Любовник, которого можно не любить

       — Это ведь просто секс, — Энди развёл руками и пожал плечами. Он лежал на кровати, откинувшись на подушку, и курил, не потрудившись даже накинуть поверх обнажённого тела простынь. — Что ты заводишься?              Рэймонд резко развернулся от двери, к которой уже подошёл, чтобы выйти в ванную, но беспечный тон любовника его остановил. Он впился взглядом сначала в расслабленное и довольное лицо с мягкими чертами, полными губами, словно специально созданными для минета, и родинку под правым глазом, а после осмотрел и остальное тело, длинноногое, стройное, но немного нескладное из-за своих диспропорций. Энди определённо казался привлекательным, только вот совершенно безмозглым.              Энди раздражал, даже иногда бесил. Выводил из себя и вызывал желание свернуть шею при любом благоприятном моменте. И так с самого начала. С того дня, когда они познакомились. Энди подвалил к нему в клубе, без разрешения сел на свободный стул рядом и откровенно сказал:               — Я бы с тобой трахнулся.              Рэймонд тогда впервые пошёл в гей-клуб. Да и то, только для того, чтобы поздравить одного из близких друзей с днём рождения. Такие места он не любил, потому что слишком много необоснованного разврата, противно пьяных тел и не менее противных клеящихся парней, которые, завидев его, сразу вставали в охотничью стойку. Рэймонд прекрасно осознавал свою привлекательность, а с учётом того, что по его пиджаку, рубашке и виски, который он брал в баре, можно сразу вычислить, сколько он зарабатывает, попадая в подобные места, от поклонников он отбивался постоянно.              Но никто из знакомившихся не действовал настолько… прямолинейно. В лоб. Рэймонд даже опешил на несколько секунд, глядя на пацана, сидевшего перед ним. Тот свесил одну ногу со стула, вальяжно облокотившись на стойку бара, и периодически кусал нижнюю губу — специально, потому что наверняка знал о том, что никто из собеседников не может оторвать взгляда от подобного действия. Губы у парня и правда были красивыми. И Рэймонд оценил сразу, потому что завис на их разглядывании на добрых секунд десять. И только потом ответил:               — Ищешь лёгкой наживы? — он хотел, чтобы парень отвязался, потому что он наверняка ничем не отличался от тех, кто хотел срубить быстрого бабла, объездив богатого жеребца.               — Ищу хорошего секса, — Энди положил одну ладонь ему на колено, слегка погладил и сжал. — Уверен, ты меня не разочаруешь.              И чёрт знает почему Рэймонд согласился. В собственную квартиру не повёл, обошёлся номером в отеле. И ни разу не пожалел. Потому что Энди хоть и был до сумасшествия раздражающим в быту и общении, вечно всё забывающим, наглым и безответственным, но он охренительно трахался. И только ради этого Рэймонд соглашался терпеть Энди пару раз в неделю, когда они встречались. Теперь уже в квартире Рэймонда и никогда в доме Энди. Последнее никогда не вызывало вопросов. Рэймонду было удобно, Энди говорил, что живёт с матерью и звать к себе не может.              Может, он состоял в браке. Может, у него даже имелись дети, а не мать, которую он не хотел расстраивать. Рэймонд плевал на это всё — с Энди он встречался только из-за секса. Тот отвечал тем же, не слишком интересуясь личной жизнью любовника и не особо рассказывая про свою.              Но когда спишь с человеком довольно долго, какие-то факты о его жизни и привычки всё равно выплывают. Так Рэймонд знал, что Энди работает в каком-то универмаге продавцом, знал, где он живёт, потому что пару раз забирал его прямо из дома в пригороде. Знал, что терпеть не может кофе и молоко, потому что он пару раз завтракал у него. Знал, что одевается в том же универмаге, в котором работает. И что начальница у него — полная дура. Так, по крайней мере, Энди иногда заявлял, когда его настроение оставляло желать лучшего.              Но всё это было совершенно неважно, потому что Рэймонд никогда не спрашивал, эти факты вылезали сами собой, и привычный к деловому миру мозг автоматически подмечал их, но никак не фиксировал и не старался ставить галочки.               — Это ведь просто секс, — сказал Энди, лёжа на его кровати, в его спальне, куря его сигарету. Рэймонд с трудом сдержался, чтобы не кинуть в него что-нибудь тяжёлое.               — Это просто секс, — согласился он, цедя слова сквозь крепко стиснутые зубы. Как же он его раздражал, стоило им только кончить. — Но это вовсе не значит, что ты можешь вламываться ко мне, когда захочешь. Я, кажется, разъяснил тебе это с самого начала?              Лицо у Энди выглядело совершенно безмятежным. Словно не он ворвался к нему несколько часов назад, когда в квартире проходила приватная вечеринка в честь дня рождения Рэймонда, на которую он пригласил только несколько самых близких друзей. И Энди в списках не значился. Но в своей излюбленной манере на вопросительный и недовольный взгляд Рэймонда, открывшего дверь, вместо хоть какого-то объяснения без разрешения вошёл в квартиру. И выгнать его оттуда не представлялось возможным.              Ещё одно ужасное качество Энди — это то, что от него невозможно отделаться. Прёт напролом, и ничего с этим не сделаешь. Рэймонд выходил из себя, но скрипел зубами и хмурился, молча наблюдая, как Энди вытворяет то, что хочет. И никакие просьбы, приказы и прямые посылы в задницу его не останавливали.              Сегодня Энди захотел потрахаться. Приспичило ему — и он сразу же поехал по знакомому адресу, даже не позвонив. И плевать ему на то, что гости, на то, что Рэймонд откровенно зол, на то, что у Рэймонда день рождения, на который его, Энди, не приглашали.              И Рэймонд практически за шкирку его втащил в спальню, когда гости, видя настроение хозяина квартиры, стали расходиться.               — Потрахаться пришёл? Ну, давай, — с предупреждающей угрозой и звенящей злостью в голосе прошипел Рэймонд, выведенный из себя окончательно. И злясь ещё больше, когда Энди с готовностью стал раздеваться, чтобы в следующую минуту привычно прижаться к нему и подтолкнуть к кровати.               — Ты меня достал, — не выдержал Рэймонд, сам толкая его на кровать животом вперёд. Он впечатал его лицом в подушку, нажав на затылок, свободной рукой заламывая руки за спину и связывая их так кстати лежащим рядом поясом от халата.              Энди приглушённо возмущался в подушку, но Рэймонд не обращал на это внимания. Его буквально трясло от бешенства. И безумно хотелось заткнуть этого наглого ублюдка хоть на секунду, а потом вышвырнуть из квартиры до следующего раза, пока не захочется его трахнуть.              Самому раздеться не составило труда. Энди за это время перевернулся набок и, видимо, приняв условия игры, продолжал улыбаться во весь рот, сверкая возбуждёнными глазами. Рэймонд едва ли не зарычал. Всё этому ублюдку нипочём. Ничем не проймёшь!              В этот раз он вел себя с ним нарочито грубо. Не сказать, что Рэймонд до этого нежничал, но обычно он был хотя бы осторожен. Сегодня же последние пломбы с самообладания слетели, и Рэймонд не собирался сдерживать своё истинное отношение к этому болтливому придурку, на которого иррационально вставало.              Энди послушно стонал и разводил ноги, когда в него вторглись пальцы. Он подбрасывал бёдра, пытался дотянуться до Рэймонда, чтобы поцеловать, и если он и чувствовал дискомфорт со связанными руками, то он никак этого не показывал. А вот то и дело выгибающееся тело, благодаря заведённым и зафиксированным за спиной рукам, теперь выглядело гораздо соблазнительнее. Рэймонда это раздражало, потому что, стоило им коснуться секса, Энди сразу становился идеальным партнёром. Который и член возьмёт в рот, как сейчас, и посмотрит снизу вверх совершенно покорным и при этом абсолютно пошлым взглядом и, облизнувшись, закусит губу, снова медленно проведёт по ней языком, а потом снова вернётся к члену. И руки ему не были нужны. Он отлично справлялся одним ртом, пропуская член глубоко в глотку и позволяя трахать себя в рот.              Рэймонд от одного этого терял голову и был готов кончить. Уже и раздражение прошло, но развязывать его он не собирался.              Придерживая Энди за волосы, он продолжал делать мерные толчки в его рот, не отрывая взгляда от раскрасневшегося лица, от того, как шумно и немного хрипло Энди дышит, от того, как его глаза совсем чуть-чуть слезятся от некоторых более глубоких фрикций.              