Лагерь у моря

      Сперва проснулась боль, а потом уже я. Нет, серьезно, разбудило меня адское ощущение: на спине, между лопаток, будто прошлись циркулярной пилой, а затем на получившуюся рану щедро плеснули кислоты! Не было печали…       Так, а где там наше рыжее чудо, не убежало за ночь? Я огляделся, стараясь не делать лишних движений и не тревожить и без того ноющую кожу. Алиса спала рядом, лежа на спине, одеяло прикрывало её только до середины груди, оставляя открытыми соблазнительные холмики и ложбинку между ними. В любой другой момент я, скорее всего, восхитился бы её прекрасным спящим лицом, но сейчас пришлось укусить одеяло, чтобы не разбудить её криком. Ужас!       Спустя несколько минут боль начала утихать, и я стал рыться в памяти, в поисках болезни, соответствующей таким симптомам. Вышло что-то среднее между невралгией и полным пи… то есть, не очень хорошим состоянием.       Разблокировав экран телефона, я взглянул на время. На часах было всего шесть утра, но солнце, рано встающее летом, уже бросало свои лучи в окно, один из таких упал на веки спящей девушки. Алиса недовольно поморщила носик и медленно, с неохотой, открыла глаза.       — Доброе утро, — не удержавшись, я легонько ткнул подушечкой указательного пальца в щечку Алисы, такая мягкая, нежная кожа… — смотрю, кто-то любит поваляться подольше.       — Утро, — она широко зевнула и потянулась в кровати, отчего одеяло сползло до самого живота: вся такая растрепанная, сонная и голая. Зрелищееее — закачаешься!       Я обнял её и поцеловал, беря в плен полусонные губы. Алиса, такая теплая, родная. Сначала она попыталась что-то сказать, затем вяло отбрыкивалась, и наконец, расслабилась, обхватив меня за шею и охотно отвечая на поцелуй. Я поймал одну из непослушных рыжих прядей, растрепавшихся во время бурной ночи и, приблизив к лицу, сделал глубокий вдох. Да, это, конечно, откровенный фетишизм, но как же приятно пахнет!       — Хватит нюхать мои волосы, — ответила она на мои поползновения, — дай мне поспать, ещё же рано.       — Спи, я не разрешаю, что ли? — сказал я, поглаживая мягкие рыжие локоны и заодно массируя руками нежную кожу девушки, — а я тут плюшками побалуюсь.       Алиса повернулась ко мне спиной и замоталась в одеяло, наподобие кокона, при этом недовольно фыркнув. Характер показывает? Вот зараза, мне нравится… Да, к жаворонкам малышка определенно не относится. Ладно, зимой я бы её понял, сам любил укутаться с чем-нибудь горячим и смотреть в окно, как падает снег и прохожие на льду. Но сейчас же лето, нет, не так — ЛЕТО! Лето на море, утро, свежий воздух, красота, где-то в траве под окном стрекочет кузнечик, море шумит, как говорится — проснись и пой. Необязательно сразу идти наружу, конечно, можно и в корпусе чем-то заняться: комнаты отдыха, спортзалы, импровизированный кинотеатр. Правда, из комнаты с видеоаппаратурой придется выгонять вожатых, облюбовавших её под курилку, но да фиг с ними.       — Алиса, вставай, всю жизнь так проспишь, — я попытался стянуть одеяло с рыжей, но та вцепилась в него, как клещ.       — Я спааааать хочу, Док, ты должен знать: молодому организму сон полезнее всего, — она всё же повернулась ко мне, и этот просительный взгляд янтарных глаз…       — Ну, как знаешь, — я перевернулся на живот, — тогда спим.       На несколько минут в кабинете наступила тишина, только шум прибоя за окном и шелест ветра нарушали эту идиллию. Ну и воробьи устраивали скачки по подоконникам, последние были из нержавейки, и на каждое движение перекормленных пернатых отвечали металлическим скрежетом. Нет, я всё же сделаю рогатку Ульянке, бронебойную, из медицинского жгута! Пусть устроит этим гадам армагеддон. Кстати, что-то рыжик притихла, уснула?       — Дооок, — удивленно сказала Алиса, прерывая молчание, — когда ты успел себе татуху набить?       Спина! Что-то на спине?! Я мигом поднялся, невзирая на то, что был в одних трусах, и открыл ближайший шкафчик, чья створка протестующее заскрипела. В первых лучах восходящего солнца я увидел…       На внутренней стороне дверцы было довольно большое зеркало, в которое я смог разглядеть себя в полной красе. На коже спины было изображение, как и сказала Алиса, похожее на тату, но не совсем.       