Ловушка в стиле ню

      Работа совсем не шла.       Аксель, чьи бесплотные попытки вернуть себе нужный настрой уже потерпели пятое по счету фиаско, раздраженно выдохнул и стукнулся лбом о столешницу.       Вдохновение, прикованное кандалами необходимости, ушло в забастовку и помогать как-либо отказывалось. В принципе, Акс его позицию разделял. Заодно уже ненавидя и себя, и работу, и всю ситуацию в целом.       Ноги нынешних мучений росли, что странно, не из поисков отца, охоты за Ли или же просто прямых обязанностей испытателя. Нет, на сей раз западло подкинули уже любимые друзья, а Аксель, увы, слишком отвлекся, чтобы заметить стремительно приближающийся к его заднице капкан неотвратимости.       Началось всё в субботу. Обычную, будничную субботу, когда, как назло, не было ни технических новинок на погром, ни мутантов, что очень бы ко времени вылезли в город с новым заданием от их спятившего босса.       С деньгами всё еще было немного туго (потопленный танкер по-прежнему ощущался на командном бюджете, даже не смотря на дармовые бриллианты*), поэтому Лайнесс осталась на дополнительные занятия капоэйры. Четверка же парней, пролетев с временными подработками, уже стонала от скуки.       А потом случилось непоправимое: Шарк нашел способ прогнать хандру. - Эй, народ, а слабо устроить кон в «Правду или дело»?       Конечно же, никто не отказался. Последовали часы выяснения самых забористых тайн, ужасающих и унизительных заданий. К сожалению, Меннинг слишком поздно заметил подвох… - Эй, Акс, - протянул Хоук, у которого в глазах вспыхивали весьма заметные огонечки мести: Меннинг «делом» отжал у него испытания нового истребителя. – Правда или дело? - Правда, - не задумываясь, выдал воин Джо-лан. - Акс, по кому ты сохнешь?       Вопрос заставил Меннинга поперхнуться воздухом. - В каком смысле?! - О-о-о, в том самом! – влез теперь и Шарк (ему уже достались все бумаги Акселя для «Ли Инда» на месяц вперед). – Кто та девица, которую просит твоя возвышенная душа и твой приземленный организм? Выдавай имечко! - Или же это не девица? – мигом продолжил Хоук. Рыжая бровь достовернейше изобразила букву зю. – А парень?! - Тьфу, не мели чепуху! – отреагировал наконец-то шокированный лидер. – И нет, у меня нет такой девушки! А уж парня и подавно!       Однако вспыхнувшие алым щеки сдали Акселя с головой. Друзья воспрянули, словно были акулами, почуявшими кровь. - Врешь, - мигом резюмировал Хоук. - Нет! - Значит, называй! - Говорю же, нету! - Дорогие друзья, вы ему верите? – обратило их актерство вопрос к остальным.       К ужасу Меннинга двое товарищей покачали головами. - Слишком он разнервничался, - хохотнул Кинг, которому проигрыш Акса был сейчас выгоден. - И с учетом твоей, чувак, монашеской жизни – ты либо робот, либо врун. Но Гаррет утверждает, что штамповки «Ли Индастрис» на тебе еще нет.       Возмущенный лидер попытался доказать свою правоту, но все без толку: друзья загнали его в угол. - Итог: вместо правды сказана ложь! – объявил Хоук с таким счастьем, словно зачитывал благодарственную речь на Оскар. – А значица – дело!       Шарк самым откровенным образом злорадно заржал. Акс только раздраженно закатил глаза: уже догадывался, что влетел по самое не хочу.       Взгляд актера тем временем бродил по «гостиной» подземного Аквацентра в поисках вдохновения. Отыграться хотелось сразу так, чтобы больше Меннингу и в голову не пришло выдумывать такую жестокость на «дело», как присвоение первого полета.       В поле зрения попали разрисованные граффити стены… - О, ну точно! Ты же у нас художник, Акс, - Меннинг нервно дернул щекой. – Так вот, твое задание – нарисовать несколько рисунков! И раз ты так упрямишься, то тогда тема – обнаженка!       Кинг и Шарк присвистнули. Аксель их восторга не разделил. - Пустоту обнаженной нарисовать? – саркастично переспросил он.       Вопрос, как и ожидалось, поставил Хоукса в тупик. Но вопреки всем надеждам, в дело вновь влез Шарк. - Не-е, погодь, надо ему конкретную цель задать! А то так перерисует какую-нибудь обнаженную модель. Надо того, чьих фоток ню точно нет в сети. - Правильно! – обрадовался Хоук. – А давай-ка это будет… - летчик на миг задумался, но потом в его глазах зажегся такой бесовский огонь, что Акс даже захотел долбануть по нему Джо-лан, - …Лайнесс! - ЧЕГО?! – взвыл Меннинг, покрываясь краснотой уже пунцовой. – Ты серьезно?!       