Проклятая ведьма

— Чейз был прав, ты просто букашка, которая ни на что не способна. Я больше не нуждаюсь в твоих услугах. — её грозный фантомный голос заставляет Джека вжаться в угол комнаты и начать дрожать. Ему не хочется слышать этих противных слов, задевающих за живое, а они, как назло, повторяются снова и снова, подобно заевшей пластинке в сломанном проигрывателе. И вроде бы, если сильно захотеть, можно истребить источник проблемы, но он не может. Такой социопат не решится на такой уверенный шаг и предпочтет слышать противный, скрежещущий звук горькой реальности. Он трус, который не способен на многое. Ему всегда нужен пинок извне, дабы что-то сделать, ведь по большей степени тот только боится. Почти во всех случаях страх не был оправдан, но сегодня все страшные опасения подтвердились. Она ушла от него, можно даже сказать растворилась в воздухе, исчезнув, без надежды на возвращение. Но Вуйя не учла крошечной детали — та значила для него намного больше, чем предполагалось ею, да и им тоже. Просто отпустить… Явно не та фраза, которой он довольствуется. Признание подобного рода даже сравнить нельзя с другими откровениями, которые тот когда-либо произносил про себя. Все от того, что это и есть единственная правда, которую Джеку пришлось признать вне зависимости от личного желания. Спайсер мог лгать кому угодно и сколько угодно — постоянно ухлёстывать за Кимико, заставляя беситься придурка Раймундо для отвлечения внимания или доставать Янга с Ганнибалом для своей же выгоды, но врать самому себе оставалось все тем же невероятным и недосягаемым. Сколько гений не пытался отвести мысли о противной, но в то же время желаемой ведьме и забить мозги чем-то другим — выходила та же, неизменная ситуация. На глаза наворачивались слёзы от неприятной обиды, давящей на глотку и образовывающей внутри противный ком. Настолько, что механику хотелось разодрать горло от ноющей боли. Один, совершенно один, в сыром подвале с плесенью, среди бездушных железяк. Без поддержки, без утешения. Потерял призрачный шанс реабилитироваться и стать нормальным. — «Вуйя, вернись…» — случайно вырывается из его уст. Он давно не соображает, лишь как зачарованный пялится в стену, воображая, будто та здесь. Надоедливая мысль об ушедшем напарнике крепко застряла в черепушке, не собираясь отпускать. Джек запутался. Правильнее сказать потерял смысл существования. Кто мальчишка без лидера? Пустое место, мерзкий человечишка, не знающий цели. Действительно, кому нужен солдат, не умеющий выполнять простые приказы? Она лишь попросила вернуть обратно её тело. Взамен всё, о чем тот мог мечтать лишь в своем сне, фантазиях — порабощение мира бок о бок с ней. Контракт на равных, особенно с леди-призраком вещь редкая, знаете ли. Но теперь речи о таком раскладе дела быть не может. Шанс был утерян и недосягаемую для двоих хейлинцев затею исполнил один шаолинец. Ужасный и совсем не великий Педроса. Юноша успел обозвать монаха всеми словами из своего богатого лексикона, которые ему были известны. Тот хотел стереть неудачника в порошок, но от ничтожности и слабости, был не способен на подобное. Лишь на нытьё и сопли, порядком поднадоевшие Вуйе да и ему тоже. Он перевёл дух, вытерев рукавом плаща оставшиеся слёзы, окончательно размазав тушь. Какой спектакль, браво! Джек не может переживать сильных чувств, как же ему удалось? Наверное, научился с тех романов, где герои рыдают из-за всякой ерунды каждую секунду. Очень напоминает жизнь мальчика после тех безжалостных битв. Была бы здесь реальная Вуйя, не из того выдуманного злого мира, сказала бы, что тот превосходный актёр, играющий на эмоциях других людей. Он профессионально исполняет свою роль груши для битья. Все настолько к ней привыкли, что на нем только и срываются. Правда Джек никогда бы не подумал, что в душе несносный призрак восхищается этой наглой ложью. Но механик глуп и молод, чтобы догадываться обо всем этом. Поэтому, ведьма, вспоминая свою беспечную невинную молодость, может лишь гордиться тем, у кого за редким исключением выстреливают гениальные идеи. Но с каждым недосказанным словом, накал непонимания растёт. Стало слишком много идиотских реплик и так мало глупых неуместных эмоций. Неумелая маскировка правды и излишняя открытость в разговоре, заходящая с каждым разом всё дальше. Подавленность после такого возрастала с каждым их личным разговором о её насущных девчачьих проблемах. Она могла вздохнуть спокойно после вываливания всех неприятностей