И только насладившись этим зрелищем, Рэймонд подтянул его выше, к подушкам, перевернул и снова надавил на затылок, заставляя уткнуться в подушку. В этой позе… виделось подчинение, которого очень не хватало во время пребывания Энди в его квартире. Которого очень не хватало Рэймонду, чтобы чувствовать себя уверенным. Потому что рядом с Энди он терял контроль над ситуацией из-за его противоречивой и непредсказуемой натуры.              Сейчас он восстанавливал этот контроль, показывая, где чьё место.              Он толкался в него коротко, немного рвано и нарочно резко, чтобы принести не только удовольствие, но и дискомфорт. Энди постанывал и активно двигался бёдрами навстречу, иногда приподнимая голову от подушки, чтобы обернуться и посмотреть на Рэймонда совершенно развратным и довольным взглядом. Будто бы он только и ждал, когда у него сорвёт крышу. Как будто он всё только для этого и делал. Каждый свой шаг продумал, чтобы свинтить болты с самообладания Рэймонда.              Эти мысли — хорошее подспорье для того, чтобы вжаться в Энди сильнее, стиснуть его бёдра так крепко, что завтра под пальцами наверняка расцветут синяки, и ускорить темп, не давая теперь даже сделать лишнего вдоха и выдоха.              Энди коротко стонал, но тихо и сипло — воздуха в его лёгких почти не оставалось. Рэймонд удовлетворённо вслушивался в эти звуки, двигался ещё сильнее и всё-таки опустил ладонь на чужой член, наваливаясь на Энди сильнее, прижимая его к кровати настолько сильно, что тот вновь задохнулся и сдавленно что-то попытался сказать. Рэймонд его не слушал. Он был уже на подходе к развязке, собственное дыхание тоже стало шумным, а чужое удовольствие от происходящего делало своё острее.              Они кончили почти одновременно. Рэймонд вытер ладонь о простынь, откатываясь на другую половину кровати. Энди не шевелился несколько секунд, приходя в себя.               — Не зря я тебя тогда выбрал, — его голос стал хриплым, но невероятно довольным. Рэймонд даже не стал хмуриться, просто протянул руку и растянул узел пояса, освобождая руки Энди. Тот потёр их, но улыбка с его лица не сходила.              Рэймонд наблюдал за ним всего несколько минут. Мысли постепенно возвращались обратно, расставляя всё на свои места.              Энди был шикарен в сексе. Бесподобен. Он сносил крышу и все уровневые планки. Заставлял сходить с ума от желания.              И Энди был совершенно невыносим вне постели. Даже нет, он становился невозможным сразу, стоило им кончить.               — Это ведь просто секс, — говорил он, куря в его постели и не думая, кажется, вообще ни о чём. Он словно не имел проблем. Ни одной.              Рэймонд прошипел свои претензии и с трудом поборол очередное желание врезать ему, хорошенько так, чтобы мозги включились, и он научился чувствовать края.               — Ты, мать твою, понимаешь, что выставил меня полным идиотом перед друзьями? — он прижал его за плечи к кровати, сигарета едва не выпала из пальцев, а Энди всё ещё не потерял свою расслабленную улыбку.               — Не волнуйся об этом. Подумаешь. Ты всегда можешь им сказать, что просто трахаешь меня, верно? Уверен, уже сказал. Так в чём проблема?               — В том, что тебе надо научиться…               — Рэй, — Энди тихо рассмеялся, — мы друг другу никто. Мы просто спим вместе. Классно спим. Поэтому не стоит мне советовать чему-то учиться, иначе я могу подумать, что ты увлёкся, — он продолжил смеяться, теперь уже громче, видя в своих словах офигительно классную шутку.              Рэймонд фыркнул, отпустил его и ушёл в душ.              Он не мог находиться рядом с ним больше минуты, чтобы не подумать об убийстве, он не мог отказаться от потрясающего секса. И это ставило его в дьявольский тупик. Даже просто какую-то железобетонную коробку, из которой выход виделся только один — сдохнуть. Даже назад нельзя уйти.              Это доводило до отчаянного исступления.              