Лидер заозирался по сторонам в поисках поддержки. Но Кинг лишь развёл руками а-ля «Попал же ты, приятель», а Шарк и вовсе подскочил от восторга. - Только, чур, полноценный рисунок, а не карикатуру! – выдал он, тем самым обрубая последнюю нить надежды у Акселя. – Кстати, если ты раскрутишь ее на позирование, нас не забудь позвать: мы и вживую глянуть не откажемся! - Давайте я лучше вам подписку на мужской журнал оформлю, а?! - Ни-фи-га! – воскликнул Хоук. И через секунду стал уже пафосом во плоти: - Правила игры «Правда или дело» священны и нерушимы! А потом – с тебя полноценный рисунок Лайнесс в неглиже, Акс! Приговор вынесен и обжалованию не подлежит!       Всё еще красный Меннинг только заскрипел зубами…       …В итоге, отмазаться от этого унижения ему так и не удалось, хотя он даже предлагал аннулировать все выданные им «дела». Но парни, видимо, проникшись задумкой, предпочли мучиться с бумагами и без самолета, но не отступать.       К слову, больше него не повезло только самой Лайнесс. Поскольку ее угораздило застрять на работе, весомая часть «дел» касалась ее же, как проштрафившейся. Так что их латину по приходу домой поджидали ползающий на коленях и фальшиво распевающий «The lady in Green»* Шарк, натянувший ее ночнушку Кинг и лезший с поцелуями Хоук. - Вы тут, что, без меня в «Правду или дело» играли? – догадалась Леоне, мастерски нейтрализуя Хоукса чмоком в лоб в стиле «Белоснежка и Простак»*. - Угу… - безрадостно подтвердили остальные жертвы и продолжили ломать психику подруге до самой ночи.       Впрочем, Аксель был в гораздо худшей ситуации. Он даже с удовольствием походил бы сам в ночнушке и получил суровую кару в виде пендаля. Что угодно, лишь бы не это.       Меннинг, конечно же, тянул с выполнением «дела» до последнего. Но парни, чтоб их, вовремя сие просекли и установили рамки – к концу недели проштрафившийся джоланист должен был показать результат. И никакие увещевания о том, что художник Акс аховый, привыкший райтить исключительно надписи и силуэты, не помогли – ему контрольным в лоб просто припомнили групповой портрет в наземном Аквацентре. Плюс и вовсе пригрозили, что пока условие не будет выполнено, они ему и «уйти в астрал с дневником бати» не дадут тоже.       О том, насколько его друзья могут быть изобретательны и доставучи, Аксель знал не понаслышке, а потому в итоге все-таки взялся за карандаш.       Сперва действительно пришлось освежать знания анатомии, пусть и насчет полного отсутствия оных парень покривил душой. Особо пользы это не принесло – картина в голове все равно не желала появляться, и листок девственно чистой бумаги пялился на художника, как на дебила.       В принципе, джоланист это мнение полностью разделял.       Ну почему он тогда не отказался от этой дурацкой игры?!       Постулат, что вдохновение приходит во время работы, Меннинга тоже послал: Аксель честно пошел по канонам, исчеркав лист сперва схематичными модулями, потом – дорисовав до полноценной женской фигуры. Получился корявый скетч а-ля туториал*.       Дело застряло намертво аки Хоук в фотобудке.       Аксель не мог этого нарисовать.       Аксель не хотел это рисовать.       Он даже не мог представить их Лайнесс в подобном амплуа – что-то внутри натягивало ментальный поводок, стягивало шею, предупреждающе скандировало.       Нет.       Нельзя.       Не переходи границу.       Ты только все испортишь.       Будет только хуже.       На эти мучения ушел не один час. И уже только под вечер, когда адекватность, зевая, оставила Меннинга в одиночестве, парень вдруг подумал: а как бы он в принципе рисовал Леоне? Одну, а не в групповых портретах?       Наверное, в первую очередь выделил бы глаза. Без своих зелено-золотых очей их альфагерл б так и сливалась с кучей простых женских портретов. Потому что Аксель четко знал, что не художник в полной мере и уж почти наверняка не сможет правильно передать на бумаге этот причудливый сплав латиноамериканского темперамента и мудрого спокойствия, стального характера и особой, заметной лишь немногим мягкости.       