Один день

Утро обещало быть прекрасным, и Яков проснулся рано. Успев надеть только брюки, он добривал у зеркала опасным лезвием вчерашнюю щетину, когда его спины коснулись прохладные ладони. - Осторожнее, Аня, я измажу тебя пеной, - он отложил бритву подальше, обтер лицо и повернулся к жене. Его любимая Аннушка, в длинной ночной сорочке, все еще сонная и с неприбранными волосами, выглядела прелестно. Заглядевшись на полную грудь, и почувствовав биение крови в паху, Яков безнадежно попытался предостеречь жену: - Аня, ты бы оделась. Хотя Анна все еще неудержимо пунцовела от его раздевающих взглядов, это не мешало ей с ошеломляющей готовностью встречать ласки мужа. А иногда она даже удивляла его собственной восхитительной инициативой – и в таких случаях Яков просто не в силах был сопротивляться. Вот и сейчас жена подошла к нему вплотную и стала любовно водить пальцами по его обнаженному животу, спускаясь все ниже. Она уже добралась до застежки его брюк, когда Яков мягко накрыл ее руки и прижал к себе. Сквозь пульсирующие вспышки удовольствия он увидел, как его юная жена опять покраснела! Подняв Анну на руки, он донес ее до постели и лег рядом, опершись на локоть. Он пытался не торопиться, томительно зацеловывал каждую часть тела любимой женщины, когда Анна не выдержала и прошептала в истоме: - Яков, пожалуйста… На работу он, конечно, опять опоздал. В Петербургский департамент полиции Штольман вернулся практически на прежний свой пост, следователем по особо важным делам, даже с небольшим повышением в окладе. Оправдываться ему за опоздания, слава богу, было не перед кем. Но каждое утро он вставал рано и пытался собраться как можно быстрее. Собирался он уже как солдат не первого года службы, за секунды. Но добраться до места работы в нужное время удавалось угрожающе редко... Из дома Яков вышел расслабленным и довольным жизнью. На службе некоторое время пытался изучать бумаги по текущим делам, постоянно отвлекаясь на воспоминания о ласках своей Аннушки. Наконец, усилием воли он собрался с мыслями, и погрузился в работу. Произошедшее на днях ограбление ювелирной лавки еще не было раскрыто, убийца хозяина оставался на свободе. Единственного подозреваемого допросили, но безрезультатно - подручный хозяина ничего не знал. Только к обеду ситуация стала проясняться. Один из агентов получил сведения от информатора, что двое опытных налетчиков отсиживаются на квартире на Васильевском острове. Ходили слухи о большой партии драгоценностей, которую подозреваемые недавно пытались сбыть с рук, не желая попасться на вокзалах и почтовых станциях с добытыми украшениями. Грабителей решили брать на квартире, на 9-й линии Васильевского острова. Полицейские приставы и агенты рассредоточились по кварталу, перекрыв возможные пути отхода преступников. Ждали только сигнала от Штольмана к началу операции. Яков неспешным шагом прошелся по Благовещенскому саду, завернул на 8-ю линию, зашел в кондитерскую лавку напротив парадной обложенного агентами дома. Выбрав пирожное для Анны, он попросил упаковать его в бумажную коробочку. Некоторое время понаблюдал за пустынной улицей через окно кондитерской. Расплатившись, уже собирался выйти на улицу и начать операцию, как вдруг из парадной вышла очень знакомая дама в сером костюмчике с небольшом турнюром и поспешила к Малому проспекту. Штольман не мог поверить своим глазам. Еще вчера вечером он видел этот наряд, приготовленный Анной на выход в город - жена его намеревалась сегодня навестить нескольких знакомых. Выбежав из кондитерской, он успел заметить, как на углу проспекта женщина взяла извозчика. Бешенство застило ему взгляд. Опять! Опять она оказывается в опаснейших местах, куда полиция даже не суется без прикрытия и подготовки! Опять она думает только о своих видениях – привидениях! Как же Анна не может понять, что он иногда смертельно боится за нее... Сжимая кулаки, Штольман пытался взять себя в руки перед предстоящим делом. Захват грабителей обошелся практически без стрельбы, никто не был даже ранен. Драгоценности нашлись прямо здесь, замотанные в какое-то тряпье и закинутые в простой вещевой мешок. Короткий допрос на месте подтвердил версию ограбления ювелира. Хотя приставы не поняли, почему уже связанные налетчики получили от следователя по зубам, они списали это на горячку операции. Штольман вернулся домой, еле сдерживая злость. Анна, сидя в шелковом домашнем халате и мягких туфельках у окна спальни, читала очередную книжку. - Анна Викторовна, потрудитесь объяснить, почему я видел вас сегодня на Васильевском острове, в доме, где полиция собиралась провести задержание вооруженных преступников? – Яков пытался говорить спокойно, но железные интонации в голосе не оставляли сомнений в его настроении. Смущенно посмотрев на него, Анна замялась: - Яков, я не знала… Я думала… Она хотела рассказать мужу, что знакомая попросила помочь найти ее фамильное кольцо, которое непутевый брат заложил в ломбард. Из ломбарда кольцо уже выкупили, и следы его потерялись. Как это ни странно звучит, но кольцо обладало такой силой, что само рассказало Анне, где его найти - оставалось только пойти по названному адресу. Это было совершенно безопасно, и Анна не понимала, почему Яков так разъярился. К тому же, она так ничего и не узнала, за нужной дверью на Васильевском никто не отвечал. - Я же запретил тебе, Аня, вмешиваться в полицейские расследования! Какую именно часть из «обещаю повиноваться своему мужу» ты пропустила мимо ушей в наших свадебных клятвах? – Яков почти кричал. Затем он подошел к жене, и подхватив за локти, поставил ее на ноги. – Отвечай же! Воспротивившись такому обращению, она вырвала локоть из руки мужа. Желание все объяснить сразу же исчезло. Ей совсем не нравилось, что Яков переносил домой свои полицейские методы. Воинственно она парировала: - А что вы сделаете, Яков Платонович, если я не буду отвечать? Отведете меня на конюшню и отстегаете арапником? Глаза мужа полыхнули огнем. Анна испугалась, что слишком далеко зашла. У них, конечно, не было никакой конюшни. Да и помыслить Яков не мог поднять руку на жену. Зато перед его внутренним взором внезапно возник удушающе соблазнительный вид пышной попки Анны под его ладонью. Яков рванул галстук. Настроение изменилось. - Да, Анна Викторовна. Идите сюда, я покажу вам, как жена должна слушаться мужа. Поймав жену за пояс шелкового халата, он медленно намотал край ленты на руку, подтягивая Анну к себе. Она попыталась упереться в его грудь, но руки вдруг ослабели, и она оказалась плотно прижата к его крепкому телу. Яков развел полы ее одежды, перебрал пальцами нижнюю сорочку, задрав ту выше талии, и горячими ладонями обхватил ее обнаженные ягодицы. Контраст между грубоватыми подушечками его пальцев и нежной кожей Анны воспламенил его еще больше. Подтолкнув жену к краю их высокой кровати, он отклонил ее на спину, закинул ее прекрасные бедра на плечи и наклонился над любимой, глубже входя внутрь. - Вот на этом месте, Анечка, я готов тебя видеть днем и ночью, - шептал он страстно, давно забыв о своем гневе...