Самым отвратительным в этом было то, что Рэймонд понимал, что так — неправильно. Что он не должен вообще волноваться о чём-то в отношении Энди. «Просто секс», правильно. И он вне секса ему нисколько не нравился, раздражал, бесил и выводил из привычного чувства полной гармонии с самим собой.              Такого он не ощущал ни с одним человеком.              Может, именно поэтому Рэймонд не мог не думать о нём. И в последнее время — постоянно. Почти каждую свободную минуту, посматривая на экран мобильного телефона.              Сообщения от Энди не приходили уже почти неделю. Звонков тоже не было. Рэймонд не волновался, просто находил это… странным? Потому что раньше Энди всегда звонил через день-два после последней встречи. А тут молчание… Рэймонд не собирался его нарушать. Не из принципа, просто потому что думал, что Энди занят. Иначе почему он не объявляется?              Другого объяснения просто не существовало.              Пугающие и непривычные ростки волнения стали взрастать ещё через неделю. Энди всё ещё не звонил и, скорее всего, не собирался, а у Рэймонда уже всё горело и чесалось. И он злился, потому что не привык спать сразу с несколькими любовниками, предпочитая иметь одного — проверенного и полностью удовлетворяющего. Он был взбешён таким поведением, таким поступком. Если Энди надоело, он мог хотя бы предупредить. Хотя бы напоследок исправить своё обычное ублюдочное поведение.              На третьей неделе Рэймонд не выдержал и поехал по знакомому адресу, думая, что поговорит, разъяснит ситуацию и всё-таки врежет по наглой морде. Уже можно — не любовник, а бывший любовник. Скотский причём.              Нужный одноэтажный дом, вокруг которого стояли похожие однотипные здания, он нашёл быстро, поэтому, припарковавшись, он вышел из машины и уверенным шагом направился к входной двери. По его расчётам Энди должен уже вернуться с работы, обычно он забирал его чуть раньше, но сейчас специально выждал лишние полчаса, чтобы наверняка застать его дома.              Двери ему открыла женщина лет сорока, полноватая, но с доброжелательным лицом.              «Наверное, мать Энди», — подумал Рэймонд, мимолётно отмечая, что ему не солгали.               — Здравствуйте, мне нужен Энди.               — О, он ещё не вернулся.               — Роззи, — вдруг послышалось из глубины дома, — это к Энди? Пригласи сюда.              Женщина немного помялась и улыбнулась несколько заискивающе.               — Это мама Энди, Кэролин. Не затруднит вас пройти?              «А вы тогда кто?», — чуть не вырвалось у Рэймонда, но вместо этого он немного удивлённо кивнул, не понимая, что происходит, но чувствуя, что должен разобраться. Правда, знакомиться с матерью Энди он совершенно не собирался. Но кто его спрашивал?              Рэймонда завели в небольшую гостиную. На диване лежала женщина немногим старше встретившей его Роззи. Подушки под её спиной были приподняты для удобства. В углу что-то тихо бормотал телевизор.               — Вы уж простите, что я вас в подобном виде встречаю, — женщина, наверное, та самая Кэролин, улыбнулась, встречаясь с его взглядом. Рэймонд нахмурился, замечая, что её руки лежат поверх одеяла, а сама она в просторном платье. И догадка пришла сама собой. Стало как-то сразу неловко. А Кэролин уже сама всё объяснила: — Я уже третий год парализована. Не самое приятное, что случалось в моей жизни. Но, к счастью, я не потеряла способность говорить и думать, — она вновь улыбалась. — Присаживайтесь. Вы друг Энди?               — Да, — медленно кивнул Рэймонд. — Что-то вроде того… — он отчаянно пытался не выглядеть изумлённым. — Меня зовут Рэймонд Чейз.               — Приятно познакомиться. Я — Кэролин, мама Энди. Мне бы не хотелось ставить вас в неудобное положение, приглашая, но Энди никогда никого не приводит, боится, что это создаст мне неудобства, а мне очень хочется знать немного больше о нём.               — Он… не связывался со мной в последнее время, — Рэймонд поёрзал на стуле, едва ли не впервые в жизни чувствуя себя неловко. — Поэтому я решил приехать.               — О, боюсь, это я виновата, — Кэролин как-то извиняющееся посмотрела на него. — Пару недель назад мне стало хуже, врач назначил новое лекарство, и нашей страховки не хватает. Энди пришлось искать ещё одну работу. Не обижайтесь на него, Рэймонд. У Энди и в детстве было не очень много друзей, а сейчас… из-за меня подавно.              Кэролин выглядела грустной, подавленной. Рэймонд прекрасно понимал, что она, скорее всего, винит во всём себя. И поэтому ей так не хочется, чтобы редкий человек, назвавшийся другом её сына, ушёл из дома. И, может, никогда не вернулся и не смог открыть ей глаза на другой мир Энди, показать его частичку.              И Рэймонд, собравшись с силами, соскребя все свои коммуникативные навыки и обаяние, решил, что Энди он размажет по стенке потом, а вот эту женщину не может обидеть. И заговорил. Говорил обо всём, даже особо не думал, просто фильтровал темы. Кэролин смеялась, просила Роззи, которая оказалась сиделкой, принести ещё чаю с конфетами и вафлями, а потом рассказывала сама. Немного совсем про себя, больше про Энди. И про то, какой он умница, и как с отличием закончил школу, поступил в колледж, но бросил его, потому что пришлось идти работать. Она то грустнела, то снова поднималась духом. Рэймонд не перебивал, слушал, и с каждым словом, отпечатывающимся на подкорке его мозга, он думал, что Энди точно нужно убить. Он сам его прибьёт, как только выскажет все свои претензии.              Виновник этой встречи явился только через полтора часа. Он застыл на пороге гостиной, и с его лица моментально спала улыбка, стоило ему увидеть Рэймонда. Даже удивительно — он никогда настолько нервно не реагировал на его присутствие.               — Что ты здесь делаешь? — мрачно спросил он.               — Разговариваю с твоей матерью, — Рэймонд видел, каким напряжённым он был. Стоял прямо, почти не моргал, а губы сжал так плотно, что от их чувственной полноты не осталось и следа.               — Поговори теперь со мной, — процедил сквозь зубы Энди, разворачиваясь на пятках и выходя наружу. Рэймонд отправился за ним, извинившись перед обеими женщинами.              Энди уже был на улице. Он стоял на дорожке возле машины Рэймонда, опершись на неё бёдрами. И выглядел очень мрачно, замкнуто и разозленно. Рэймонд не переставал удивляться. Таким он видел его впервые. И, наверное, ему это нравилось гораздо больше, чем постоянное балагурство.               — Зачем ты приехал? Тебя никто не звал!               — Тебя в прошлый раз тоже ко мне никто не звал, но ты припёрся, — заметил Рэймонд. Он оценивающе смотрел на него, думая, что разборки касательно телефонного молчания лишние. Все вопросы отпали сами собой. — Почему ты не рассказывал про мать?              Энди резко вскинул голову и волком глянул на него. В глазах мелькнула какая-то тень, а по лицу пробежала рябь, кривя его черты.               — А зачем? Ты мне никто, я тебе тоже. Просто секс, помнишь?               — Но ты мог…               — Нет, не мог, ясно?! — Энди оттолкнулся от машины, сделал два широких шага, подходя к нему, и резко толкнул в грудь. — Не мог! Потому что эти вещи не говорят тем, с кем просто трахаются. А мы просто трахаемся.               — Да какая разница?! — Рэймонд тоже не выдержал и повысил голос. Его отчего-то ужасно задевал тот факт, что такую важную информацию от него скрыли. И в голове пронеслась мысль, что вообще-то он очень много знал об Энди. И только самое важное не знал. — Ты молчал столько дней, я должен был узнать, что всё в порядке. И плюнуть в твою рожу, если бы ты решил меня кинуть таким образом!              Энди снова сделал шаг в попытке толкнуть, словно пытаясь выдворить из жизни, в которую Рэймонд влез без приглашения.               — Да оно тебя вообще ебёт?! — он уже замахнулся, но Рэймонд ловко перехватил его запястья, стискивая в своих руках и не давая вывернуться. Энди сразу же забился, но не заткнулся. — Тебя не должна вся эта хрень волновать, ясно? Мы трахались, просто трахались. И если ты хотел, чтобы я сказал тебе в лицо, то говорю — отъебись нахуй. Всё, баста, закончили. Теперь не просто, и не трахаемся. Вали в свою охрененную квартиру и ищи себе другого придурка, который что бы он ни делал, всё равно тебя не устроит.              