Изображение двух змей, на первый взгляд, просто переплетенных друг с другом, но если приглядеться, то было видно, что змеи — одно целое. Черная змея заканчивается не хвостом, а ровно посередине изображения переходит в начало белой. Узор занимал всю спину, доходя вплоть до пояса: голова черной рептилии была на правом плече, ближе к шее, а голова белой — на левом. Братья-близнецы, отличающиеся только цветом и глазами, самым интересным было то, что глаза у черной змеи были белыми, а у белой — черными.       — Вот это да, — прокомментировала Алиса, — сколько я спала? Вчера же её не было.       Я не знал, что сказать. Алиса, согнав остатки сна, встала с постели. Какая же она красивая! Солнце из окна за спиной выгодно подчеркнуло все изгибы изящной фигурки и, пробиваясь лучами сквозь распущенные рыжие волосы, превращало просто красивую девушку в прекрасное видение. Заметив мой взгляд, рыжая покраснела и резко накинула на себя одеяло. Поздно, стесняшка, я всё уже видел, и не раз, и не только видел. Хотелось смеяться от души, да и как грустить, когда просыпаешься с такой очаровательной девушкой? От змей не веяло ничем опасным, а шестое чувство пока меня не подводило, оно бы отреагировало на близкую угрозу.       — Док, — задумчиво сказала Алиса, бесстрашно проведя рукой по моей спине, — это чешуя?       — Что?! — Я проверил это, ощупав все места, куда мог дотянуться — и правда, рисунок был выложен мельчайшими чешуйками, по размеру меньше спичечной головки. — Не обращай внимания, думаю, это не опасно, да и посмотри, какая красота. Такую вещь ни один мастер не набьет.       И правда, не могу сказать, что люблю змей и картинки с ними, но на спине был шедевр. И не скажешь сразу, что это просто рисунок — ни единой неровности, ни единого изъяна, издалека вполне могло показаться, что они живые. Алиса, однако, не разделяла моё спокойствие.       — А если это что-то опасное? —сказала она, в глазах рыжей читалось искреннее беспокойство. — Знаешь, твой характер изменился, Док, — удивила меня Алиса, хотя зерно истины в её словах было: после последнего приключения я стал… увереннее? Или это временно? В любом случаем, прежний я, как минимум, испугался бы.       — Брось, Алиса, — погладил я девушку по щеке и, посмотрев ей прямо в глаза, произнес, — эти крохи ничто по сравнению с одним моим знакомым, пойдем лучше позавтракаем.       Идею с перекусом наши желудки поддержали дружным урчанием. Убедившись, что коридор пуст, я пропустил Алису вперед, и мы отправились на кухню. До которой так и не дошли — на половине пути нас перехватила Славя.       Блондинка просто выбежала из-за угла, где проходит лестница, сверкая белыми кроссовками. И что ей не спится? Ах да, здоровый образ жизни. Я отметил, что спортсменка была в сияющем белизной спортивном костюме, белом топике, едва-едва прикрывавшем загорелый животик, и кепке, из-под которой свободно торчали золотистые волосы. Свет из окон третьего этажа подсвечивал ткань, и казалось, что на девушке не белые тряпки, а кусочки солнца.       — Док, — Славя остановилась напротив нас, и уперев одну руку в стену, переводила дыхание, — там человеку плохо.       Труба зовет, ничего не поделаешь. И кому там поплохело с утра пораньше? Хорошо ещё есть в лагере белобрысый жаворонок, который наткнулся на пострадальца, так бы он лежал до обеда. Мы вышли из корпуса, миновали двор, теннисный корт, и шли к самой окраине лагеря.       — Я бегала, а он возле скамейки лежит, — пытаясь на ходу обрисовать ситуацию, Славя вела нас к площадке, расположенной у подножия лестницы в обсерваторию. Алиса тоже побежала с нами, всем видом выражая желание помочь. — Вот, тут, скорее, — атлетка указала пальцем на одну из скамеек, под которой лежал один знакомый индивидуум.       — Михаил Петрович, — негодующе сказал я «потерпевшему», коим оказался глава кружка астрономии, перебравший накануне спиртного, опять! — Вы снова за старое, мало того, что напиваетесь до зеленых чертей, так ещё и отдыхающих пугаете! — попытался я дозваться до давно отсутствующей совести.       — Ик, Док? Ты, что ли? — мужичок средних лет, потихоньку приходил в себя, потирая глаза, и отряхивая от пыли льняные штаны с пиджаком. — А что я? Я ничего, меня на башню не пускают!       И заведующий кружка обвиняющее ткнул в подножие лестницы, где стояли вооруженные люди, с нескрываемым интересом наблюдавшие за нами. Заметив мой взгляд, а потом присмотревшись к лицу, солдаты побледнели и непроизвольно потянулись к оружию. Если сейчас хоть один направит на нас ствол, он окажется в его же заднице!       Видимо, часть мыслей отразилась на моем лице, вояки резко сделали вид, что нас тут нет. Один даже начал насвистывать веселую мелодию, демонстративно глядя на плывущие по небу, кучевые облака. Ага, верю, верю.       — Славя, — начал я, посмотрев блондинку, — ну ты и напугала нас.       — Я не хотела, — Славя покраснела до кончиков ушей, пунцовая Славя, первый раз вижу! Даже когда я застал ее в чем мать родила, она так не заливалась. — Я бегала и увидела как кто-то лежит, и ему плохо.       — Мне, голубушка, ик, не плохо, — сказал Михаил Петрович и, садясь на скамейку, произнес по слогам, — мне хо-ро-шо.       — Простите… — начала извиняться девушка, но я перебил её.       — Всё ты правильно сделала, молодец, — Славя благодарно посмотрела на меня своими большими голубыми глазами, и Алиса тут же надулась, как мышь на крупу, —просто в следующий раз потрать полминуты и спроси человека, что с ним. Так ты убедишься, что он хоть в сознании. А вы, Михаил Петрович, — я обратился к астроному, — если вас тут директор лагеря застанет?       — Не увидит, — отмахнулся он.       — Это ещё почему, ему могут доложить, те же охранники, если заметят, — вклинилась в разговор до этого молчавшая Алиса.       — Потому что ему тоже хо-ро-шо, — по слогам произнес Михаил и весело усмехнулся.       — Значит, за аспирином сегодня придут двое? — спросил я. На таких вот безобидных бухариков я не мог сердиться: ну пьют, ну перебирают, но не дебоширят же?       — Трое, — на наш вопросительный взгляд мужичок хмыкнул и пояснил, — ещё физрук!       На моё предложение отбуксировать его в медпункт завкружка ответил отказом, и, оставив его на площадке, Славя отправилась смывать пот в душевой, мы же с Алисой пошли…       Первым желанием было пойти и перекусить: от утренней беготни аппетит у нас разгорелся будь здоров, и если Алиса хотела просто позавтракать, то я желал ЖРАТЬ, много, долго и со вкусом. Однако, подумав, первым делом мы пошли освежиться.       — Док, — сказала Алиса, пока мы с ней шли по тропинке в сторону бани, — а может ты «вжух» — и перенесешь нас туда?       — Зачем спешить, Алиса, — я взял девушку за руку: в этот раз она не протестовала, уже прогресс. — Смотри, как красиво кругом. Иногда надо просто идти, наслаждаться самой дорогой. Для меня утро во сто крат прекраснее, когда ты рядом.       Утро в лагере и правда было прекрасным. Вообще, построить его на стыке смешанного леса, моря и гор было отличной идеей, снимаю шляпу перед неизвестным советским проектировщиком. Славься, СССР, твоё наследие ещё живет, те же лагеря, частично переделанные, но всё ещё хранящие особую атмосферу, радуют отдыхающих. Летняя жара ещё не вступила в полную силу, и сейчас было самое шикарное время, утреннюю прохладу разбавлял теплый ветерок с моря. Воздух, всё ещё влажный после недавнего дождя, нес с собой запах хвои от растущих вокруг сосен. Из гущи леса слышалось пение птиц, проснувшихся после ночного отдыха. Небо над головой было теплого, ярко-голубого оттенка, с редкими, медленно проплывающими на горизонте, белоснежными облаками. Именно в такое небо приятно смотреть, лежа где-нибудь в тенечке на гамаке. Дорожка петляла между деревьями, уходя на опушку леса, где в тени деревьев располагался банный комплекс. Да, топилось тут не дровами: с одной стороны, не классика, а с другой — раскочегаривается быстро, к тому же, не надо готовить помещение загодя. В столь раннее время тут точно никого не будет: Славя пользуется вожатской душевой, а ключи конкретно от этого помещения есть у единиц. Лично я их выменял на годовой запас первой помощи при похмелье и литр медицинского спирта. Довольно забавно осознавать, что бартер не утратил определенной значимости, даже в наше время.       