Как дилетант может такое нарисовать, если даже умом не до конца понимает этого?       Ну что за женщина-головоломка: вроде проста, понятна и своя в доску, а стоит лишь копнуть глубже…       Аксель печально вздохнул. Вывести Лайнс на откровенный разговор было подчас сложнее, чем обезвредить очередного психа-преступника. На все попытки они лишь шутила, отговаривалась ерундой, переводила стрелки на него, а порой и просто улыбалась. Да, наверное, эта двойственность была бы именно в улыбке: наглость усмешки, но без жестких линий – этакая добрая, поддерживающая.       Карандаш скользил по бумаге, искренне стараясь поспеть за мыслью. Над каждым штрихом будто спрашивал: а так? Так подойдет? Так достоверно?       И успел даже весьма неплохо изобразить курносый нос и линию бровей.       Волосы… почему-то Акс был уверен, что они должны быть распущены. И находиться в беспорядке – как иногда по утрам, когда побудка слишком рано, и Лайнесс не успевает привести прическу в порядок. Тогда они напоминают торчащую во все стороны львиную гриву. Очень и очень ей подходящую – даже сейчас. Вон, выслуживающийся карандаш успел и одну прядь уронить на нарисованное лицо. Взгляд монохромных глаз от этого сразу загорелся каким-то плутовским подтекстом.       Острый подбородок, плавная линия шеи.       Карандаш предельно честно следовал за мыслью, скользя уже по оставшимся рабочим линиям от прошлых черканий «по правилам».       Выпирающие ключицы… и обнаженные плечи, которые нужно было изобразить раньше.       Потом у порога снова начал топтаться ступор. Впору бы опять биться головой о стену да начинать сначала, но внимание художника вдруг поймал сам рисунок.       Изображенная на нем девушка была одновременно так похожа и так не похожа на Леоне, что воспринималась больше как ее двойник, очередной клон, нежели альфагерл. Эта «Лайнесс» и не думала оскорбляться, даже наоборот, бросала заигрывающий вызов лукавым взглядом глаз: «А слабо ли тебе продолжить? Или же нет? Неужто боишься? Ха!»       Безумная идея будто бы и не затрагивала весь остальной мир. Это было только между ним, Акселем, и существом, суккубом, что он создал на бумаге. Спор и стыд отошли на второй план – Меннинг, старательно игнорируя жар щек и внезапную жажду, решил принять вызов.       Линии складывались в силуэт. Воображение, отпущенное с поводка дружеской тактичности, с удовольствием достраивало запретное. Не то чтобы это было так уж сложно: зря все-таки Лайнесс приобрела бикини в цвет своих глаз. Любой периодически путал бы.       Дерзкое создание с листа с усмешкой наблюдало за его стараниями.       Графитовый конец обозначил линии стройной талии, будто зазывающей положить на нее ладони. Частая штриховка легла на губы. Того и гляди, сложатся бантиком и прошепчут томно: - Вот уж и не подозревала, что у тебя настолько обширные таланты.       Горячий выдох обжег кожу в мыслях и наяву. Каштановая прядь кокетливо упала на границу между толстовкой и голой кожей, пустив по последней табун мурашек.       Только через роковые пять секунд до Акселя дошло, что так полно грезить ему удается только в кошмарах.       А он сейчас не спит.       Сердце ухнуло в пятки со скоростью бьющего очередной самолет Хоука. Воздух застрял возле щитовидки, из-за чего в мир вылетел лишь предсмертный сип. Левая рука рефлекторно вцепилась в рисунок: закрыть, спрятать, смять, только бы не дать увидеть!       Последнее вызвало саркастичный смешок. - Можешь не портить работу, я уже все равно увидела. И рассмотрела. Во всех деталях.       Застрявшее в пятках сердце приготовилось плести себе венок. Похоронный.       Аксель едва ли не впервые боялся посмотреть беде в лицо. Вместо этого он старательно прожигал дыру в столешнице, попутно ставя мировой рекорд по скорости появления румянца.       Но Беда, которую это явно не устраивало, взглянула в лицо ему сама. - Итак, - произнесла она, поворачивая Меннинга (чертов стул на колесиках!) к себе, - мне почему-то кажется, что ты хочешь что-то сказать.       