жизни, но всё равно продолжал надираться до состояния одноклеточной амёбы. Нетрезвым Дима приходил уже не первый раз, поэтому я не был крепко удивлён, когда мне позвонил Плющенко и попросил забрать «пьяницу» Кое-как скинув обувь на пол, Дима выпрямился во весь рост и как-то подозрительно взглянул на меня, словно это я подмешивал высокопроцентный алкоголь в его бокал несколько часов назад. — Заебал, Билан, — достаточно резко выпаливаю я, в один шаг преодолевая разделяющее расстояние между мной и парнем. Жадно впиваюсь в такие манящие губы, чувствуя привкус недешёвого коньяка и чего-то приторного. Билан неуверенно обвивает мою шею руками, отвечая на поцелуй. Поцелуй выходит бесцеремонным и грубым, но в то же время и страстным. Наши языки сплетаются в бурном танце, а я во всю шарю руками по такому любимому телу, прижимая это нетрезвое чудо к себе. Билан даже не пытается что-либо делать, такой раскрепощенный и поддатливый, он буквально тает в моих руках и расслабляется, отбрасывая ненужные мысли в чёрный угол сознания. — Прости, Серёг, — отстранившись, тихо, почти не слышно шепчет Дима и пытается отдышаться, виновато опуская глаза, — прости, прости, прости Разница в росте — считанные сантиметры, но сейчас Билан кажется таким отстранённым и беззащитным, прижимается ко мне всем телом и крепко обнимает за пояс, не на шутку расчувствовавшись под воздействием алкоголя, а я молча стою, не в силах издать лишнего звука и откровенно не понимаю, за что Дима неоднократно извиняется. Догадаться сразу не получается, в голове рой навязчивых мыслей о предстоящем концерте и возмущенные возгласы сознания, которое твердит лишь об одном — хроническом алкоголизме Димы. — За что простить? За вечное пьянство, Билан? — недобро усмехаюсь я, пристально смотря в карие глаза напротив. Дима на мой вопрос лишь кивает и сильнее прижимается ко мне, а я неожиданно даже для себя начинаю смеяться, осознавая всю абсурдность ситуации. — Билан, да ты оказывается та ещё сучка, — через смех выдавливаю я, не переставая смеяться даже после сказанных слов. На секунду на лице Димы проступает раздражение, а в карих глазах томится слабый огонёк обиды на произнесённую мной фразу, но через несколько секунд она сменяется на застывшую во взгляде неопределённость. — Такая же сучка, как и ты, — говорит он и устало улыбается уголками губ, — не обижайся на меня, — совершенно серьёзно говорит Дима и пронизывающим взглядом смотрит мне в глаза. — Я и не обижался, — улыбаюсь я и рефлекторно пожимаю плечами, не сводя внимательного взгляда, а в голове уже поплыли мысли о том, как он будет выгибаться и стонать подо мной, извиняясь... ...И сегодня он искупит свою вину.