Одноэтажное здание, расположенное на небольшой площадке посреди сосен и высокой травы, выглядело очень уютно. Единственным минусом, и то, только для уборщиков, была необходимость раз в сезон чистить плоскую крышу от разнообразного мусора — листьев, иголок и всего того, что закинут туда отдыхающие.       Зайдя в помещение, я надежно запер дверь, и на замок, и на внутреннюю щеколду, по пути покрутив несколько регуляторов, отвечающих за подачу и нагрев воды. В одном из шкафчиков лежали несколько моих банных веников, заботливо надерганных с дубов и берез, коих в лесу было пруд пруди. Стены бани были выложены деревянными досками, где-то лакированными, где-то, например, в самой парилке, просто отполированными.       — Док, а что это мы баррикадируемся, а? — спросила Алиса, судя по голосу, с придыханием, и румянцу на щеках, прекрасно она понимает, зачем…       — Буду тебя мучить, — я сделал страшные глаза и потряс перед девушкой, нет, не тем, что вы подумали, а просто дубовым веником, — терзать твою нежную кожу, наслаждаясь каждым вырывающимся из губ стоном.       Я схватил удивленно пискнувшую девушку и поднял её на руки. Алиса смеялась, дергалась, всеми силами пыталась вырваться, но куда ей — меня это только раззадоривало, учитывая, что держал я её за упругую попку, обтянутую джинсами, а двигаясь, она терлась об меня всеми мягкими местами, шикос! Под конец, когда девочка запыхалась и расслабилась, я поставил её на ноги и, обняв руками податливую талию, притянул к себе. Наши губы встретились, но поцелуй в этот раз был недолгим: Алиса отстранилась, переводя дыхание, на шее девочки блестели мелкие капельки пота. Помню, она стеснялась меня первое время, сейчас же вела себя совсем по-другому, только в компании со мной и Ульянкой, Алиса была сама собой, и мы это ценили, нет, правда.       — Док, ты так странно смотришь, — Алиса уже почти разделась, на ней оставались только белые хлопковые трусики, — что-то не так?       — Не обращай внимания, просто подумал, какой я счастливый человек, ведь ты рядом, — прозвучал мой ответ, — я имею в виду не только нашу интимную близость, просто каждый миг с тобой наполнен особым чувством. Как одиночке, жившему в постоянном холоде, дали пригреться у костра. Я боюсь однажды проснуться и понять, что время с тобой было лишь прекрасным сном.       — Док, прекрати говорить такое, — Алиса потупила взгляд, — иначе я начну надеяться, что это не просто курортный роман.       Она это серьезно? Алиса молчала, а я подбирал слова: неужели она так и не поняла моего отношения, моих истинных чувств?       — Алиса, если ты не поняла с прошлого раза или не поверила мне, позволь сказать прямо, — я посмотрел в любимые глаза, такие ласковые, нежные, слова сами собой пришли на ум, — я ЛЮБЛЮ тебя, я заберу тебя с собой, и мне никто не помешает, если ты скажешь «да». Если согласишься разделить свою жизнь со мной, то лишь это имеет значение! Никакие преграды, никакие трудности ничего не изменят: ты моя, а я твой. Навсегда. Ну, глупенькая, не плачь, — я вытер большими пальцами одинокую слезу, которая катилась по щеке девушки, — ты меня к себе уже приручила, я пропаду без твоего тепла. И никогда, никогда тебя не брошу, мой рыжий ангел.       — Док, ты дурак! — Алиса стукнула меня кулачком, толчок был почти неощутимый, а затем прижалась ко мне и уткнулась носом в грудь. — Это я должна говорить, это мне без тебя плохо! За три дня твоей пропажи я места себе не находила.       — Ну всё, милая, всё, — гладил я слегка дрожащую спину, — не будем о грустном, мы теперь есть друг у друга, так давай наслаждаться жизнью на полную катушку!       