Рэймонд слушал молча. Слушал и постепенно осознавал, понимал причину такой бурной реакции. Энди слишком сильно ценил личное пространство. И оберегал свои проблемы от чужих глаз. Или наоборот — оберегал других от своих проблем. И Рэймонда в том числе. То ли боялся, что тот сбежит, то ли потому что и правда считал, что подобные вещи не говорят тем, с кем ты просто спишь.               — Я мог дать тебе денег…               — Ты меня в шлюху не превращай, — Энди снова попытался выдернуть руки, но у него и в этот раз ничего не получилось. Пинаться казалось совсем по-детски, и он просто замер, глядя в лицо Рэймонда. — Я спал с тобой не из-за того, чтобы ты однажды начал мне платить за это.               — А из-за чего тогда?              Вопрос вырвался сам собой. Рэймонд и сам не понимал, зачем ему это знать. Но пальцы, сжимающие чужие запястья, не двигались. И ответ был важен. Потому что внутри Рэймонда уже всё перевернулось сотню раз за эти недели. И как бы он ни убеждал себя в том, что секс — это просто секс, после сегодняшнего дня он точно мог сказать — если он хотел помочь, хотел понять причину и вскрыть чужую голову, чтобы покопаться в чувствах и мыслях, он точно не воспринимал это, как обычный перепих. Хороший, потрясающий, но перепих.              Энди снова застыл, смотрел на него непонимающе, и в его взгляде читалась… борьба? За что только? За то, чтобы соврать или сказать правду?               — Мне нравилось, — наконец выдавил из себя Энди. — Нравилось всё. Но я не хотел, чтобы ты знал обо мне, о матери. Потому что…               — Думаешь, я бы сбежал?              Рэймонд отпустил его руки, но не отошёл — наоборот, сократил расстояние ещё сильнее, теперь стоя почти вплотную.               — Не совсем. Сбежал бы, но гораздо раньше. Ещё тогда, в клубе, я сразу понял, что на серьёзные отношения с тобой рассчитывать нельзя, да и я тогда их не искал. Не в моём положении. На отношения нужно тратить время, у меня его просто нет, — кажется, приступ истерии прошёл, и Энди теперь разговаривал нормально, спокойно, только не смотрел на Рэймонда, вместо этого разглядывая то носки их обуви, то его плечо, то куст, возле которого они стояли.               — И меня всё устраивало. И тебя. Но… блин, Рэй, я слишком быстро привязываюсь к людям. Особенно к шикарным мужикам, которые во всех смыслах охуенные. И знают, чего хотят. И знают, чего я хочу. По крайней мере, в сексе. Но я понимал, что от тебя ничего не стоит ждать. Помнишь, я сто раз повторил тебе в нашу последнюю встречу, что у нас просто секс. Ты ни разу не опроверг. И, наверное, это было моей последней каплей. А тут ещё с мамой произошло… Я не хотел объяснять тебе причину расставания, решил просто исчезнуть, но, видимо, стоило всё-таки позвонить и отшить тебя, чтобы сейчас не стоять перед тобой, как последний придурок, оправдываясь.              Рэймонд продолжал молчать, даже когда он закончил. Тишина затягивалась, но Рэймонд не спешил её нарушать. Скажи Энди ему это пару недель назад, он бы точно не понял и был бы недоволен, потому что они сразу условились — никаких влюблённостей и прочего дерьма, которое только портит всё. А сейчас… Сейчас он отчего-то мог разделить с ним каждое слово. Не с такой экспрессией и не так красноречиво, но смог бы. Хотя бы мысленно.              Он снова взял его за запястья, но теперь не с силой — просто окольцевал ладонями, немного сжимая и поглаживая кожу большими пальцами.              Энди вздрогнул, Рэймонд наклонился немного, чтобы быть вровень с его лицом.               — Посмотри на меня, — негромко попросил он.              Энди медленно перевёл взгляд с куста на него и шумно сглотнул. Зрачки в его глазах расширились, а нижняя губа немного подрагивала от напряжения.               — Знаешь, — Рэймонд говорил совсем тихо, хрипло и смотря в глаза, понимая интимность этого момента. И слов. — Я думаю, что сейчас это не просто секс. Иначе я бы не ненавидел тебя настолько сильно.              Энди моргнул. Раз. Другой. Третий. И вдруг широко улыбнулся, привычно самодовольно и нагло. И Рэймонд очень хотел съездить по этой улыбке кулаком, но вместо этого стёр её, качнувшись вперёд и коснувшись чужих губ своими.