на хрупкие плечи Спайсера, пока тот тяжело вздыхает, проводя бессонные ночи в раздумьях. А он лишь делает больше и больше глупых поступков, находясь рядом с ней, закрывая своё волнение. Вуйя идеал непоколебимости, а такой червь как Джек явно не вписывается в атмосферу. Притворяться тупым даже весело, правда, есть одно «но». Вскоре эти неловкости начали вызывать только раздражение, и тот уже не мог ничего поменять — это вошло в личную привычку. И ведьма знает и помнит того человека, у которого когда-то еще было задумчивое лицо, пока тому не приспичило строить шута. Она любит те короткие моменты, когда Джек перестает притворяться и становится серьезным. Такие проблески обычно сопровождаются тихим восхищением. Вуйя саркастично пошутит про то, что у него заработал мозг, нежно обнимет сзади, и скажет: «Ты не перестаешь удивлять меня, мой мальчик». Спайсер воспримет это как комплимент, даже попытается исправиться. Но чем больше попыток начнет предприниматься, тем хуже будет выходить. Поэтому он сейчас сидит в изолированной от всех комнате, уже не надеясь на то, что их отношения станут чем-то большим и выйдут из замкнутого круга «просто партнёр». Все смешалось в кучу и закружилось в неистовом урагане нежелательных воспоминаний. Почему-то в голове всплывали те хорошие, не запятнанные моменты, в которых сохранилась былая наивность. Когда их отношения только начинали складываться и еще ничего особо не было понятно. Он — обычный человек, выбранный по чистой случайности. Она — ведьма, потерявшая все и в то же время ставшая обладательницей наивного придурка. Вместе они — люди, работающие совместно за неимением другого. Это и партнерством назвать можно с трудом, не то, что любовью. Взаимовыгодное существование подходит намного больше. Джек помогает, Вуйя командует. А иначе и быть не может. Но Спайсер хотел видеть в этом больше, чем беспрекословное повиновение. Может на ту планку и не дотягивает, тогда хотя бы на дружбу? Но даже на дружбу их отношения тянули с огромным трудом. То, что Вуйя делилась с ним всем раньше по сути ничего не значило. Здесь нет слушателей, а Джек лучше, чем ничего. И скоро «лучше, чем ничего» переросло в «жизненную необходимость». Это стало самой настоящей зависимостью. Она и сама не заметила, как стала таять по отношению к нему, хотя раньше подобного не ощущала. Сердце йокнуло, но ей не хотелось признавать, что у неё есть к нему симпатия. Неловкие движения, бесконечные оправдания о провале, безудержная вера в успех. Все больше положительных качеств было в «недоумке», а нечто похожее на любовь грело зачерствевшую душу. Вуйя видела больше общего с ним, хотя раньше ей казалось, что между ними ничего общего быть не может. Она решила отдалиться и уйти как можно дальше, чтобы не испытывать неприятное жжение в груди. Ей не хотелось портить жизнь Джеку, у него всё ещё впереди, найдёт кого-нибудь намного лучше. Но один разговор смог многое изменить и поставить точки над «и». Тогда Спайсер выказал протест, что привело не к самым лучшим последствиям. Говорилось много высказываний и все выставляли противоположный пол не в лучшем свете. Ведьма готова была стерпеть всё, но точно не насмешки в её адрес. — Женщины никогда не будут править. Даже ты не сможешь. Естественно, словесной перепалки не было, и мгновенно посыпались тумаки. Какое низкое отношение к ней. Бесило. Как же это бесило. А идиот лишь улыбался, чем раздражал Вуйю. Он не хотел обидеть, вырвалось совершенно случайно. Но его вид говорил об ином. Вскоре их болтовня начала сводиться к нулю. Шаолиньская сторона нарадоваться не могла такому повороту событий. И только напарники знали, что это несерьезно, лишь очередная показуха. Правда, обида от сиего не испарилась. Но когда-нибудь, тот переступит через себя и они вновь встретятся. Задаст весьма уместный вопрос, ответ на который Вуйя не будет знать наверняка, лишь предполагать и исходить из собственных догадок. — Есть ли в этой жизни то, что ты знала бы точно? Когда уйдёшь, вернёшься, предашь. А то… Я вечно гадать не могу. — всё с такой же легкомысленностью спросит он, особо не задумываясь о смысле сказанного. — Я тебя не ненавижу и ты не так противен, как раньше. Большего не скажу, даже не проси. Но механику сполна хватит и этих слов, чтобы понять, что что-то к нему она-таки испытывает. Удивленно захлопает глазами, явно не веря в реальность происходящего. А Вуйя лишь усмехнётся, ибо знает, что ступила в неизвестность, и на сей раз оправданно.