Я улыбнулся рыжей, и на лице Алиски отразились те же чувства, тыльной стороной кисти она протерла глаза. Со стороны парилки уже веяло раскаленным воздухом, слышался звук воды в котлах и горящего газа.       — Ты прав, — малышка лукаво подмигнула, повела перед моим носом обнаженным плечом и танцующей походкой отправилась в душевую кабинку, что-то тихо мурлыкая себе под нос, по пути снимая трусики и бросая их в общую кучу вещей. Вот ведь, знает же — и дразнится! Я тоже успел раздеться, и Алиса могла лицезреть во всей красе естественную физиологическую реакцию парня на такое вот бесстыдство. Но спешить ни к чему, мы освежились под струями теплой воды, смыв пот и пыль, а затем я затащил девушку в парилку. Алиса сопротивлялась.       — Док, это мазохизм: горячий пар, летом! Я помылась и иду есть!       — Успеешь, дай мне десять минут, и если не понравится, то закруглимся, — по пути захватив один из валявшихся металлических тазиков, я наполнил его горячей водой и бросил туда веник, а Алисе вручил большое банное полотенце из лежащей стопки чистого белья.       — Десять минут? — Алиса ехидно улыбнулась и скрестила руки на груди, от чего соблазнительные округлости приподнялись повыше. — Помню, ты был способен на большее.       — Ах ты! — я достал веник из емкости и брызнул на девушку горячей водой.       Алиса звонко взвизгнула, а затем улыбнулась; пол от пара уже немного намок, и рыжая старалась не делать резких движений, справедливо опасаясь навернуться.       — Ну хорошо, начинай свои пытки, — сказала она, когда мы зашли в парилку и прикрыли дверь.       На одну из деревянных лежанок было постелено полотенце, и, пока девушка устраивалась на нем, я успел полить водой раскаленные камни, стоящие грудой в углу и нагреваемые изнутри. Именно они и были источником пара.       Сразу стало жарче. Алиса, лежавшая на полотенце лицом вниз, недовольно заворчала. Ну-ну, сейчас, милая, ты сама не заметишь, как будешь просить ещё и ещё. На спине девочки уже начали появляться капельки пота, а дыхание становилось более частым. На в меру загорелой коже девушки были видны белые контуры купальника, в котором, собственно, рыжик и загорала. Приятный контраст. Я достал веник и, отряхнув его от лишней влаги, склонился над своей жертвой. Несколько капель попали на камни, и в комнате раздалось отчетливое шипение испаряющейся влаги.       — Поехали, — сказал я и прошелся по спине девушки, пока не постукивая, а только поглаживая веником, раздражая жаром кожу, делая её более чувствительной…       — Ммм, а не так уж и плохо, — сказала Алиса, слегка прикусывая нижнюю губу.       Спина Алисы стала красной, она, слегка постанывая, дергала ступнями, и, судя по реакции, весьма одобряла мои действия. Пора. Я на мгновение остановился, погладил ладонями изящную спинку девушки, на которой крохотными зелеными крошками остались кусочки сухих дубовых листьев с веника. Влажная девичья кожа приятным бархатом ощущалась под ладонью, а обостренное обоняние заставляло ноздри раздуваться, втягивая приятный аромат Алисы. Таааак, держать себя в руках, инстинкты требовали наброситься на девушку, которая сама уже тепленькая, готовая. Но пока рано, успеется.       — Ай! Док, вот это лишнее, прекрати, — застонала Алиса, когда горячий веник обрушился на беззащитную спину, ещё раз, ещё! Ха, малышка, не повезло тебе, что у нас в деревне была баня и твой кавалер умеет ей пользоваться. — Хватит, говорю, жарко, дышать тяжело! Пощади, — Алиса вцепилась руками в край полотенца и изо всех сил сдерживала против воли вырывавшиеся стоны. — Прекра… ах, оооу, — Алиса притихла, когда жар и веник перестали приносить боль, а привыкшая кожа ощущала только удовольствие. — Пр…родолжай, пожалуйста, не останавливайся, — лицо Алисы было красным, рот приоткрыт, глаза зажмурены от удовольствия.       — Вот как мы заговорили, да? — сказал я, довольно потирая руки, — переворачивайся.       — Я стесняюсь! — начала кокетничать рыжая.       — Алиса, ты понимаешь, — хитро спросил я, — что без разницы, на какой стороне ты лежишь? Я легко найду уязвимое место, — мои пальцы прошлись по шее девушки, вдоль позвоночника, по спине, талии и дальше…       Алиса сделала удивленный вдох и зарделась, когда мои пальцы дошли до конечной цели и начали ласкать взмокшую киску. Она согнула ноги в коленях и рефлекторно подняла свои нижние девяносто, затем, сама застеснявшись своего поведения, всё-таки перевернулась на спину, при этом прикрыв лицо краем полотенца. Получилось забавно: полностью обнаженная девушка, с прикрытыми большим полотенцем шеей и лицом до носа, из-за края ткани выглядывали осоловевшие янтарные глаза, распущенные рыжие волосы, слипшиеся от влаги, раскинулись по плечам девушки и лежанке. Прежде чем продолжить, я аккуратным движением, лишний раз не дергая, убрал волосы Алисы с плеч и груди, чтобы не мешали. Девушка слабо вздрогнула, когда мои руки коснулись нежной кожи её груди.       — Ну, что ты застыл? — уже требовательно пискнула рыжая. Голос её, без напускного ехидства и бунтарства, был на удивление звонким.       — Любуюсь, — честно ответил я, чем вогнал её в краску ещё сильнее. — Ты слишком красивая и милая.       Повторив то же самое, что сделал со спиной, и посмотрев на довольную Алису, я мысленно поставил себе «отлично» по распариванию красивых девушек. Она лежала на спине с закрытыми глазами, мокрая грудь, блестящая в свете ламп, вздымалась в такт дыханию, круглые сосочки задорно торчали, губы девушки были призывно приоткрыты. Я не заставил себя ждать и, отбросив в сторону не нужный больше веник, склонился над малышкой и впился губами в дрожащую от возбуждения шею: слегка солоноватая, горячая от пара кожа, я старался не оставлять совсем уж видимых засосов. Но сдерживался я с трудом, да и к чему сдерживаться, если Алиса полностью одобряет мои действия? Я оказался сверху, при резких движениях раскаленный воздух обжигал кожу, но ради такого я готов терпеть.       — Док, — сдавленно застонала она, обхватив мою голову руками и запустив свои ласковые пальчики мне в волосы, — не тормози! Или хочешь, чтобы я вслух попросила?       — Я же сказал, тебе понравится, — ответил я, неохотно отрывая голову от такой желанной груди, которую уже несколько минут самозабвенно ласкал языком.       Алиса обняла меня, прижавшись всем своим великолепным телом и вышибив из разума остатки самоконтроля. Девушка обняла меня ногами, как она это любит, и мы приступили к самому интересному. Дыхание Алисы, её стоны, такие мокрые и податливые губы — всё в ней манило, тянуло меня.       Сначала мои движения были плавными, и на полотенце мы вдвоем позволили себе, сердцам и телу действовать самостоятельно. Никаких раздумий или заминок — мы были двумя искрами в бесконечном космосе любви. Каждый старался сделать другому приятнее, я всё ускорял движения, взвинтив темп и умудрившись при этом ногой открыть дверь, так как жар уже становился невыносим. Девочка, дотянувшись губами до моей шеи, благодарно лизнула её и расслабилась, чувствуя подступающую волну наслаждения. Облегченно вздохнув свежий воздух, Алиса игриво улыбнулась и выгнула спину дугой, её слегка трясло, всем телом я ощущал её дрожь, девочка закатила глаза, и, не сдержавшись, закричала, попутно впившись ногтями мне в спину. После этого разрядился и я, при этом на вершине удовольствия неосознанно укусив Алису за плечо, в области ключицы.       — Ну, ты, — Алиса, с трудом восстанавливала дыхание, глаза блестели, руками она всё ещё неосознанно поглаживала мою спину, — животное. Затащил бедную девушку черт знает куда и устроил тут разврат.       — Алиса, милая, — я чмокнул её в нос, — тебе разве не понравилось?       — Понравилось, — она отвела взгляд к двери, румянец и блеск в глазах выдавали её с потрохами, — но средь бела дня…       — А где-то есть правило, что сексом заниматься можно только в темноте? — усмехнулся я в ответ. — Ладно, пойдем одеваться, до вечера тут лежал бы, — я приласкал упругий животик Алисы. Наверное, это одна из составляющих любви — хотеть касаться, быть ближе к объекту своего обожания, — но надо пойти перекусить, иначе Ульянка найдет тут наши иссушенные тела.