Акс наконец собрался с духом и посмотрел прямо: Лайнесс стояла перед ним во всем блеске хищного предвкушения расправы. Правая бровь тетивой лука направляла стрелу выжидающего взгляда. Пальцы отстукивали по ремню похоронным набатом последние секунды лидера Альфа Тинс.       Аксель открыл рот, но так ничего и не сказал. Мозг его в данный момент профессионально косплеил картину Мунка* и отмазы выдавать не спешил. - Это не то, что ты думаешь… - только и смог выдавить он. - Ага, - бразильянка оставалась пугающе спокойна,- то есть это не мой портрет топлесс лежит у тебя на столе…       Парень закрыл рот и зажмурился. Чувство стыда прожигало нутро похлеще прикосновения Пэйна. Боже, да он с самого начала до смерти боялся, что она это увидит. А тут еще и в процессе, когда он…       О, великий Чуй Ло Пан*, даруй своему последователю милость и убей на месте.       А Лайнесс еще, как специально, и растянуть «удовольствие» решила. - Хоть не с натуры писал, уже хорошо, - девушка нагнулась и протянула руку через плечо художника, дабы достать его рисунок. – Иначе я бы в тебе заподозрила полного извращенца.       Румянец Акса, который из-за таких манипуляций чуть не уткнулся носом в зелено-белый топ, приобрел нездоровый оттенок.       Совсем уж багряно-инфарктным он стал, когда альфагерл стала придирчиво рассматривать портрет. - Ну, точно, - заключила она, словно вместо Этого оценивала новое командное граффити. – Лицо еще похоже, все же рука у тебя в этом набита, но вот ниже… знаешь, тут ты приукрасил.       И не иначе, как решив окончательно добить горе-художника, приспустила ниже верхнюю кромку топа. Да еще недвусмысленно придержала свой бюст рукой. - Не, точно приукрасил. У меня грудь иной формы, чтоб ты знал. Совсем по-другому лежит, - подвела итог Леоне, взглядом сравнивая «оригинал» и рисованную копию.       Акс от такого зрелища зашелся в астматическом кашле.       А когда снова смог дышать – заметил, что ныне «модель ню» смотрит на него в упор.       Желание провалиться под пол, в гараж, под землю или даже в Ад тут же стало доминирующим. Что угодно, лишь бы не видеть это золотоглазое осуждение во плоти. - Итак, - продолжило оно экзекуцию, - и чья это была идея?       Меннинг промямлил себе под нос набор звуков, не поднимая взгляд. - Знаешь, Акс, - вздохнула Лайнесс, - в принципе, я могу сказать, что неплохо тебя знаю. И это, вместе с кучей скомканных черновиков, дает мне ма-аленькую надежду, что такой артхаус ты сотворил не по доброй воле. Так чья это была идея в итоге?       Теперь в нечленораздельном мычании удалось различить четкое «Хо…». - Хоук? – глаза альфагерл хищно блеснули, - один он такую идею породил или как всегда? Да и с чего бы тебе им потака… а-а-а, вон оно что…       Повисшее после этого многозначительное молчание оказалось гораздо невыносимее стыда. Аксель рискнул посмотреть на девушку. Та ответила ему гримасой усталого понимания: - «Правда или дело», да?       Джоланист отписал микроскопический кивок. Леоне зажала пальцами переносицу: - А я-то понадеялась, что ты тогда просто отмазался «правдой», а здесь вот что… - она звучно свела челюсти, и Меннинг против воли поежился. – Ну что же, считай, «дело» засчитано.       После Лайнесс свернула рисунок в трубочку. - Пойду продемонстрирую загадавшему. Что-то мне подсказывает, что из моих рук это выйдет более феерично.       Аксель мысленно вообразил могилу Хоука после сего вернисажа. Уже даже стал продумывать надгробную речь…       Опомнился, когда девушка с добытым трофеем почти переступила порог его комнаты. - Лайнесс… - та обернулась, и у джоланиста резко пропали все слова. – Прости… - Да забей, - ответила она с непроницаемым лицом. – «Дело» есть «дело», я знаю, - и, отвернувшись, добавила, - просто в следующий раз… ты хоть предупреждай что ли…       После чего альфагерл покинула сцену линчевания, не дождавшись, какие слова подберет в оправдание ее жертва. Ошарашенный парень еще секунд десять таращился в пустой проем, а потом, резко развернувшись в сторону, со стоном привычно ударился лбом о родную столешницу.       Конечно, Лайнесс ему произошедшее простит… да только вот что-то внутри очень настойчиво подсказывало, что простит-то простит, но еще и запомнит.       Ярко. Четко. Бесспорно.       И почти точно – на века.